Шахразада - Страсть принцессы Будур Страница 14

Она пыталась его остановить, но словно лишилась сил, как только он прикоснулся к ее ногам. Будур, прикусив губу, смотрела, как он приподнимает ее правую ногу и ставит себе на бедро. Он рассматривал ее кожу, гладил, словно птенца, целовал пальцы на ногах. Все это обжигало и возбуждало ее.

– Кемаль! – прошептала она.

Ее охватила нервная дрожь, когда он чуть сильнее провел пальцами по правому бедру, а затем и колену. Его касания были исследующими.

– Ш-ш-ш… – успокоил он ее. Его пальцы поднимались все выше.

От безумного наслаждения она дрожала всем телом, но Кемаль лишь нежно улыбался ей.

– Моя прекрасная Будур, – сказал он. – Принцесса моих грез… Не бойся меня. Твое тело совершенно, ты прекрасна и нет на свете силы, способной отобрать тебя у меня.

Будур проглотила комок в горле, не совсем понимая, что он имел в виду. Ее внимание было приковано к тому, что делали его пальцы.

– Мой принц, твои прикосновения обжигают меня. Мне и больно, и сладко, – проговорила она.

Его улыбка стала еще нежнее.

– Я чувствую это, услада моих очей. Когда я касаюсь твоей кожи, мои пальцы горят от желания…

Она не знала, что ответить. Перед ней был лучший мужчина на свете, пылающий от смущения, но наслаждающийся каждым мигом. Ее глаза скользнули по его совершенному телу. Принцесса была вознаграждена великолепнейшим из зрелищ – нефритовый стебель страсти горел огнем невероятного желания.

– Никогда еще я не видел женщины прекраснее тебя.

Будур подняла на Кемаля сияющие глаза. Теперь она смогла ему ответить.

– Никогда еще ни один мужчина не был мне так желанен, как ты, принц-варвар…

Кемаль лишь усмехнулся. Его руки опускались по телу принцессы все ниже, затем вновь поднимались к груди и плечам. Наконец Кемаль чуть раздвинул бедра Будур. Прикосновения к нежной коже становились все настойчивее. Принц склонился к телу девушки и его губы стали ласкать ее тело вслед за пальцами.

У принца были большие руки, теплые и нежные, и ей казалось, что от него исходит какая-то удивительная сила, и этой силе подчиняется все ее тело с головы до ног. Она испытывала невероятное наслаждение от этих неторопливых исследующих ласк. Ее дыхание участилось, а никогда ранее не испытываемое желание, казалось, сводило с ума.

Внезапно Будур почувствовала, что Кемаль целует ее бедра, поднимаясь к заветнейшему уголку ее тела, где, должно быть, и рождается великое наслаждение. Принцесса дрожала, но это была дрожь ответного желания.

Тело Будур светилось в полутьме, ее груди стали полными, соски напряглись. Они жаждали его прикосновений и ласк. Сама кожа, казалось, умоляла, чтобы он притронулся к ней.

– У тебя прекрасные волосы, принцесса, – проговорил Кемаль, приподняв тяжелую волну ее черных блестящих волос. – Они сияют в свете звезд… И пахнут нежностью…

Ладони принца вновь охватили груди принцессы. Теперь в его прикосновениях был не просто жар… Казалось, из его кожи струится обжигающий огонь. Не в силах более терпеть эту муку, Будур откинулась на спину и закрыла глаза.

Словно услышав ее призыв, принц опустился рядом. Его губы скользнули по бедрам и прильнули к источнику невероятного наслаждения. Язык проникал в горячие складки, заставляя Будур вскрикивать и стонать. Принцесса пыталась схватить Кемаля за плечи, как-то удержаться в этом мире невероятных ласк. И в тот миг, когда душа вместе с криком наслаждения готова была ее покинуть, принц вдруг поднялся.

Будур открыла глаза. Кемаль стоял над ней. Его жадный взор был устремлен на ее тело. Он пытался сдержаться, но, увидев ее улыбку, торопливо и хрипло выдохнул:

– Я больше не могу ждать. Будур, мне нужна ты вся! Немедленно! Сейчас же! Иначе я умру!

Она ощутила горячее тело принца рядом с собой. Он приподнялся над Будур и вполголоса спросил:

– Ты готова, прекраснейшая?

– Я жду тебя, мой принц! Я твоя.

И Будур почувствовала, как нефритовый жезл страсти скользнул в ее лоно. Боли не было, сладость и мука слились воедино.

Будур позволяла ему делать все, чего ему хотелось, она желала одного: чтобы все это продолжалось бесконечно.

Кемаль склонился и поцеловал ее. Его поцелуй был грубым, голодным, неистовым – как раз таким, как она хотела. Его язык словно боролся с ее языком, но и этого было недостаточно. И вновь Кемаль начал двигаться. Сначала медленно, а потом все быстрее… Казалось, он хочет пронзить ее… Горячее тело то накрывало ее, то приподнималось. И вот наступил тот самый миг…

В голове Будур будто сверкнула молния, стирая все запреты, почти лишая ее рассудка. Ее ощущения напоминали огромные волны, мощные и невероятно сладкие. Тело принцессы наполнилось огненной лавой, и этот поток уничтожал все, что встречалось у него на пути. Он превращал Будур в новое существо. Он творил с ней чудеса.

Принцесса поняла, что отныне может принадлежать только одному мужчине – Тому, кто сейчас вскрикивал от невероятных волн наслаждения, что сотрясали его тело.

– Кемаль, свет очей моих! – только и смогла прошептать принцесса.

– Будур, свет моих грез! – услышала она в ответ…

Несколько невероятно долгих минут принцесса лежала без движения, любуясь далекой звездой в черном небе. Тело пело, а душа ликовала. Кемаль пошевелился рядом.

– О чем ты задумалась, принцесса моих снов?

– Я хочу, чтобы скорее наступило завтра. В свете дня я смогу увидеть тебя заново – это будут глаза дневной любви. Узнаю ли я тебя? Или только по ночам смогу наслаждаться нашим союзом?

– Не бойся дня, моя греза. А чтобы ты смогла узнать меня в любой толпе, надень вот это.

Принц с усилием снял с пальца тяжелый перстень. Сине-зеленый камень обнимала серебряная оправа.

– Этот перстень принадлежит нашему роду. Он переходит от отца к сыну как знак власти. Теперь он твой, ибо я всецело принадлежу тебе, и да будет так до конца моих дней.

И Кемаль нежно поцеловал принцессу.

Будур чуть лукаво улыбнулась Кемалю, и в ответ сняла с узкого пальчика тоненькое колечко из молочно-зеленого камня.

– Возьми знак моей власти, принц. Это кольцо моя матушка надела мне на палец и сказала, что оно принадлежит нашему роду много лет. Что им владеют лишь истинные дети триады. Теперь это твой знак. Ибо нет в этом мире более прекрасного и более желанного мужчины, чем ты, мой принц!

Губы влюбленных вновь слились в поцелуе.

Но темная пелена сна уже накрыла влюбленных.

Глубоким был сон Будур и сладкими сновидения. Никогда еще в своей жизни не чувствовала она себя настолько любимой. Впервые она ощутила сладость мужских объятий, нежность и терпкость поцелуя, огонь желания и наслаждение. Принцесса улыбнулась сквозь сон, сжала руку, в которой лежало кольцо, и произнесла любимое имя.

– Кемаль…

– Спи, прекраснейшая.

Но эти слова произнес не принц. Его голосом заговорил Дахнаш. Кемаль тоже спал, и неизвестно, чего было в этом сне больше – истомы, сладкой неги или волшебства.

Да, Маймуне и Дахнашу удалось подарить двум детям рода человеческого самую прекрасную ночь на свете. Они быди уверены: теперь и Кемаль, и Будур отдадут все силы, только чтобы приблизить новую встречу. Но джинния Маймуна не была бы самой коварной из дочерей Димирьята, признанного мастера настоящей интриги, если бы не сделала одной маленькой каверзы. Принц уже спал, уснула и принцесса, и в это самое мгновение оба они забыли имена, которые повторяли всю ночь, охваченные сладким огнем. Единственным, что теперь могло помочь их встрече, единственным, что убеждало в существовании друг друга, были драгоценные перстни, которыми обменяли возлюбленные. Почти стерлись из их памяти и лица друг друга.

Изумительная сладость настоящей страсти и нега подлинного чувства – только эти воспоминания Маймуна оставила каждому из них.

Теперь коварные дети магического народа должны были вернуть Будур во дворец императора…

Из верхнего окна старинной башни выскользнуло прозрачно-серое облако и растаяло в тишине нарождающегося дня. Уже занимался рассвет. Над голубыми волнами всходило розовое солнце. И никто в целом мире не почувствовал, что ночь была сказочно долгой и волшебно-звездной.

Хотя… Быть может, почувствовали это те, кто дарил любимым нежность и заботу. Для них, наверное, лишние несколько часов ласки и неги стали подарком небес. Они не подозревали, что это просто озорничала джинния Маймуна, любимая дочь царя Димирьята.

Макама десятая

Стены древнего дворца царей страны Ай-Гайюра увидели в то утро невозможное. Царь Шахраман распахнул двери опочивальни, вбежал к царице Алии и радостно закричал:

– Произошло чудо! О моя несравненная! Аллах даровал просветление нашему сыну! Он согласен! Он согласен!

Царица с изумлением посмотрела на мужа. Изумлялась она вовсе не согласию сына, а тому, что ее муж вне себя от радости.