Шахразада - Страсть принцессы Будур Страница 13

– Ну что ж, значит, твой выбор удачен. Но мой выбор тоже хорош. Юноша красив и строен, силен и быстр, умел и отважен. Но сердце его холодно и сухо, а душа, похоже, спит каменным сном на дне глубочайшего в мире колодца.

И Маймуна поведала Дахнашу о празднике Трона, о чудовищном наказании за те гневные слова, которые принц Кемаль бросил своему отцу.

– Да, эти двое словно самой судьбой предназначены друг для друга!

– Значит, о прекраснейшая из дочерей Димирьята, мы их соединим, даровав ночь, лучше которой в их жизни не бывало.

– Отправляйся за девушкой! А я сделаю так, чтобы ночь длилась ровно столько, сколько понадобится им для полного наслаждения.

Цветущий императорский сад остался за спиной. Высокие гэта дробно стучали по бамбуковым полам дворца. Любой, кто увидел бы сейчас Будур, назвал бы ее прекрасным произведением искусства: короткая накидка с пятислойными обшлагами цвета хризантемы, белыми снаружи, затем темно-синими, желто-зелеными, белыми в зеленую полоску, бледно-алыми, переходящими в густо-красные с белой прокладкой между ними; шелковое кимоно с бело-синим рисунком. Смоляно-черные волосы уложены в изысканную прическу. Цвета одеяния подобраны со знанием и вкусом… Но лицо принцессы было лицом самой несчастной девушки в мире. Она чувствовала, что ледяной холод проник в самые глубины ее души.

«Я поступила мудро, – думала девушка. – Я не пошла против отцовской воли. Наоборот, я показала и ему, и маме, что нет среди собравшихся здесь того, кто смог бы меня понять. И получила отсрочку как минимум на год. На следующем празднике цветения сакуры мне снова придется выбирать… Посмотрим, хватит ли у новых женихов ума разгадать мои простые загадки…»

Будур убеждала себя, что поступила мудро, что не уронила императорской чести, не опустилась до слов, недостойных рода Фудзивара. Но в душе жили лишь горечь и отчаяние.

Принцессе хватило сил, чтобы дойти до своих покоев и с помощью служанок подготовиться ко сну. Ей казалось, что она уснет, как только ее голова коснется валика, набитого ароматными травами. Но сон не шел. Ее собственные слова звенели в голове, повторяясь чудовищным эхо. А перед глазами проплывали физиономии неудачливых женихов. Приближающийся сон сделал их похожими на страшные маски. От ужаса и отвращения, а быть может, от горечи и печали Будур заплакала.

Слезы эти смыли страшные картины, что еще стояли перед ее мысленным взором. И наконец принцесса уснула.

Но уснула не только принцесса. Тяжелый сон окутал все вокруг. Если бы кто-то из слуг попытался сейчас войти в покои Ситт Будур, он бы их просто не нашел. Это ифрит Дахнаш магическим покрывалом окутал верхние комнаты северного дворца – издавна наследные принцессы жили только здесь.

Вместе с ложем перенеслась принцесса из страны Канагава в страну Ай-Гайюра. И ложе ее встало рядом с ложем принца Кемаля, сына царя Шахрамана. Коварные сын и дочь магического народа осуществили свой замысел.

Принц Кемаль спал. Спала и принцесса Будур. Но теперь их друг от друга отделяли не чудовищные расстояния, преодолеть которые под силу лишь мысли, а только пространство шириной с ладонь. Разделял их и магический сон.

– Принц, свет очей моих, проснись! – услышал Кемаль и открыл глаза.

В покоях было почти темно, лишь свет луны вливался в высокие и узкие, словно бойницы, окна. И в этом изменчивом серебряном свете увидел Кемаль рядом с собой девушку, прекраснее которой не было никого в целом свете.

Белокожая и черноволосая, она улыбалась во сне. Черты ее лица были так ясны, что принц Кемаль мгновенно забыл ту незнакомку из сна. Тонкие шелка невиданных расцветок окутывали совершенное тело. Принц осторожно коснулся узкой руки.

– Кто ты, о счастье?

Девушка открыла глаза и почти сразу снова закрыла их. Потом прикрыла ладонью, заслоняясь от лунного света.

– Ты не настоящий… Ты мне снишься…

– Я настоящий! Я принц Кемаль… Но кто ты?

– Я принцесса Будур, дочь императора Такэтори… Но зачем ты спрашиваешь меня, незнакомец? Ведь это же ты пробрался в мой сон. И должен все обо мне знать…

– Я не знаю о тебе ничего, кроме того, что ты прекраснейшая из дочерей человеческих. Я понимаю лишь, что желаннее тебя в этом мире никто не рождался. И чувствую лишь, что для тебя одной и родился я. Для тебя одной я жил, ждал только того мгновения, когда увижу тебя…

– Как ты хорошо говоришь! Сколько в тебе жизни… Сколько тепла в твоих словах…

Будур еще не поняла, что сон уступил место яви. Яви, быть может, более сказочной, чем самое сказочное из сновидений.

– У тебя такой прекрасный голос, Будур! Такие нежные руки. Ты разрешишь мне коснуться твоего лица?

– Конечно, принц… Ведь я еще никогда не видела такого удивительного сна…

И лишь когда Кемаль кончиками пальцев провел по щеке девушки, она пришла в себя. Будур резко выпрямилась на ложе. Шелковая рубашка соскользнула, обнажая прекрасное плечо. Словно изваянное из тончайшего алебастра, объятое холодным серебряным светом, оно мгновенно приковало к себе взгляд принца.

Будур пристально посмотрела на юношу. Никогда еще мужская красота не казалась ей столь притягивающей и совершенной. Чистая кожа, умные глаза, тело, которому мог позавидовать любой воин. Настоящий ли мужчина перед нею? Кто он?

«Он не призрак, он живой человек… Как же он оказался в моих покоях? И почему я никогда не видела его раньше?» – спрашивала себя принцесса Будур.

– Кто ты, юноша? Каким чудом оказался ты в моих покоях? – Девушка просыпалась, одновременно просыпалась и Ледяная Принцесса.

– Я же сказал тебе, о свет очей моих, я принц Кемаль, сын царя Шахрамана, властелина этой земли.

– Ты что-то путаешь, дикарь. Властелин этой земли – мой отец, император Такэтори.

Кемаль рассмеялся. И был его смех таким нежным, теплым, что принцесса тут же перестала спорить. Она недоуменно посмотрела на принца.

– Ну о чем мы спорим? – улыбнулся он. – Какая разница, кто где властвует? Здесь сейчас нас только двое. И скажу тебе, изумительнейшая, что такой совершенной красоты никогда в своей жизни я еще не встречал.

И принц Кемаль коснулся губами руки девушки. Какое упоительное ощущение подарило это нежное прикосновение! Будур чуть слышно застонала от удовольствия, когда Кемаль кончиками пальцев провел по ее руке, поднялся по шее и коснулся щеки. Он делал это словно мастер каллиграфии, что выверяет каждое свое движение, создавая шедевр. Никогда еще ничто не дарило ей одновременно и такого изумительно тонкого наслаждения, и такой жгучей ласки, как эти легкие касания пальцев.

Будур чувствовала, как прикосновения были разными. Длинные прохладные линии чередовались с короткими и легкими касаниями. Они возбуждали, распаляя в ней невероятно жгучее желание.

Чувственность, что рождалась в тишине этой удивительной ночи, была поразительной, но еще чудеснее было ощущать пристальное внимание красавца мужчины. Он долго изучал ее лицо, словно выверял, и просто любовался им. Когда кожа лба стала невероятно чувствительной и от каждого прикосновения по ней пробегал холодок, его пальцы переместились ниже, коснулись подбородка и затем длинными линиями вновь опустились к шее. Тонкий шелк рубашки не скрывал ни одной линии тела Будур. Кемаль нежно поцеловал ее в шею и провел пальцами под ключицами.

– Ты прекрасна, принцесса моих грез! – проговорил он, его низкий голос был чарующим. Он показался ей еще одним прикосновением кисти художника, еще одной лаской. – Так хорошо?

Будур кивнула. Ее кожа горела. Пальцы Кемаля продолжали наносить письмена-ласки. Его прикосновения взволновали ее, заставили думать о том, что же еще удостоится его удивительных прикосновений.

Кемаль нежно улыбался, лукаво поднимая на нее глаза. Будур попыталась прислониться к нему и положить голову на его плечо. Но Кемаль не дал ей спрятаться в его объятиях, он покрыл поцелуями ее шею и плечи.

– Пожалуйста, еще немного, – прошептал он.

Это была нежнейшая из просьб, и девушка улыбнулась, наслаждаясь звуком его ласкового голоса.

– Хорошо, – прошептала она, закрывая глаза. – Хорошо…

Кемаль нежно обнял ее и одним движением стянул с нее шелковую рубашку. Ее кожа засияла необыкновенным светом, и принц замер на мгновение, любуясь ее красотой. Будур ощутила дуновение воздуха, и это еще больше взволновало ее.

Принцессе казалось, что она все еще чувствует тепло мужских рук, хотя на самом деле Кемаль не прикасался к ней. Она глубоко вдохнула, ощущая, как нарастает небывалый жар.

Нежное прикосновение пальцев принца к груди обожгло ее такой неслыханной волной наслаждения, что она едва не закричала.

Она пыталась его остановить, но словно лишилась сил, как только он прикоснулся к ее ногам. Будур, прикусив губу, смотрела, как он приподнимает ее правую ногу и ставит себе на бедро. Он рассматривал ее кожу, гладил, словно птенца, целовал пальцы на ногах. Все это обжигало и возбуждало ее.