Илья Ноябрёв - Киевская кухня Страница 12

Перед самым началом «экзекуции» одна из наших солисток — пергидрольная блондинка по имени Лора — перехватила Кандыбу в коридоре и тихим голосом шепнула ему на ухо, что женская часть коллектива, мол, хотела бы, несмотря на результат, выслушать его личное мнение и замечания о внешнем виде и костюмах.

Этот маленький, на первый взгляд, ничего не значащий эпизод несколько смутил закаленного в идеологических боях чиновника и в тоже время вселил в его одинокое сердце некую смутную надежду.

К счастью, все мужчины одинаковы!

Просмотр прошел в полной тишине.

Затем нас пригласили в зал и начался... разнос!

«Мелкотемье» и «ересь» были самыми понятными для нашего уха словами, в остальном речь Кандыбы целиком состояла из цитат, заимствованных из передовых статей центральных газет.

И когда мы уже совсем поникли головами, будучи уверенными, что нашим планам не суждено сбыться, в тишине зрительного зала прозвучала фраза, вернувшая нам надежду.

Кандыба как-то странно кашлянул и сказал, обращаясь к директору:

— Завтра я подробно изложу в акте свое мнение. Однако на фоне всей этой безыдейности нельзя не отметить работу над образным решением костюмов и причесок женской части вашего коллектива; и если мое мнение кому-то интересно, то я готов задержаться и обсудить подробнее свои впечатления!

Тут наперебой заголосили наши девушки:

— Интересно! Интересно!..

Представители дирекции, сославшись на неотложные дела, покинули зал, а девушки окружили чиновника и во все глаза стали глядеть ему в рот.

Ближе других к нему, конечно, оказалась пергидрольная блондинка Лора.

Кандыба, окруженный вниманием девушек, распустил павлиний хвост и заливался битый час!

Когда же он, взглянув на часы, заторопился, Лора очень своевременно, приблизившись вплотную к его лицу, шепнула:

— Неужели вы обманете наши надежды?..

Глаза чиновника округлились.

— Наши девушки, — продолжала Лора, — готовы часами слушать мнение мудрого мужчины! Нам так этого не хватает! Вы ведь понимаете? Только делать это нужно не тут.

Через час Кандыба сидел в квартире Лоры на диване, зажатый с двух сторон внемлющими его речам девушками!

Я и двое моих коллег мужского пола присутствовали там же, но только в качестве «наливающих», благо мы запасли все заранее.

Муж Лоры, наш старинный добрый друг Лёня, войдя в наше положение, терпеливо сносил все сцены из спектакля под названием «Укрощение Кандыбы», в котором его родная жена играла не второстепенную роль.

И вот, когда клиент был уже почти готов и мы посчитали, что до завершения праздника осталось совсем немного, наш гость вдруг стал проявлять чудеса выносливости, не гожие его зрелому возрасту: он начал распускать руки, пытаясь проникнуть в самые укромные уголки молодых женских фигур и требовать «продолжения банкета»!

Выпивки у нас хватало, а вот с закуской произошла заминочка — в еврейском доме Лоры и Лёни почему-то не оказалось спасительного куска сала в морозильнике, зато обнаружились два пакета еврейского национального продукта — мацы!

В те времена предложить человеку с фамилией Кандыба закусывать водку мацой отважился бы только сумасшедший.

И тут мне в голову пришла спасительная мысль!

В большой эмалированный таз мы наломали мацы (именно наломали мелкими пластинками), залили на минуту водой, чтобы маца немного размякла, вколотили туда же четыре сырых яйца, поперчили, посолили и всю эту массу выложили на большую сковородку.

Обжарили сперва с одной стороны до золотистой корочки, затем с другой стороны до той же самой корочки… и все!

Вся процедура напоминала приготовление омлета — три минуты и готово!

Блюдо, которое внесли в комнату, сразу привлекло внимание любящего поесть гостя: сперва он насладился ароматом и красотой; затем отломил добрячий кусок и заел им стопку водки, и только потом спросил:

— Что за прелесть?..

И вот тут случился казус, повлекший за собой непредвиденные последствия.

Я начал врать:

— Дело в том — сказал я, — что в жилах Ларисы течет молдавская кровь!

(Говорил я убежденно, понимая, что после неимоверного количества выпитого гостю трудно отличить представителя одного южного народа от другого).

— И вот по ее рецепту и приготовлено это традиционное молдавское блюдо.

И, о горе!!!

В этот момент я понял, что название молдавского блюда, за которое я хотел выдать жареную мацу, вертится на языке, но не хочет произноситься!

Что я ни делал, какие усилия ни прилагал, слово застряло в мозгу и наружу не вылетало!

Задним числом могу сказать, что в виду имелась молдавская вертута — блюдо из вытяжного теста с различными начинками!

Но, упершись в строгий вопрошающий взгляд Кандыбы, я произнес первое, что пришло мне в голову:

— Это палента!!!...

— Палента? — переспросил гость.

— Палента, палента! — подхватили все присутствующие, полагаясь на мои крепкие познания в кулинарии.

— Надо записать! — резюмировал Кандыба и с довольной улыбкой отломил еще кусок.

Через пятнадцать минут размякшего от удовольствий чиновника мы загрузили в машину и отвезли домой, при этом всю дорогу он повторял два впечатливших его слова: «Лора» и «Палента»!

Назавтра он написал хвалебный отзыв о просмотренной накануне программе, и судьба наша была решена.

P. S.

Прошел почти год, и мне донесли, что министерский чиновник Кандыба высказывается обо мне очень нелицеприятно.

В то время я уже никак не зависел от вышестоящей организации, ибо связал свою судьбу с телевидением, и все-таки меня разбирало любопытство.

А еще через несколько лет я заметил Кандыбу среди гостей на одной из своих телепрограмм.

После съемки он подошел ко мне.

Мы поздоровались, и он не без обиды рассказал, что попал впросак на светском мероприятии, заключив пари с одним высокопоставленным молдаванином о том, как выглядит настоящая «палента», и как он был разочарован, когда узнал, что «палента» — это обыкновенная каша из кукурузной муки!

Я как мог извинился, а он шепотом задал мне вопрос, который, как я понял, мучал его все это время:

— Что же я тогда ел?!..

— Жареную мацу!.. — тоже шепотом произнес я. — Хотя какое это теперь имеет значение?!..

И поскольку в наши времена маца продается в любом приличном магазине, не поленитесь и приготовьте!

И вы поймете, чем восторгался чиновник Кандыба.

Рыжики томленые

У моего отца еще с военных времен был приятель дядя Трохим, который жил в маленькой деревушке под Киевом с названием Троещина.

В наши дни эту Троещину постигла участь других маленьких селений, плотно окружавших столицу, — они стали «спальными» районами большого мегаполиса.

Но во времена моего детства дорога из Троещины до Киева занимала целых два часа.

Примерно раз в месяц дядя Трохим приезжал в город по делам и считал своим долгом навестить фронтового друга, то бишь моего папу.

Телефоны в квартирах были редкостью, оттого появлялся он всегда без предупреждения, неожиданно и почему-то на рассвете.

Догадаться о том, что в гости пожаловал именно дядя Трохим, можно было не глядя — его появление всегда сопровождалось ничем не убиваемым запахом самогона, который он гнал черт знает из чего и считал своим долгом принести соратнику по борьбе с фашизмом.

Папу от предвкушения предстоящей выпивки слегка передергивало, но... боевое прошлое требовало солидарности.

Мама же ахала и охала, но покорно выставляла на стол все, чем можно было закусить.

Прошу заметить, что на часах было всего семь утра!

Так вот этот самый дядя Трохим как-то пригласил папу на свадьбу своей дочери.

Папа сказал, что не поехать к однополчанину не может, а мама сказала, что папу одного не пустит, а мне деваться было некуда, и мы, оседлав папин мотоцикл с коляской, двинули в эту самую Троещину.

Это в наше время появилась поговорка: «Жизнь дала трещину — пора ехать на Троещину», а в те далекие времена для меня, городского мальчика, такая поездка была настоящим приключением, да еще свадьба, да еще с живой музыкой, да еще и...

Могу честно признаться, что малыш я был прожорливый, и, конечно, в первую очередь меня волновал вопрос: чем на свадьбе будут угощать?

В первый свадебный день было шумно и многолюдно.

И это понятно: ведь только «казенки» (так называли магазинную водку) было припасено двести бутылок, не говоря о двух больших молочных бидонах с самогоном!

В тот день ребенку нечего было делать за столом.

Мама вручила мне целую тарелку свежих пирожков с мясом, к ней прилагалась огромная чашка компота и пять соевых батончиков (были такие недорогие конфеты, заменявшие небогатым людям шоколад), и велела не крутиться у взрослых под ногами.