ХРОНИКИ ДАО - Deng Ming-Dao Страница 3

Да и сама гора как бы завершала это «неземное» состояние разума. Дело в том, что Тайшань был самой высокой из Пяти Священных гор Китая. Она круто возпышалась над просторами провинции Шаньдун, закрывая собой остальные юры. Вершина Тайшань сверкала неземным величием; от нее веяло уединенностью, достойной самого Нефритового Императора. С пика Тайшань невозможно было разглядеть ни людей внизу, ни их земные творения. Холодный и разреженный воздух, окутывавший неприступные скалы Тайшань, делал эту гору великолепным местом уединения Божественного Императора.

Кем бы ни считали Императора – божественным или смертным, – он всегда оставался невидимым для простых людей. Он был величайшей тайной, воплощением силы – недоступной, но всепобеждающей. Однако каждый год по случаю празднества Император делал одно-единственное исключение из непреложного правила и спускался в свое земное обиталище, дабы принять мольбы подданных.

Тогда Сайхун был энергичным, изобретательным и любопытным мальчуганом девяти лет от роду, так что его не слишком интересовал религиозный смысл происходящего – он просто был доволен новыми впечатлениями. Его дедушка, Гуань Цзюинь, бабушка Ма Сысин и тетя Гуань Мэйхун вполне понимал» мальчика. Конечно, они не собирались силой принуждать Сайхуна

1 Кван и Гуань представляют собой два варианта прочтения одной и той же фамилии. – Прим. автора.

к чему-либо, хотя и понимали, что ему пришло самое время осознать свое первое паломничество к даосским святыням. Вот с какими мыслями семья Гуань подошла к последнему отрезку восхождения на Тайшань – Тропинке Восемнадцати Поворотов.

Тропинка представляла собой узкую цепочку из семи тысяч каменных ступеней, тянувшуюся вверх по обрывистым склонам неприступного горного карниза. В сравнении с грубыми очертаниями скал вперемешку с обрывистыми ущельями и прилепившимися к камням деревьями, тропинка казалась поразительно хрупкой. Творение рук человеческих, она явно проигрывала первозданной, извечной мощи природы вокруг. Взрослых путников несли наверх в паланкинах; а маленький Сайхун, пренебрегая возможностью забраться на спину носильщика, в восхищении самостоятельно карабкался вверх.

Утренний воздух был холодным и тяжелым от сырости. Сайхуна одели тепло: поверх костюмчика из плотной каштановой хлопчатобумажной ткани он был одет в теплое пальто из шкуры барса. Пальто с высоким воротником было подбито мехом. Застегивающиеся у колена на пуговицу бриджи спускались на белые гамаши. Ботинки и кошель для денег покрывала богатая вышивка по шелку: по бокам обуви были изображены белые и голубые облака, а носки ботинок украшали яркие аппликации в виде голов ягуара. На кошеле, который едва выглядывал из-под пальто, был вышит изготовившийся к прыжку лев. На шее у мальчика висел талисман – клык тигра. Вообще, вся одежда Сайхуна была продумана с тем расчетом, чтобы оградить его от злых сил.

Завершали наряд еще два предмета; их Сайхун очень не любил. Вначале он сорвал с головы шапку. Шапка тоже была сделана из шкуры барса. На ней были клапаны-наушники, а еще – два декоративных уха на макушке, имитирующих уши барса. Именно эти дурацкие уши больше всего не нравились мальчику, так что при первой же возможности он постарался сбросить с себя ненавистную шапку. Оставались еще противные перчатки. К большому огорчению Сайхуна, совсем избавиться от них было невозможно – они были прочно пришиты шелковыми шнурками к рукавам пальто. И все-таки без шапки и со снятыми перчатками Сайхун чувствовал, что освободился от излишней опеки и быстрее помчался вверх по ступенькам. То там, то здесь ' среди паломников мелькала его круглая голова, полностью обритая наголо, если не считать небольшого квадрата волос на лбу.

Ступени наверх, казалось, будут тянуться бесконечно. Сайхун остановился, чтобы передохнуть, и тут с ним поравнялся кортеж его семьи. За решетчатыми оконцами главного паланкина лицо его дедушки казалось гротескным силуэтом. Дедушка же, судя по всему, отлично видел Сайхуна, потому что через мгновение гулкий голос старика загремел изнутри:

– Сайхун! Где твоя шапка?

– Верно, я забыл ее на постоялом дворе, Дедушка. – И Сайхун постарался придать своему лицу самое невинное выражение.

Из паланкина послышался тяжелый, терпеливый вздох. Подошел слуга, неся в руке поднятую по дороге шапку. Сайхун скорчил ему рожицу и уже собрался было пнуть слугу в ногу, но дедушка снова резко окликнул внука. Разочарованно вздохнув, Сайхун покорно надел нелюбимую шапку.

И снова сорванец помчался впереди процессии. Ну и что, что шапку пришлось надеть, – улыбался Сайхун: он знал, что из всех внуков дед больше всех любит именно его, Сайхуна. Знал он и то, что каким бы жестким ни казался дедушка, сердце старика было полно терпения и всепрощения. 

Наконец семья достигла ворот горного храма. Сам настоятель вышел поприветствовать знатных путников. Он был старым другом семьи Гуань, так что заранее позаботился о том, чтобы паломникам выделили хорошие помещения, где бы они смогли удобно отдохнуть.

Первым с носилок спустился Гуань Цзюинь. Несмотря на то что старику было далеко за шестьдесят, выглядел он внушительно: крепкий, мускулистый. Ростом он был под два метра, и уже одно это выделяло его из остальных. Дополняли этот образ богатые одежды и лучившееся вокруг обаяние. Подбитая мехом накидка цвета красного бургундского, штаны в тон накидке, черный парчовый халат и черная же шапочка, на острие которой красовался зеленый, как яблоко, нефрит – все это вместе со снежно-белой бородой и заплетенными в косу волосами выгодно подчеркивало силу его благодушного и одновременно настороженного взгляда старого, опытного воина.

Следующей поздоровалась с настоятелем Ма Сысин. Она была на год моложе своего мужа и лишь немного ниже его ростом. Несмотря на то что ее ступни обмотаны1, Ма Сысин передвигалась самостоятельно. Фигуру женщины, еще хранившую изящество, окутывала богатая парча. Бабушка Сайхуна была одета в подбитую мехом накидку и шаровары; длинный передник и капюшон были украшены яркой ручной вышивкой и шитьем из металлических нитей, которые изображали дивный орнамент из роз, хризантем, фуксий, пионов и ирисов. Округлое, с высокими скулами, светившееся, словно луна, лицо Ма Сысин обрамляли длинные и густые, совершенно белые волосы. Тщательно зачесанные назад пряди были перехвачены заколками из драгоценных камней. Глаза у Ма Сысин были большими, миндалевидными; они светились какой-то оленьей мягкостью, но под этой маской скрывалась поразительно твердая и жесткая владычица.

Даже в преклонном возрасте Ма Сысин не утратила своей красоты и грациозности. Многие женщины из тех, кто прибыл на празднество, должно быть, бросали на нее завистливые взгляды. Но в отличие от других красавиц, на левом плече Ма Сысин всегда можно было увидеть свернувшийся змеей длинный кнут сыромятной кожи – ее личное оружие.

Имеется в виду старокитайский обычай останавливать рост ступней у девушек путем тугого обматывания полосами ткани. Из-за этого женщины впоследствии часто не могли ходить без посторонней помощи. – Прим. ред.

Тетушка Сайхуна, Гуань Мэйхун, в сравнении со своей матерью, выглядела проще и бледнее. Ей было около пятидесяти. На Гуань Мэйхун был голубой костюм из бархата, а передник и капюшон, хоть и были тоже украшены вышивкой, выглядели попроще. Вкус к одежде у тети был более прозаичен и не шел ни в какое сравнение с манерой одеваться, свойственной Ма Сысин. Тетушка лишь недавно разбинтовала свои ступни, поэтому ходила она медленно, опираясь на тросточку и испытывая мучительную боль при каждом шаге.

Но вот подошел черед Сайхуна. Мальчик почтительно поприветствовал настоятеля и отвесил ему глубокий поклон. Улучив момент, Сайхун заметил, что взрослые отвлеклись разговором, и через секунду проскользнул через ворота храма.

Дворик храма кипел лихорадочной деятельностью и радовал пестротой красок. Тысячи разрисованных вручную шелковых фонариков, вееров и крошечных колокольчиков раскачивались над группками собравшихся, подмостками для театральных выступлений и конюшнями; на фоне выложенных бронзовыми плитками крыш храма и видавших виды стен из красного кирпича это пестрое марево выглядело очень красиво. На подмостках постоянно выступали музыканты, акробаты, кукольники, фокусники и силачи. Одетые в заплатанные серые одеяния священники сновали между людьми, предлагая им купить благовония, амулеты и карточки для отправления молитв. Одни священнослужители останавливались, чтобы дать совет; другие предсказывали судьбу. Но больше всего Сайхуна привлекли ряды, в которых предлагались кушанья: там были свежеприготовленные, еще дымящиеся вегетарианские блюда и удивительные сладости.