Ольга Лазорева - Спелая ягода Страница 47

Это упражнение нужно повторять ежедневно, прислушиваясь к себе и получая удовольствие от постепенно обретающих упругость мышц.

Я уже прилично опаздывала, поэтому, когда вышла из подъезда, максимально ускорила шаг. Завернув за угол, я вдруг услышала хрипловатый, но явно мальчишеский голос, говоривший с явной издевкой:

– Хороша же ты, сучка! Ну попадешься еще мне! – и, стараясь вздыхать как актеры в порнофильмах, продолжил он. – Ох, ох, ох!

Я остановилась как вкопанная и пристально вгляделась в кусты сирени. Но там никого не было.

– Кто тут? – на всякий случай спросила я.

– Головка от х*я, – раздалось в ответ.

– Ну и дурак! – строго сказала я и пошла прочь.

Но настроение испортилось. К тому же я вновь вспомнила об угрозах мужа Берковой и окончательно расстроилась.

«Бог его знает! – думала я, когда ехала в метро. – Что это все значит? Может, просто хулиганы. А может, кое-что и похуже».

Я поежилась и закрыла глаза. И тут вспомнила о парнишке на крыше с биноклем и снова испугалась.

Когда вышла из вагона, Ник уже ждал меня с большим букетом красных роз. Он радостно заулыбался и бросился ко мне. И сразу начал целовать.

– Кошмар какой! – услышали мы возмущенный голос и отпрянули друг от друга.

Мимо шла старушенция лет семидесяти и сверлила нас негодующим взором. Я сразу отстранилась и тихо сказала:

– Чего мы тут застряли? Пошли наверх!

Мы поднялись по эскалатору, вышли на улицу и медленно побрели, держась за руки.

– Зачем ты столько цветов купил? – поинтересовалась я.

– Хотел сделать тебе приятное, – немного удивленно ответил Ник. – Тебе не нравится?

– Спасибо, конечно. Но таскать их не очень-то удобно.

– Дай мне свой пакет, – предложил он.

И тут я вспомнила, что забыла отдать ему подарок.

– А ведь это для тебя, – улыбаясь, проговорила я и протянула ему пакет.

– Что это? – с любопытством спросил Ник и заглянул внутрь.

– Давай лучше где-нибудь присядем, – предложила я, представив, как он сейчас достанет кимоно и развернет его прямо на улице на глазах у изумленных прохожих.

Ник глянул на меня задумчиво. Я видела, что он что-то хочет предложить, но взвешивает все «за» и «против».

«Только не гостиница!» – подумала я, с тревогой глядя на его нахмурившиеся брови и опустившиеся ресницы.

Но мне так захотелось ощутить вкус его губ! И не только! Я прекрасно отдавала себе отчет, что хочу его сильно и страстно и что, пожалуй, за всю свою жизнь я ни к кому такого не испытывала.

«Нужно просто с ним переспать, – решила я. – Что называется, «сбить охотку». И тогда накал страсти уменьшится естественным путем. И у него, и у меня».

Мы замолчали и побрели по улице, думая каждый о своем. Так продолжалось минут пятнадцать. Мы просто шли, держась за руки, сами не понимая куда.

– Поехали! – внезапно сказал Ник и поднял руку, чтобы остановить машину.

И я даже не спросила куда. Мы сели в такси и молча прижались друг к другу. Водитель только понимающе улыбнулся, глядя на нас. Но когда Ник назвал адрес и я поняла, что мы направляемся к его бабушке на «Комсомольскую», то резко запротестовала.

– Ну почему, малыш? – зашептал он. – Ты с бабулей уже знакома, квартиру видела. Нам там будет удобно. Комната отдельная.

– Нет, нет и нет, – упрямо твердила я. – Не хочу туда! Я тогда вообще домой поеду!

– Я тебя просто не понимаю, – немного раздраженно сказал Ник. – Хоть бы объяснила.

Но не могла же я сказать ему, что бабуля считает меня слишком старой для него. У меня просто язык не поворачивался сообщить о нашем разговоре.

– Так куда ехать-то? – улыбаясь, поинтересовался водитель. – Дамочка явно не хочет по вашему адресу, – добавил он.

– На Кутузовский, – ответил Ник чуть охрипшим голосом.

И я потеряла дар речи от изумления. Ник глянул на меня с опаской. Но я молчала, с трудом разбираясь в обуревавших меня чувствах. Во-первых, я умирала от любопытства и желания посмотреть, как живет его «девушка», во-вторых, какое-то гадкое мстительное чувство шевельнулось в душе. Если бы мой парень привез ко мне домой и втайне от меня свою новую подружку, я бы, наверное, умерла от унижения и злости. И это было бы ее несомненной победой.

– Я только закину твой подарок, – на всякий случай сказал Ник, пристально глядя на меня, – а потом что-нибудь придумаем.

– Да, конечно, – сухо ответила я и отвернулась в окно.

Когда мы приехали, водитель не удержался и бросил вслед:

– Счастливо отдохнуть такой милой паре!

Я обернулась. Он подмигнул и уехал. Я подняла голову. Дом был сталинской высоткой, помпезной и монументальной. Я могла себе лишь представить, сколько стоят квартиры в подобных домах, и неприметно вздохнула, идя за Ником. Он зашел во двор с довольно невозмутимым видом, но мою руку отпустил и держал дистанцию. Консьержка чуть не вывалилась из окошка, оглядывая нас. Потом улыбнулась Нику и закивала. Он начал заметно нервничать. Видимо, понял всю глубину собственной непредусмотрительности. Но отступать было поздно. Мы поднялись в квартиру, на наше счастье, никого не встретив по пути. Ник быстро открыл дверь и пропустил меня вперед. И уже в темном коридоре перевел дух и начал громко и непринужденно разговаривать. Он взял цветы, сказал, что поставит их в вазу, и предложил чувствовать себя как дома. Я сняла зачем-то босоножки и прошла в гостиную.

Никогда я не видела такой холодной и стерильно чистой квартиры. Она оказалась трехкомнатной. Гостиная была выдержана в темно-коричневых и серых тонах. Обои в крупную вертикальную серо-коричневую полоску навевали уныние своими правильными линиями. Мебель была тяжелой, громоздкой и старомодной. Ее коричневая полировка сияла, словно только что натертая. На ней не было ни единого пятнышка. Посередине стоял полированный стол с хрустальной пепельницей. Шесть таких же стульев размещались в строгом порядке по три с каждой стороны. Ковер был уныло-серого цвета без единого рисунка, ровный и чистый, словно нетронутый слой серого пепла. В гостиной не было ни единого цветка, ни какой-либо картины или другого украшения. Я внутренне содрогнулась, представив характер хозяйки, выбравшей такой интерьер. Женщина, имеющая юного любовника, виделась мне в другом свете.

Ник возился с цветами на кухне, а я прошла в ванную. Она была так же стерильна и безупречна. И хоть выдержана в светло-голубых тонах, все равно производила такое же ощущение безликости и холодности. Я тщательно умылась, беззастенчиво воспользовавшись голубым полотенцем с крупными махровыми буквами «Никита» по краю. Посмотрев на себя в зеркало, осталась довольна. Выглядела я хорошенькой и даже как-то помолодела на вид, видимо, из-за чрезмерного волнения. Когда я вышла из ванной, Ник уже поставил цветы в массивную хрустальную вазу и водрузил их на стол. Меня позабавило то, как он, увидев, что капнул на сверкающую полировку, тут же метнулся в кухню, принес белоснежную махровую тряпочку и тщательно вытер воду.

«Вот это дрессура!» – подумала я и сразу начала расслабляться.

– А где твоя комната? – задала я вполне закономерный вопрос.

Но Ник отчего-то смешался. Тогда я вышла в коридор и начала открывать двери и осматривать помещения. Спальня оказалась очень похожей на больничную палату обилием белого цвета. Даже прикроватные коврики с очень длинным ворсом были белоснежными. Усмехнувшись, я зашла в следующую дверь, решив, что это комната Ника. Но это был классический кабинет с книжными полками и письменным столом, на котором стоял монитор. Кабинет, как и гостиная, был выдержан в коричневых тонах.

«Так-так, – ехидно думала я, – а у мальчика-то здесь нет своей комнаты! И где же его вещи? И где он сам отдыхает, когда возвращается с завода? А ведь он еще и ПТУ оканчивает. Заниматься-то тоже необходимо».

Я отчего-то обиделась за Ника, и это сняло с души чувство вины за то, что я проникла на чужую территорию.

Я услышала стук открываемой дверцы и пошла в спальню. Ник стоял возле раскрытого шкафа. Он обернулся, когда я вошла, и заулыбался.

– Тут мои вещи, – сообщил он. – Хочу положить кимоно. Оно великолепно, и мне, право, неудобно, что ты сделала такой значительный дорогой подарок.

– Это Таня привезла для тебя, – ответила я. – За то, что ты помог с той девушкой. Она все-таки жила почти два дня у твоей бабули. Так что я тут ни при чем!

– Да? – явно обрадовался Ник и даже вздохнул с облегчением. – Передай ей огромное спасибо!

Он аккуратно сложил кимоно со стрекозами. Затем достал из пакета хлопковое для тренировок.

– О! Как здорово! – радостно заговорил он. – Это мне просто необходимо! Малыш! Ты просто прелесть! И такая внимательная! «Мартини»? – без всякого перехода спросил он.

Я молча кивнула. Ник закрыл шкаф, но я успела заметить, что под его вещи была отведена всего одна полка.

Размышления женщины бальзаковского возраста