Юрий Андреев - Три кита здоровья Страница 18

Надеюсь, читателю понятно, чем был вызван этот тревожный экскурс, едва речь зашла у нас о семейной жизни Анатолия Федоровича. Вот он и его молодая супруга идут по бульвару, оба модно, красиво и нарядно одетые, так и хочется сказать: «Хороша парочка — баран да ярочка!» Они идут и держат за руки весело подпрыгивающего между ними очаровательного сынишку. Но эта чудесная с виду семья несет в своих недрах уже жестокий внутренний конфликт и находится накануне воистину кровавых испытаний и драматического разрушения. Весьма скоро супруги разойдутся по целому ряду позиций и прежде всего из-за поразительного неведения в тех вопросах, о которых мы только что говорили. Они абсолютно безграмотны в понимании психологических различий между мужчиной г женщиной, они девственно чисты и воистину не замутнены также и в области интимных отношений, им никто и никогда не объяснял, что самым крепким цементом, скрепляющим семью после того, как рассеялась безумная страсть первых недель, после того, как деловое и прагматическое время развеяло хмель новизны, что после этого самой сильной скрепляющей связью между мужчиной и женщиной является их дружба-любовь. Или любовь-дружба. Постоянное тяготение полов к семейной жизни должно подкрепляться и скрепляться таким могучим, общечеловеческим, высоконравственным качеством, как дружба, как уважение к личности и к характерным особенностям того, кто со-впряжен с тобою в общую телегу совместных дел, забот, хлопот, занятий и т. д. Нет, у наших молодых супругов вся шкала из взаимных различий породила не уважение к родовому и индивидуальному своеобразию каждого, но глубокое недоумение, а затем раздражение и неприятие.

В таких-то обстоятельствах и рассмотрим некую гипотетическую ситуацию. У жены Анатолия Федуловича есть подруга, естественно, она входит в их дом. Это молодая мать-одиночка, никогда не знавшая семейного счастья и страстно, глубоко, как говорится, всеми фибрами души мечтающая об этом счастье. Не будем скрывать и того, что ей хотелось бы социализироваться, так как общественная атмосфера далеко не всегда и не везде снисходительна к матерям, родившим вне так называемого законного брака. Сверхтонким женским чутьем она улавливает, что весьма симпатичный ей Анатолий Филиппович душевно постоянно напряжен и не производит впечатления человека, довольного жизнью, хотя как будто бы его первые шаги по служебной лестнице вполне удачны. Она с недоумением видит и слышит, как его жена периодически и резко пресекает его прилюдно. Так сказать, ставит на место с полным осознанием своего хозяйского права на это. Ей совершенно понятно, что в подобной раздраженной обстановке о теплых отношениях между супругами говорить не приходится.

Как бы случайно (а на деле все это было воистину гениально ею придумано) Анатолий однажды оказался у нее дома. То ли должен был что-то по дороге с работы мимоходом взять, то ли еще нечто несущественное сделать неважно. Очевидно, это был ее единственный и последний шанс, потому что она была старше его, она была искренне взволнованна, а потому действительно прекрасна, как будто кто-то зажег в ней колдовскую лампочку изнутри. Она проявила максимум такта и во всем соответствовала ему идеально, чего он не мог по контрасту с женой не почувствовать. Впервые в жизни он понял, что он мужчина. Она вела себя так, что после этой встречи его начала распирать внутренняя гордость: эта ночь, когда женщина была безмерно счастлива, потому что она была именно с ним, переакцентировала его представления о себе в гораздо более самоуважительную сторону, чем прежде. Эта женщина была не только счастлива от близости с ним, но она сумела и донести до него свое счастливое состояние, что играет колоссальную роль в самосознании мужчины (женщины, которые подобной диалектики не понимают, теряют в жизни очень многое). Короче говоря, эта приближенная в прошлом подруга жены сделала все, чтобы Анатолий Фотиевич ушел к ней навсегда. Разъяренная жена пишет на него заявления, и когда он узнал об этом, то воспылал к ней такой ненавистью, что со всей определенностью и резкостью заявил, будучи вызван для объяснений: «Можете уволить меня, сослать на каторгу, но к женщине, которая способна написать на меня донос, я не вернусь даже под страхом смертной казни!»

Из дома он ничего не взял, как был в паре старых брюк, так и ушел. И вот он воспитывает чужого ребенка. А свой — несчастный, обездоленный: в его сознании рухнуло то, что искони было незыблемым, как земная твердь. Остервенелая жена воспитывает в ребенке ненависть к бывшему мужу, всем жалуется повсеместно, и то, что она говорит, в общем-то справедливо. Времени ей не уделял, по дому мало в чем помогал, а как мужчина и вообще мало чего стоил… То, что это была неумная женщина, вытекает из следующего: она постоянно натравливает ребенка на отца, калечит и так глубоко травмированную хрупкую детскую душу. Еще когда сын с ним, с отцом, встретится и еще когда разберутся они во всех обстоятельствах и сын поймет отца и, в свою очередь, отшатнется от матери, не простив ей разрушенного, неполноценного детства! Но с той поры, когда отец ушел из дому, и психике его, и здоровью будет уже нанесен ничем не возместимый урон.

А что же было дальше? Так же гипотетически поведаю, как сложилась жизнь первой жены. Жила-жила одна и — нарвалась. На кого? Назовем его, предположим, Теодором Никандровичем, чтобы никто не догадался о прототипе. По первой своей профессии — врач, а позже — свободный художник. Он поставил перед собою цель в течение жизни иметь близость с тысячей женщин. Такой была его маниакальная страсть. Можно сказать, что в абсолютной степени он овладел технологией данного ремесла. Что нужно одинокой женщине? Пожалел, посочувствовал, пригласил в ресторан без всяких наглых притязаний, но с едва скрываемым восхищением. Угостил, еще посочувствовал, сделал царский подарок: смотри, дескать, как ты меня поразила! А чего же ему и не делать такие подарки — ведь те предыдущие 780 таяли от него и всячески его задаривали! Так отчего же ему не поразить воображение очередной жертвы таким вот жестом: налитой для ее купания ванной шампанского! Да, поразил. Направление ее мыслей и чувств очевидно: раз он идет на такие безумные затраты, раз так нежен, значит, это у него основательно. Затем он сумел показать ей в постели, что она настоящая, причем талантливая женщина. Впервые в жизни она узнала, что такое мужчина и что сама несет в себе огромные женские возможности. До той поры она была совершенно целомудренна, как девушка, она даже заявляла в свое время мужу с негодованием, что он развратник, когда он робко предлагал, просил ее в постели принять коленно-локтевую позу, о которой он слышал когда-то от товарищей по армии. Раньше она ничего из этой сферы не знала, даже приблизительно не предполагала, а здесь Теодор Никандрович воочию показал ей все, что может быть невыразимо сильного и яркого в интимных отношениях между мужчиной и женщиной. Она кричала, она плакала, она выходила из себя, стонала, царапалась и снова впадала в экстаз. Да, впервые в жизни она поняла те вулканические возможности, что были сокрыты в ней и лишь ждали своего часа для извержения. Она без ума, всем естеством влюбилась в него и всем существом потянулась к нему. А ему-то что было нужно? Он получил 781-ю фотографию, занес в свой альбом все данные очередной женщины и свои наблюдения по этому конкретному эпизоду. Он вел своего рода психофизиологическую исследовательскую работу, серьезно анализировал, какие женщины каким образом лучше разогреваются. Он прекрасно знал, что каждая женщина — это неповторимый инструмент, и что на пианино, к примеру, глупо пытаться играть, как на флейте. Короче говоря, она ему была уже не нужна. Очень грубо он от нее отделался. Сухо и равнодушно, не скрывая пренебрежения. Она была травмирована не в пример жестче и глубже, даже чем при уходе от нее мужа. Согласимся, что две подобные травмы, одна за другой почти подряд, надолго, если не навсегда, способны изувечить человеческую психику. Ну, а будущее ее «возлюбленного» было таково: он был высокой руки ремесленником, технологом, но не мастером, и того, о чем несколько выше здесь было поведано, он не знал и ресурсы свои тратил беспечно. Его Жизненные силы опадали ниже всякого ординара, и для того чтобы поддерживать себя в форме, он, будучи медиком, кололся тонизирующими, допинговыми средствами. И где-то на 810-м номере прямо в интересном положении и скончался…

Мы убедились, в какой запутанный клубок перевиты в семейных отношениях важные сопутствующие проблемы, сколь много сил и самой жизни уносит их неверное решение.

Солнечный поддень жизни, или Сохранить бы последние крохи

Итак, Анатолий Францевич усердно трудится и действительно является неплохим, постоянно поощряемым работником. Мы наблюдали, однако, сколько клочьев своей шкуры он уже оставил на колючей проволоке бытия, по-бараньи бессмысленно, не ведая истины, двигаясь не теми тропами, которые ведут к счастью, а все время срываясь под откос. В его резерве осталось немного, а ведь ему лишь около 30 лет!