Леонид Горянов - Рыцари атаки Страница 24

Майоров Борис Александрович. Родился 11 февраля 1938 г. Заслуженный мастер спорта (1963 г.). В 1956 – 1969 гг. в команде мастеров московского «Спартака».

Чемпион СССР 1962, 1967 и 1969 гг. Второй призер чемпионатов СССР 1965, 1966, 1968 гг. Третий призер 1963 и 1964 гг. Провел около 400 матчей, забил 252 гола.

Чемпион IXи Xзимних Олимпийских игр. Чемпион мира и Европы 1963 – 1968 гг. Второй призер чемпионата Европы и третий чемпионата мира 1961 г. Сыграл на этих турнирах 50 матчей, забил 28 голов.

Братья Майоровы вошли в наш большой спорт, в наш хоккей неотделимо друг от друга, и мы как-то привыкли говорить и думать о них как об одном целом.

Было время, когда все мы – зрители, журналисты, – неизменные поклонники прекрасной игры, просто не могли различить Майоровых на льду. И не только потому, что они близнецы. Их роднило общее, весьма высокое мастерство, неизменная приверженность к атаке, смелость и безграничная преданность хоккею. Евгения, как и Бориса, характеризовали высокая культура, каждый его поступок, каждый ход на ледовом поле отличали четкая, ясная мысль, безусловная целесообразность и максимальная эффективность.

Как и Борис, он неизменно был заряжен на атаку, но находил в ней свою собственную тональность, свои пути и приемы. В частности, он часто таранил ворота соперников, резко срезая угол от борта и обходя на высокой скорости защитников.

Этот характерный для Евгения тактический ход, отработанный, доведенный до совершенства, сослужил нашей сборной добрую службу в памятном для всех 1963 году в матче с командой Чехословакии, от исхода которого зависело, вернут ли наши хоккеисты звания чемпионов мира.

При счете 1:1 на поле завязалась редкая по своему напряжению борьба. Особенно активны были чехи. Трижды их нападающие посылали шайбу в штангу, несколько раз наши ворота от «верных» голов спасала чудотворная игра Коноваленко. Казалось, еще атака, еще несколько мгновений – и грозные соперники советских спортсменов добьются успеха.

Именно в этот момент тренеры выпустили на лед спартаковскую тройку. Расчет на нее оказался точным. Молодое, полное боевого задора, не ведающее страха звено не стало считаться с общей игровой обстановкой, начисто отвергло идею пассивной обороны. «Мальчишки» немедленно набрали предельную скорость. Евгений ворвался в зону, получил пас, резко срезал угол, «объехал» рослого защитника и в падении сильно и точно выполнил бросок…

– Гол!! – радостно закричала вся наша огромная страна, прильнувшая к радиоприемникам.

Да, Майоров-младший (он родился на два десятка минут позже брата) забил самый нужный, самый важный для нашей сборной в том турнире гол. Журналисты назвали его и самым красивым голом чемпионата.

В основной состав мастеров московского «Спартака» Евгения включили на год позже Бориса, в 1957 году. Хорошо запомнился он мне в матче с ЦСК МО, и вот почему. Армейцы, за которых тогда выступали Бобров, Бабич, Шувалов, Александров, Локтев, учинили спартаковцам самый настоящий разгром. За две минуты до конца счет был 13:0.

– Пацаны, суши весла! – кричали с трибун шутники.

«Спартак» и в самом деле сник. Только правый крайний молодежной тройки (мы тогда не знали еще ни имени, ни фамилии) продолжал играть по-прежнему задиристо, свежо, словно ничего не произошло. Он яростно рвался вперед, натыкался на безжалостное упорство армейской обороны, падал под испытанными силовыми приемами Николая Сологубова, снова поднимался и опять рвался вперед, словно от того, забьет он или не забьет, зависела по крайней мере судьба всего чемпионата.

На трибунах заметили этот порыв, стали подбадривать новичка:

– Давай, парень!

– Сними сухую!

И он все-таки добился своего, в падении приняв передачу справа и точно послав шайбу в сетку защищаемых Николаем Пучковым ворот за двенадцать секунд до финальной сирены.

Эту неукротимость, эту прекрасную спортивную ярость Евгений Майоров сохранил до конца своей спортивной жизни.

История нашего отечественного спорта богата примерами, когда за одну и ту же классную команду выступали по нескольку представителей одной и той же фамилии. В футболе это знаменитые династии Бутусовых, Старостиных, Артемьевых, Дементьевых, Канунниковых, в боксе – Щербаковых, в легкой атлетике – Знаменских… В хоккее же с шайбой Майоровы стали первыми, кто внес в жизнь клубов высшей лиги и сборной элемент «родственности». В спорте ее можно было только приветствовать. Левый и правый края сложившегося звена не просто хорошо понимали друг друга – они одинаково мыслили, и это придавало тройке необыкновенную монолитность.

Как и Борис, Евгений отличался необычайно бурным темпераментом и тем, что мы называем «спортивной злостью». И часто именно он взвинчивал, заводил своих замечательных партнеров, брал на себя, если требовала ситуация, роль камертона, по которому определялась общая тональность атаки.

Правда, темперамент, случалось, оказывал ему и плохую услугу. Женя был вспыльчив, задирист, часто затевал отчаянные споры на площадке и за ее пределами, что, конечно же, мешало ему и команде. Много неприятностей было у него за годы выступлений в большом спорте из-за не всегда правильно понимавшегося им чувства гордости. Женя считал унижением заявлять тренерам о своих травмах, плохом самочувствии и часто сам же горько расплачивался за это.

Но все свои видимые и невидимые недостатки (а у кого их нет!) он компенсировал великолепным мастерством, игрой подлинно высокого класса.

Майоров Евгений Александрович. Родился 11 февраля 1938 г. Заслуженный мастер спорта (1963 г.). В 1957 – 1967 гг. в команде мастеров московского «Спартака».

Чемпион СССР 1962 и 1967 гг. Второй призер чемпионатов страны 1965 и 1966 гг. Третий призер чемпионатов 1963 и 1964 гг. Провел более 260 матчей, забил 122 гола.

Олимпийский чемпион 1964 г. Чемпион мира и Европы 1963 и 1964 гг. Второй призер чемпионата Европы и третий призер чемпионата мира 1961 г. Сыграл на этих турнирах 20 матчей, забил 10 голов.

Когда в центре дуги, на двух полюсах которой неслись «реактивные братья», утвердился навсегда еще один замечательнейший форвард, всем нам новое построение показалось таким естественным, таким само собой разумеющимся, что мы даже не задавались вопросом, как складывалось это прославленное звено, где, каким образом был найден спортсмен, имя которого в конце концов присвоили тройке. Давайте же хоть сейчас восстановим в своей памяти интереснейшие страницы истории.

…Эту программку я до сих пор храню вместе с самыми драгоценными журналистскими реликвиями. Программка на очередной матч XII первенства Советского Союза между московскими командами «Динамо» и «Спартак». У «красных» под семнадцатым номером был записан Владимир Старшинов. И диктор точно так же объявила его по радио. Буквально никого из нас эта «опечатка» не смутила: имени новичка тогда никто из нас не знал.

Пока Слава сидел больше на скамейке для запасных. А на расстоянии протянутой руки от него играли прославленные мастера, чемпионы мира и олимпийских игр: Сологубов, Трегубов, Хлыстов, Гурышев… Молодой Старшинов глядел на них во все глаза.

– Учись Слава, учись старательно, – говорил ему его первый, оставшийся самым любимым тренер Александр Иванович Игумнов, твердо веривший в то, что вот этому ни на кого не похожему мальчишке уготована судьба большого мастера.

То, про что рассказано выше, происходило в далеком пятьдесят седьмом году. С тех пор прошло 25 лет. На календаре – восемьдесят третий. Имя заслуженного мастера спорта Старшинова сегодня знает весь спортивный мир, оно неотделимо от истории хоккея. Неотделимо от наших побед и нашей славы.

И вот мы сидим с ним друг против друга и ведем неторопливую беседу о прожитом. Беседу, которую я хочу предложить вниманию читателей.

«Вопрос: – Вы пришли в хоккей, когда сборная СССР только дебютировала на международной арене, когда, популярность этого вида спорта была далека от сегодняшней. Что же подсказало вам выбор? Почему вы сделали его? Какие обстоятельства способствовали этому?

Ответ: – Сейчас каждый мальчишка, едва научившись ходить, мечтает о дружбе с шайбой. В мое время у ребят были другие кумиры – футбол и русский хоккей. С них я и начал, придя в январе пятьдесят четвертого в ДЮСШ московского «Спартака» на Ширяевом поле. Плетеный мяч был тогда куда более в почете, чем шайба. И мы мечтали о больших победах на ледовых и зеленых полях. Но сильные команды по русскому хоккею были тогда в «Динамо», ЦСКА. Руководители нашего клуба опасались, что многие из нас, молодых, поддадутся соблазну перейти в коллективы, овеянные хоккейной славой, а с нами уже связывали определенные надежды, прежде всего в футболе. И вот зимой пятьдесят шестого явно с отвлекающей целью мне предложили сыграть за юношескую команду «Спартака» в официальном матче на первенство Москвы по хоккею с шайбой. Я никогда прежде не видел и не знал этой игры, плохо представлял, что надо делать. Играли против своих сверстников из столичного «Буревестника» и выиграли со счетом 2:1. Обе шайбы в ворота соперников, к своему большому удивлению, провел я. Это очень понравилось, понравилась и игра в целом. С того самого момента я и сделал свой выбор, хотя осознал это гораздо позже.