Леонид Горянов - Рыцари атаки Страница 25

Вопрос: – Итак, долгих четверть века вы пробыли на льду. Это – огромный опыт, колоссальная практика. Могли бы вы сегодня сказать, что обрели свою философию в спорте, знаете то самое главное, самое значительное, что необходимо в нем?

Ответ: – Прежде всего, по-видимому, следует сказать о том, что в любой области жизнедеятельности человек может достигнуть настоящих высот, быть нужным и полезным, если его «собственная философия» совпадает в главном, в принципиальном с философией своего общества, своего народа. Умение смотреть на жизнь с точки зрения гражданина, с точки зрения полезности и нужности своей стране, своему коллективу поднимает каждого из нас. Скажу еще так: то, что человек сохраняет для себя, утаивает, он неизбежно теряет; то, что он дает людям, остается ему, становится его богатством. Мы не жалели себя на льду, отдавали каждой игре весь имеющийся запас духовных и физических сил и именно поэтому, прежде всего, пришли успехи и признание.

Далее. Одним из краеугольных камней «моей философии» является уверенность, что в любом деле, а тем более в спорте, настоящих успехов можно добиться лишь посвятив себя ему, этому делу, без остатка, ставя перед собой ежедневно и ежечасно только сверхзадачи, испытывая постоянное неудовлетворение достигнутым.

Я видел за свою жизнь и в «Спартаке», и в других клубах немало спортсменов, щедро одаренных от природы, по-настоящему талантливых. Но они так и не испытали радости больших свершений, потому что довольствовались малым и приходили в спорт не во имя спорта, а во имя тех благ, которые он дает. Они не хотели трудиться, не желали отказывать себе в различных житейских радостях и неизбежно проигрывали самим себе.

Мне хочется особенно выделить в «своей философии» огромную роль спорта как фактора воспитания и закалки советского характера. Мы иногда ханжески отворачиваемся от естественно присущего молодой душе стремления к самоутверждению, а его надо бережно поддерживать. Качества, которыми одаривает спорт в ответ на преданность, вооружают человека физически и духовно, готовят его для всех других родов деятельности, для жизни. Ведь жизнь, как и спорт, представляет собой не что иное, как вереницу взятых и еще не взятых преград…

Вопрос: – Кто был вашим главным учителем в спорте? Я имею в виду тренеров, которые вас учили, и спортсменов, у которых вы учились сами, с которых брали пример?

Ответ: - Успех – это всегда талант плюс его величество Случай. Конечно, многое зависит от самого спортсмена, степени его одаренности, веры в себя, трудолюбия, самодисциплины. Но еще в большей степени от того, к какому тренеру ты попадешь.

Особенно важен начальный период. Позволю себе такой пример. Современные космические корабли поднимаются в необозримые дали, но их взлет зависит прежде всего от ракеты-носителя, от идеальной точности ее курса. Малейшее отклонение – и прекрасно задуманное дело может перерасти в катастрофу. Так вот детские тренеры, на мой взгляд, это ракеты-носители советского спорта. Именно от них во многом зависит успех наших взлетов…»

На этом я заканчиваю цитировать запись недавно взятого интервью. С тренерами в детстве мальчишкам из Сокольников чертовски повезло: в футбольно-хоккейной ДЮСШ «Спартака» были в ту пору, не побоюсь сказать, поистине выдающиеся педагоги. Заслуженный мастер спорта, один из главных героев довоенного легендарного сражения с футбольной командой басков Владимир Александрович Степанов – душа школы. Заслуженный мастер спорта «профессор русского футбола» Петр Ефимович Исаков. Каждый из них оставил в душе Славы Старшинова неизгладимый, добрый след.

Но совершенно особую роль сыграл в его судьбе, а по существу и в судьбе всего «Спартака», всего советского хоккея, Александр Иванович Игумнов.

В том, что московский «Спартак» в начале шестидесятых годов выдвинулся в лидеры, стал чемпионом, в том, что в клубе подросла тогда замечательная молодежь, была очень большая заслуга этого воспитателя.

Александр Иванович известный в спортивном мире человек. Начал играть в хоккей с мячом и в футбол на заре Советской власти, в 1922 году, в Москве. Защищал тогда цвета известного клуба РСКС. Отыграв два сезона, перешел в «Сахарники» – один из прародителей «Спартака». С этим обществом и связана вся творческая жизнь Игумнова. Мы, люди старшего поколения, знаем, что он неоднократно привлекался в состав сборной Москвы, Именно в знак признания его выдающегося мастерства в 1948 году ему было присвоено звание заслуженного мастера спорта.

Когда пришла к нам новая игра, Игумнов одним из первых по достоинству оценил прелесть и зажигательность хоккея с шайбой, стал создателем и тренером команды мастеров «Спартака», которая в конце сороковых годов прослыла «грозой чемпионов», играя на равных и побеждая таких именитых соперников, как ЦДКА, «Динамо», ВВС, «Крылья Советов». Входил в тренерскую группу, готовившую сборную Москвы к историческим матчам с чемпионом Чехословакии – командой «ЛТЦ».

Он любил детей, любил работать с ними. Александр Иванович еще в начале пятидесятых годов предугадал, какое большое будущее ожидает наш хоккей с шайбой. Больше того, Игумнов видел команды грядущего: молодые, азартные, высокотехничные, яростные. И все силы, энергию, талант педагога отдавал воспитанию своих учеников, а они известны каждому любителю хоккея: Б. Соколов, 3. Зикмунд, В. Гребенников, А. Макаров, А. Фирсов…

В начале пятидесятых годов к нему пришли Борис и Женя Майоровы. Александр Иванович сразу определил удивительную спортивность этих ребят. Наблюдая их на футбольном поле, в кипении ледовых страстей русского хоккея, он неизменно говорил:

– Эти ребята сумеют добиться успеха везде. Но их необыкновенная стартовая скорость, подвижность, их природный азарт, наконец, их бросающаяся в глаза смелость убеждают меня в том, что рождены они для хоккея с шайбой.

Терпеливо, избегая какой-либо навязчивости, ни в коем случае не форсируя событий, готовил своих питомцев Александр Игумнов. Бережно сохранял присущие каждому индивидуальные черты, поощрял необычное, оригинальное в их действиях.

Не все, однако, в клубе проявляли подобную педагогическую дальновидность и соответствующий ей такт. Вот освободилась в команде мастеров вакансия, и тренеры пригласили Бориса Майорова.

– Поймите, нельзя разъединять братьев, – доказывал Игумнов, – это же два крыла одной птицы.

– Загадочками говорите, Александр Иванович, – отвечали ему, – а перед нами стоят реальности сегодняшнего дня.

К счастью, так получилось, что вскоре Игумнов, не оставляя ДЮСШ, стал работать с командой мастеров. Первым его шагом было «воссоединение» братьев – Евгений стал играть в одной тройке с Борисом. В тройке Владимира Мальцева. С каждым днем, с каждой очередной тренировкой, с каждым отшумевшим матчем Игумнов все более понимал, какой драгоценный человеческий материал попал в его руки.

– У меня есть прекрасные фланговые игроки будущей тройки. Надо найти ей основание, и тогда еще услышат о нашем «Спартаке», – сказал он летом пятьдесят шестого Аркадию Ивановичу Чернышеву.

– Ну-ну, желаю успеха, – кивнул головой всегда невозмутимый динамовец.

Во взлет «Спартака», где высшее руководство относилось к хоккею крайне равнодушно, он особенно не верил. Но в Игумнова, в его способности – да.

А Александр Иванович жадно вел поиск нужного ему человека. Он просматривал десятки кандидатов, продумывал различные, самые невероятные варианты. И в конце концов остановил свой выбор на шестнадцатилетнем Славе Старшинове, которого сам нашел в футбольной группе и «затащил в шайбу».

И вот перед началом нового сезона он вызвал к себе братьев, подтолкнул к ним новичка и сказал:

– Вот познакомьтесь друг с другом, ребята. Отныне вы будете играть вместе.

Через месяц Борис и Женя подняли «бунт». Они, уже год отыгравшие в команде мастеров, пришли к Александру Ивановичу.

– Мы с этим Старшиновым играть не будем! – заявил Борис.

– Наотрез отказываемся! – поддержал брата Евгений. И для верности добавил: – Или мы, или он!

Игумнов смотрел на них с улыбкой мудреца. Дал возможность высказаться. Потом спросил:

– А какова причина вашего демарша?

– Да он на коньках бегает медленно и плохо! – незамедлительно выложил первый аргумент Борис.

– А пас? Посмотрите на его пас! – добавил Женя.

– Наши передачи то зевает, то проскакивает – вы же это сами видите! – вновь вступил в дело Борис.

Доводов было много. Игумнов сел за стол, открыл блокнот и стал что-то в него старательно записывать. Братья несколько притихли. Потом один из них спросил:

– Это вы что там делаете, Александр Иванович?

– Претензии ваши фиксирую. Подавляющее большинство из них справедливо. Сам знаю. Но давайте с окончательным решением не спешить. Позвольте мне в течение двух-трех месяцев провести эксперимент. По истечении этого срока соберемся опять и все окончательно решим. Согласны?