Роузи Кукла - Разочарование разбуженной девочки Страница 36

Нет таких слов, или я их просто не нахожу, чтобы сказать тебе всего того, чего хочу. И, наверное, уже не скажу. Знай, моя верная подруга, знай, что я не просто дружила с тобой, нет, я была просто счастлива, быть с тобой. Я так хотела быть с тобой, и твои поцелуи просто сводили меня с ума. Я не спала ночами, мучилась. Все не решалась сказать тебе и открыться. Знай! Что я так и не решилась на нашу близость. А мне ее так хотелось! Я мечтала о ней, я сгорала, я таяла. Я в тебе растворялась, а ты этого даже не замечала!!! И вот я пишу тебе это письмо и в нем открываюсь. Можно сказать, что я признаюсь в нем, в этом письме, в любви к тебе! Ты это знай! Я так хочу. Потому, что ты заслужила мое признание к тебе, потому, что я остаюсь на всю жизнь к тебе благодарной.

Прощай, моя первая в жизни любовь. Целую!

P.S. То, что тебе нужно, находится» …

И дальше она сообщала, где лежит мой дневник. Достала его. Уселась читать. Полистала страницы, но через минуту отложила. Все, о чем я тогда писала, это меня уже не трогало. Перечитала свои воспоминания о нашей с ней встрече. Я, когда писала, все боялась, что отчим прочтет, и поэтому, шифровала все свои записи. Но, как только стала читать, то, сразу же, все поняла и без перевода.

Весь остаток вечера я проревела. Сама не знаю почему. То ли от того, что все не складывалось, то ли от напряжения в отношениях. А тут еще это письмо! Растрогало меня окончательно. Опять я осталась ни с чем. Опять у разбитого корыта. А Толик? Что, Толик? Кто он для меня? Кролик? Да! Просто подопытный. Я и не собираюсь с ним больше никаких дел иметь. А ведь ему все это, что я устроила, понравилось. И эта облезлая Мурка. А, что? Разве не так? Разве ему не понравилось? И я принялась вспоминать. Отвлеклась и это меня успокоило. Перед сном мне опять захотела откиснуть в теплой воде, полежать в ванной. Включила воду, и пока она набиралась, я застелила себе постель на диване, в большой комнате. Не хватало банного полотенца. Поискала в шкафу. Не нашла. Потом решила поискать глубже. Полезла в кипу белья и внезапно наткнулась пальцами на эту штуку. Ту, самую, что мы с подругой разглядывали, когда вместе баловались одни в доме. Это она мне, вспомнила я, ее показывала. И мы с ней баловались. Включали и прикладывали эту штучку между ног, к нашим пирожкам, друг к дружке.

Я ее взяла и включила. Удивительно, но она зажужжала. Не так резво, как раньше, но все же. Постояла, послушала, выключила. Пошла в ванную.

Встала и рассмотрела себя перед большим зеркалом.

Такое большое зеркало в ванной комнате можно назвать причудой, но мне оно нравилось. Можно было подойти и всю себя видеть в нем обнаженной от кончиков пальцев ног и до прически на голове. Это зеркало, наверное, тоже часть воспитания, установившегося в этом доме. Стою и рассматриваю себя. Эротично. Очень! Я даже испытываю легкое волнение. Провела руками по телу, потом самыми кончиками пальцев. Осторожно и нежно веду по телу и смотрю. Очень приятно чувствовать, а видеть это возбуждающе вдвойне. Подушечки пальцев полезли на высокую грудь, скользнули и зацепились, невольно, за торчащие соски. Пропустила их между пальцами и нежно прижала. Так приятно, так хорошо! А, что? Разве я не красивая? Разве нет во мне изюминки? Взять хотя бы мою грудь. Ну, что? Думаю, что я буду одной из сотни по ее размеру и красоте. Нет! Чего там сотни, тысячи! А, что? Разве не так? Смотри какая. И я начинаю ей играться, поглаживать, стискивать. Мне всегда ее приятно трогать, и скажу откровенно, то и чужие взгляды на нее мне не безразличны. Я каждый раз замечаю, как на нее смотрят женщины и мужчины. Первые, оценивающе и многие с завистью, а мужчины, ну почти все, с восторгом и восхищением. Да и фигурка моя ничего. И ножки не коротышки, а ровненькие и в меру длинные. Наклонилась и погладила. Вспомнила, как я их демонстрировала. Рассмеялась. А, что? Ведь все здорово получилось! Как я им всем! Раз и нахлестала. Нет, натыкала своим телом. Пусть знают! А то «доченька, доча»! Что это за обращение такое, как с маленькой Машкой. По моему, я им всем показала, что я уже не «доченька», а самая настоящая женщина. Нет! Вот же, не так! Пока еще не испорченная. Нет, не так! Взрослая девочка! Нет, опять эта девочка? Да, что же это такое?

Ну, да ладно. Чувствую, что мне уже недолго оставаться девственницей. Кстати, что там у нас? Лезу пальчиками и тяну свои малые губки. Подняла глаза и вижу такую чудесную картину! Сразу по телу пробежало легкое волнение. Внизу потянуло, заныло. Да, вот еще что? Я сначала не хотела, а вот теперь решила, что в субботу пойду к этим свингерам. Как она там выразилась? Свиньям?! А чего я собственно хочу? Лишиться девственности по ее совету? Это за деньги, что ли? Наклоняюсь и грожу ей пальчиком.

— Смотри, мне! Проказница! Знаю, что тебе хочется? Перехочется! Не морщись, не прячься, а лучше мне посоветуй, какую прическу мне тебе сделать? Нельзя же такой лохматкой на люди выходить!

Начинаю прикрывать руками волосики там и примеряться с новой прической.

— Нет! Лысенькой, пока рано! Да и вызывающе. Ну, прямо, как у настоящей давалки. Так не годится! Надо поскромнее, оригинальней.

Руками прикрываю часть волосатого лобка и смотрю на фигурки, составленные из рук, сердечки, полоски, треугольнички. Нет, все не то. Чего-то не хватает. Ага, вспомнила! Надо посмотреть в литературе, с чем там девочки выступают, с какими прическами. Возвращаюсь в комнату и остаток вечера трачу, сначала на поиски, а потом на изучение порнографии. Это тоже из коллекции ее родичей. Листала, листала. Все, не то! Один раз, для общего развития можно, но я от этого не тащусь. В конце, концов, устаю и ложусь. Не буду я с ней ничего делать! Вот и будет это моим оригинальным началом. Раз уж девственница, то и вид у меня должен соответствовать. А там, посмотрим?

Утром меня будит мамин звонок. Она просит меня подойти к ней на работу, часам к десяти.

— Да, и пожалуйста, доченька, оденься скромнее, а не так как в прошлый раз. У нас комиссия, проходим аттестацию.

А потом добавляет.

— Председателем комиссии Ада Антоновна. Ты помнишь, я тебе говорила. Хочу тебя с ней познакомить. Поговорите. Она человек интересный и грамотный. Хочу, чтобы она тебя прощупала насчет института. Пообщайся. Тебе это будет полезно.

Ада Антоновна это мамин кумир. Мама с ней все время поддерживает профессиональные отношения от своей учебы в мединституте и так по жизни. Ада вела ее альтернатору и дала ей хорошую аттестацию. Вот и сейчас, она ее ждала и рада тому, что та председатель комиссии. Я это все понимаю. Может и правильно, но что-то в этой встречи чувствую подспудное. Наверняка мама ей обо мне все наговорила. А, собственно, что? Ну, что я такая, с мальчиками не дружу, что мне приятнее с девочками, а может и так, что я лесбиянка! Это понятно. Ну и, что я способная, но не управляемая и еще что-то в том, же духе.

Я надела деловой костюм и вовремя появляюсь в ее кабинете, где застаю их обоих за беседой. Мама сразу же меня представляет.

— А вот и моя доченька! Надюшка!

— Здравствуй милочка! Да, ты же уже настоящая баба! А то все доченька, доченька. Она мне сразу нравится.

— Да ты не обижайся, я знаю, что грубая я. Сама понимаешь, такая профессия и все время «Ножки шире, девочки, шире, расслабься»! Будто от этого у них там все сразу вернется и станет, как у маленькой девочки. — Смеется. Смеемся и мы. Причем, искренне.

— Ты, знаешь, милочка, у меня даже физиономия стала на эти вульвы похожая. Всю жизнь в них копошусь, будто другого занятия, для такой глупой бабы, как я, в этой жизни нет. Вот, смотри, какая я вся морщинистая, ну прямо как.. — И дальше она переходит на латынь. — Опять все смеемся.

Да, грубая, но это я вижу, для нее, как рабочая одежда. За ней она укрывает свою тонкую и чувствительную натуру. А так она тетка классная. Интересно, сколько же ей лет?

Ну, а потом мама выходит и мы с Адой, так она просит себя называть, беседуем. Это потому Ада, что она человек верующий. Говорит, что как назвали человека родители, при рождении, так с этим именем и надо жить. И без всяких там, отечеств. А то, что же получается, как артист или писатель, так с именем и фамилией, а мы все простые смертные так и должны по жизни, еще эти отечества таскать. Скажите, пожалуйста! Не честно это. Ведь так?

За несколько часов я узнаю от нее очень многое интересное. Она действительно очень интересный человек и с ней так легко и свободно общаться. Какое-то время, я вместе с мамой и Адой, обходим кабинеты и общаемся с пациентками и сотрудниками. Она ведет со мной себя так, будто я, в самом деле, медик. Даже вопросы задает и слушает очень внимательно мои ответы. Все разговоры старается вести на латыни. Вижу, что ей это нравится. Нравится, что я соображаю, понимаю, о чем идет речь, что могу сама правильно соображать при осмотре рожениц. Но я понимаю, что это общение ее отрывает от дел и мне пора. Прощаемся. Но перед этим мы с ней беседуем в мамином кабинете. Я заварила ей чай, как она просила. Крепкий, горячий. Сидим почти напротив друг дружки, хлебаем чай и она не спрашивает, а как бы рассуждает вслух.