Марк Ренуар - Пятьдесят три карты Страница 22

сразу семь гномов, маленьких старичков.

- А у кого ты была в прошлый раз?

- У такого милого старичка. Он все время меня целовал

и говорил: "Ну вот, деточка, а теперь будем дальше

читать..." Такой смешной старичек. Почитай и ты мне сказку.

- Зачем тебе сказка? Ты уже не маленькая.

- Это платье у меня не маленькое, а сама я еще

маленькая, мне ведь только 14 лет, и я не знаю, зачем меня

так одели.

Только теперь я обратил внимание на ее кукольно-детское

личико, пухлые, чуть надутые губки и тонкие черточки бровей.

- Так вот почему она такая миниатюрная, - подумал я.

Что же мне теперь с ней делать? Читать ей сказки всю ночь?

Но это же глупо.

- Послушай, - сказал я, - тебе все мужчины только

читают сказки?

- Нет, сказки читал только один старичок, другие

мужчины всякие глупости рассказывали и щипались. А мне

противно, когда они щиплются.

- Фу, черт! - подумал я. - вот еще напасть, зачем мне

этот ребенок?

- Ну, ладно, - сказал я, - будем тоже читать сказки,

раз тебе не нравится, когда тебя щиплют.

- Ты не будешь щипаться?

- Не буду.

- Ты хороший, я тебя люблю.

Легко подняв девочку на руки, я перенес ее на диван и

взял один из томиков "1000 и одной ночи", открыл его, чтобы

прочесть ей сказку о страшном одноглазом циклопе, но она

вдруг меня остановила:

- Подожди, я сниму туфли, - она слезла с дивана и

прошлась по комнате, глядя на себя в зеркало.

- Послушай, я правда похожа на женщину? - спросила она,

лукаво прищурив один глаз.

- Ну как тебе сказать, внешне похожа, по одежде, а так

во всем остальном - мало.

- А почему?

- Потому что ты еще не женщина.

- А что такое женщина? Что, я родилась не женщиной?

Мне надоели эти глупые разговоры и я с раздражением

сказал: - Давай прочитаем сказку и будем спать.

- Спать? Фи, как неинтересно. Я не хочу спать.

- Ну, тогда я сам буду спать, - я разделся до трусов и

лег спать. Пока я снимал одежду, девочка с любопытством

наблюдала за мной и тихонько прищелкивала языком.

- А ты красивый! - сказала она, когда я лег в кровать.

- Что ты в этом понимаешь?

- А вот и понимаю, - обиженно ответила она, - я все

понимаю, ты не думай!

- И что же ты понимаешь?

- А то, что тебе со мной скучно, что тебе хочется меня

потрогать. Да?

Я не ответил, молча любуясь чудесной девочкой. Она

стояла напротив, облокотившись о спинку кресла и грациозно

выгнув свой тонкий изящный стан, смотрела на меня сквозь

сетку длинных пушистых ресниц. Сейчас в ней почти ничего не

осталось детского, это была вполне совершенная маленькая

женщина. Я встал с кровати и подошел к ней. Несколько

секунд мы молча смотрели друг на друга. Она сама прижалась

к моей груди лицом и прошептала:

- У! Какой ты большой и хороший, поцелуй меня.

Я поднял ее на руки и слегка дотронулся до ее мягких

горячих губ.

- Еще, - чуть слышно выдохнула она. Я поцеловал ее

более страстно. Девочка встрепенулась и закрыла глаза. Я

стал покрывать ее лицо и открытые плечи неистовыми

поцелуями. Девочка начала от удовольствия вздрагивать.

- С тобой хорошо, - выдохнула она едва слышно, когда я

на минуту остановился, чтобы перевести дух, - хочешь, я тоже

разденусь?

- Конечно, хочу, - с робостью воскликнул я и опустил ее

на пол.

- Только ты отвернись.

- Зачем?

- Ну, так, отвернись, ну пожалуйста.

Я отвернулся, напряженно вслушиваясь.

Щелкнула застежка, прошуршало платье, она прошла по

комнате.

- Подожди, еще нельзя, - предупредила она мою попытку

обернуться.

- Еще нельзя... Нельзя. Теперь можно.

Я обернулся. Передо мной, лукаво улыбаясь, гордая

сознанием своей неотразимой красоты и привлекательности,

стояла игрушечная женщина. Ее нельзя было назвать девочкой

- это была женщина. Все в ней было совершенно и прекрасно.

Длинные черные волосы на белоснежной коже плеч, упругие

полушария хорошо развитых грудей с крошечными темными

сосками, тонкая изящная талия, пухлый, едва покрытый пушком

лобок с розоватыми набухшими губками, длинные стройные ноги

в туфельках на очень высоком каблуке и красивые, еще

по-детски тоненькие руки в перчатках. О! Разве можно

словами воссоздать хотя бы крошечку того, что представилось

моему взору. Я оцепенел, очарованный девочкой, не в силах

оторвать от нее глаз.

- Ну, а теперь ты сними свои трусики, - конфузясь,

пролепетала она.

Я пришел в себя. Немедленно сняв трусы, я осторожно

подошел к ней. Я еще не представлял себе, что буду делать с

этой наивной, но шаловливой девочкой-женщиной, но меня

влекло к ней, как магнитом. Она прижалась ко мне всем

телом, трепеща от возбуждения. Ее проворные пальчики нежно

играли с моим напряженным членом. Эта игра привела ее в

неописуемый восторг. Я обнял девочку за плечи и жадно шарил

руками по ее горячему нежному телу с неистовым желанием. Но

возбуждение быстро росло. Мне все труднее и труднее было

сдерживать свое безумное желание овладеть этим малым

существом.

А она, беспечно и радостно щебеча какой-то вздор,

играла с моим членом, то поглаживая его пальчиком, то теребя

из стороны в сторону, терла его головкой соски своих грудей,

и даже несколько раз поцеловала его, сладко причмокнув от

удовольствия.

- Давай ляжем, - предложил я прерывающимся от волнения

голосом.

Она молча, с удивлением посмотрела на меня, кивнула

головой и с разбегу бросилась на кровать.

- Как здесь мягко! - воскликнула она, прыгая на

матрасе.

- Я с краю, лезь туда.

Когда я лег, она снова завладела моим членом, все чаще

и чаще покрывая его поцелуями.

- Дай я посмотрю на тебя, - попросил я у нее.

- Смотри, разве я не даю?

- Я хочу всю тебя видеть.

- Глупый, я и так вся на твоих глазах.

- А здесь? - сказал я, потрогав взмокшие губки ее

влагалища.

- О! - вздрогнула она, - не надо!

- Но почему же?

- Не хочу, - произнесла она, задумчиво глядя на мой

член, осторожно сжав его головку двумя пальчиками. Потом

вдруг села напротив меня в ногах, поджав к подбородку

колени, и, задумчиво глядя на меня, замолчала.

Я не мог догадаться, чем вызван этот каприз и,

удивленный, ждал, что будет дальше. Она вдруг улыбнулась,

протянула ножку и потрогала пальчиками мой член.

- Как он интересно стоит, как столбик. Он тебе не

мешает?

- Нет, не мешает.

- Ты его к ноге прижимаешь?

- Чего ты там сидишь? Ложись.

- Не хочу.

- Тогда я буду спать, - раздраженно сказал я и

отвернулся к стене.

- Ну и спи.

Я притворился спящим, стал мерно и шумно дышать, а

потом, будто во сне, повернулся на спину и разбросал в

стороны ноги. Изподтишка, через ресницы я наблюдал за

девочкой. Она все также сидела у меня на коленях и с

вожделением взирала на мой член. Через минуту она осторожно

передвинулась ко мне, потом еще, и, наклонившись, стала

целовать головку члена, трогая ее кончиком языка.

Я решил не пугать ее и наблюдал, что будет дальше.

Девочка все больше и больше распалялась, теряя

осторожность, неистово сосала мой член, облизывая его

языком, как конфетку. Потом она раздвинула ножки и сунула

свой палец в промежность, раздвинула губки влагалища и стала

нежно тереть клитор, вздрагивая от удовольствия.

Это было уже интересно и я со сладострастным трепетом

следил за пальцем милой девочки, а она, не удовлетворяясь

уже одним клитором, все глубже вводила палец в себя,

исторгая из себя стоны наслаждения. Боже! Как было приятно

все это видеть, чувствовать упругие горячие губки ее ротика

на своем члене. Я был уже близок к экстазу, но держался,

желая знать, что будет дальше. Вдруг девочка выпустила мой

член изо рта, села, тяжело переводя дыхание, заглянула себе

между ног, раздвинула обеими руками губки влагалища.

Несколько раз она переводила пылающий от возбуждения взор с

себя на меня, будто примерялась, сможет ли огромный член

поместиться в узенькой щелочке. Потом, решившись, вскочила

на колени и, переступив через меня, придвинула свою

промежность к моему члену. Осторожно приставив его пылающую

головку к губам своего влагалища, она стала медленно и

осторожно опускаться на него, замирая от боли и наслаждения.

И когда мой член, мощно разжимая ее узкую пещеру, вошел в

нее до конца, нас обоих одновременно захватил шквал

неописуемого наслаждения. С дикими криками, с хрипом и

стоном мы кончили, распростершись на кровати в изнеможении.

В этот момент я услышал мерные удары рокового часа.

Рэм закончил, задумавшись. Дик что-то рисовал на