Наталья Володина-Саркавази - Жизнь замечательных котов… Страница 7

 — Вот паршивый кот! Испортил нам собаку.

Шло время. Тихон рос. Ему давно пора было лаять на чужих, ворчать и злиться, но он только пищал, как игрушечный мопсик, да ныл обиженным голосом. Иногда отец давал ему уроки художественного лая.

 — Тиш, — звал отец. — Иди сюда.

Он становился на четвереньки, набирал полную грудь воздуха и, жутко тараща глаза и шевеля усами, показывал: «рррр…» Тишка собирался в комочек и отступал, испуганно моргая.

— Рррр… — наступал хозяин, и, зажав его в углу, выдавал: — Гав! — Взвизгнув, щенок бросался к тёплым ногам хозяйки.

 — Ну что ты пугаешь его? — мать гладила Тишку, а он всхлипывал, преданно глядя в глаза и ища сочувствия.

Хозяйка посадила щенка на круглый стульчик от пианино. Потом взяла шнурок и помахала им перед собачьим носом. Он ухватил шнурок и потянул к себе. Не тут-то было! Тишка бросил шнурок и захныкал.

 — Не реви!

Мать погладила щенка — и пёстрый шнурок вновь замелькал перед носом. Он мелькал так соблазнительно! Ну, как удержаться? Тишка цапнул шнурок. Тот не поддавался. Щенок сердито зарычал — то пугают, то дразнят, это же чёрт знает что такое! Вконец озлясь, Тишка дёрнул шнурок — и залаял!

 — Лает! Лает! — взявшись за руки, все принялись танцевать вокруг стульчика какой-то невообразимый дикарский танец, а Тишка, войдя в раж, одурев от собственного голоса, облаивал всех подряд, пока не свалился прямо в руки счастливого хозяина.

Не переставая лаять, он вылетел во двор и столкнулся с полосатой Мурой, которая, бывало, не упускала случая поизголяться над щенком. Коротко фыркнув, она поспешила убраться с дороги. Щенок остолбенел. Ещё не поняв, что случилось, он бросился за кошкой. Мура проворно вскарабкалась на дерево и уселась там, шипя и ругаясь, как торговка, у которой украли бублик.

Тихон победил! Он преодолел свой младенческий ужас перед кошкой — этим таинственным зверем с мягкой поступью и леденящим взглядом. Перемена, произошедшая с ним, была так очевидна, что скоро все заметили: Тихон стал ярым кошконенавистником. Теперь он сполна отплатил всем обидчикам своего недавнего детства. Стоило ему выбежать во двор, как даже духу кошачьего не оставалось в обозримом пространстве. Не раз пытались примирить его с кошками. Не раз ему подсовывали, на предмет знакомства, безобидного маленького котёнка. Тихон свирепел, злобно рыча и показывая, что кошкам нет места в его собачьем сердце.

Сколько всего было за три года! И вот теперь любимец семьи умирал от страшной и непонятной болезни. Ливень стих. Лишь отдельные капли тяжко шлёпались о подоконник. За окном гасло солнце, растекаясь в грозовом облаке, и Андрею показалось, что вместе с ним угасает жизнь в глазах собаки. Отец то выходил на балкон, глядя вниз и напряжённо о чём-то думая, то возвращался к сыну. Наконец предложил:

— Ну что, сын, попробуем последнее средство?

— Какое?

 — Кошкотерапию.

Отец спустился вниз и скоро вернулся. Но не один. Отцовскую шею по-братски обнимал старый кот Вася. Вася прожил большую бурную жизнь. Когда-то он был храбрым крысоловом, спасавшим от грызунов подвал родного дома. Теперь он был туговат на оба уха, тощ, клочковат — и вечно голоден. К старости у Васи развился зверский аппетит, и на каждый кусок он бросался с боевым рыком, как на крысу в дни молодости. Очутившись на полу, Вася равнодушно огляделся. Чем можно было удивить старого, видавшего виды кота? Даже валяющаяся под ногами полудохлая собака не произвела на него должного впечатления. Он покорно стоял у двери, с философским видом ожидая дальнейших событий.

Но вот старый нос почуял божественные запахи, исходящие от мисок. Вася ожил. В глазах зажглись потухшие лампочки. Кот сделал стойку и, не сводя горящих глаз с добычи, прямо по собачьим лапам двинулся к мискам.

Он не стал задавать лишних вопросов и окунул морду в рыбный суп. Пёс лежал, закрыв глаза и не подавая ни малейших признаков жизни. Только нос, чуткий нос охотника ещё связывал его с окружающим миром. И вот он уловил ненавистный, отвратительно-тошнотворный запах кошачьего хвоста. Пёс застонал. Кот не ответил. Войдя в экстаз, он громко загундел, елозя по полу вмиг опустевшей миской. Он выудил рыбий хвост и взвыл, как взлетающий бомбардировщик. Давясь и громко чавкая, Вася принялся терзать добычу у самого Тишкиного носа. Шерсть на собачьем загривке медленно поднялась, а лапы дёрнулись в бессильной злобе. Кот тем временем слопал первое блюдо и принялся за второе. Не веря ни ушам своим, ни носу, пёс открыл глаза. И что же предстало взору несчастной, измученной собаки? Какой-то вонючий, жуткий, как привидение, кот, жрёт из её любимой миски! Собравшись с силами, пёс глухо зарычал. Кот скосил удивлённым глазом: как, эта дохлятина ещё рычит? — но на всякий случай быстрее заработал челюстями. Он с жадностью поглядывал на последнюю миску и даже прикрыл её лапой, показывая, что и эта миска, безусловно, принадлежит ему. Тишкины глаза потемнели от ярости: это чучело ещё и закрывает от него его же собственную миску?! Он взвыл от непереносимой обиды и начал подниматься. С превеликим трудом оторвавшись от пола, он встал и расставил пошире лапы. Всё плыло перед глазами, но в плывущем мраке он ясно видел усатую харю, с неописуемой скоростью пожирающую его любимый грибной суп.

— Пап, — улыбнулся Андрюшка, — кошки ведь не едят грибы, ты знаешь?

 — Я-то знаю, да Вася, видно, не знает.

Наконец пёс справился с дрожью, вздохнул и рявкнул прямо в нахальную морду. Кота как ветром сдуло. Так и стояли они по разные стороны миски: шатающийся от слабости пёс и всё ещё голодный кот с горящими жадностью глазами. Оценив обстановку, кот решил, что вернувшаяся с того света собака не опасна, и двинулся к миске. Пёс в ответ зарычал с такой нешуточной угрозой, что кошачьи нервы не выдержали. Кот отступил, а пёс, не сводящий с него полыхающих ненавистью глаз, опустил морду — и начал пить! С каждым глотком к нему возвращалась жизнь. Усохшие бока на глазах надувались. Андрей то благодарно смотрел на отца, то, восхищённо — на собаку. С невыразимым разочарованием кот наблюдал молниеносное опустошение последней миски. «Эх, не успел!» — читалось на морде. Андрею осталось только сбегать на кухню и долить бульон в пустеющую миску.

Так с помощью кошкотерапии был спасён наш верный Тихон, а Вася награждён большой куриной ножкой и пожизненным пенсионом.

Шарик

Во времена моего детства жил у нас во дворе великолепный пёс чистокровной дворняжьей породы. Это был настоящий собачий красавец, похожий на медведя. Звали его Шарик, но был он столь умён, что нам было как-то неловко звать его собачьим именем, и мы часто звали его «Шурик», на что пёс охотно отзывался. Перед красотой Шарика не могли устоять окрестные дворняжки, и мы с удивлением стали замечать, что во многих дворах стали появляться пушистые чёрные щенки, похожие на медвежат.

Пёс был не просто умён — он умел улыбаться и разговаривать, чего не умела даже маленькая короткошёрстая Чапа, жившая в доме и известная многими достоинствами. Когда на Шарика находило болтливое настроение, он вздыхал и произносил свою коронную фразу: «Гау… ввауу… аауу… аф!» Иногда он начинал её с короткого «аф!» — чтобы привлечь внимание к разговору. Можно было подойти к Шарику, затеять диалог, и он охотно поддерживал его, меняя порядок слов в своей фразе. При этом пёс морщил нос, показывая зубы и улыбаясь всей своей огромной пастью.

Всем хорош был Шарик, но водился за ним один серьёзный недостаток, почти сводивший на нет достоинства: он любил поймать иногда на обед себе курочку. Ни усиленное питание, ни наказание не действовали — куриное стадо редело на глазах. Это бы ещё полбеды, но одна из куриц села на гнездо высиживать цыплят и скоро должна была появиться с пушистым семейством. По этому поводу всё наше семейство пребывало в волнении, и без конца обсуждался вопрос — что делать с собакой. Отец хотел отдать кому-нибудь Шарика, но при упоминании об этом в детской поднимался страшный рёв. Между тем время шло, а вопрос оставался открытым.

Все сомнения разрешила мама:

— О чём мы спорим? Конечно, Шурику этих цыплят на один завтрак не хватит, но не убивать же пса за то, что он любит свежую курятину? Нужно объяснить ему, что нельзя есть цыплят!

— Но как это сделать?

Мама ужасно обиделась:

 — Неужели вы думаете, что педагог с двадцатилетним стажем не сможет объяснить собаке такое простое понятие? Нужно только подождать, когда появится первый цыплёнок.

С волнением ожидая это событие, мы без конца бегали к наседке и так надоели ей, что она всякий раз пребольно клевала руку, шарящую по гнезду в поисках претендента на главную роль. Наконец он появился. Когда птенец обсох и осмотрелся в окружающем мире, мы взяли его из гнезда.

Шарик беспечно грелся на солнышке и ничуть не испугался, когда мама подошла к нему с цыплёнком в одной руке и палкой — в другой. Он знал, что палка — это непедагогично и в доме не практикуется. Пёс даже не поднялся навстречу хозяйке и ограничился ленивым похлопыванием хвоста по пыльной дорожке. Приблизившись к нему, мама напустила на себя грозный вид и приказала: «Иди ко мне!» Шарик неторопливо поднялся, зевнул, с наслаждением потянулся так, что косточки захрустели и, гремя цепью, вразвалочку подошёл к хозяйке, словно говоря всем своим видом: «Ну, что ещё? Ходят тут…»