Анатолий Голубев - Живущие дважды Страница 8

Впрочем, когда речь идёт о компонентах многодневки, всё увязывается слишком прочно. Тактика многодневки — штука не менее сложная, чем её техника безопасности. Тактика требует удивительного сочетания усилий как для достижения командного результата, так и для того, чтобы «привести» к финишу каждого этапа и общему финишу своего лидера.

Кто он, этот лидер, а зачастую и победитель гонки? Далеко не всегда команда «выбирает» своим лидером сильнейшего гонщика. Просто лидер должен, обязан быть подготовленным ровнее других, просто есть товарищи по команде, каждый из которых его прекрасно дополняет, просто вся команда умеет без устали и без ропота работать для победы одного.

Возможно, именно за эту гибкость тактики гонщики больше всего и любят многодневки. Такая гонка показывает, на что действительно способен спортсмен. Победа в многодневке доказывает, что гонщик себя не только отлично чувствует, но и находится в прекрасной форме, поскольку успешно выступал день за днём в течение более чем двух недель. Есть немало мотыльков, которые вспыхивают ярким светом на однодневных гонках, но они не в состоянии как следует проработать даже половину многодневной гонки.

Хороший шоссейный боец должен быть и психологом. Он обязан очень чётко понимать разницу между хорошим самочувствием и хорошей спортивной формой! А она есть, и немалая.

Погоня за высокой спортивной формой напоминает катание на волнах океанского прибоя, или, как ещё называют этот вид спорта, сёрфинг. Ты не можешь забраться на вершину вала и сидеть вечно. Лишь на короткое время схватить волну и понестись с ней вперёд — вот задача. Как в сёрфинге не поймать все валы, так и в велоспорте выиграть все гонки практически невозможно. Гонщики не рвут собственные нервы на куски, если не чувствуют себя достаточно подготовленными к победе. В этом трезвом самоанализе — мудрость многодневника. Забвение этого непреложного закона ведёт к тому, что нередко сгорают в один-два сезона и очень сильные гонщики.

Но нередко повышенное внимание гонщика к собственному здоровью становится почвой для патологических явлений. У многих гонщиков в той или иной мере развивается маниакальное представление о своём больном сердце. Это касается даже таких звёзд, которые занимают высшие ступеньки длинной лестницы современной велосипедной иерархии. Есть гонщики, которые жалуются на своё больное сердце перед каждой гонкой, в том числе перед той, в которой одерживают блистательные победы. Жалуются своим товарищам по команде во время крутого подъёма и сами себе удивляются, когда вдруг видят, что ушли вперёд. Подобные жалобы становятся как бы психологическим допингом для людей, привыкших многие годы подряд переносить нечеловеческие нагрузки, постоянно преодолевать свой болевой потолок.

Такой известный гонщик Франции, как Мишель Данчелли, однажды, уйдя в отрыв с двадцатью другими гонщиками, вдруг скатился на обочину дороги и минуту с четвертью стоял и щупал рукой сердце, пока не убедился, что оно бьётся нормально. Только после этого он бросился вперёд и догнал лидеров. Но тут бог покарал его за мнительность: он прокололся и взял колесо с «технички» чужой команды. Потом опять прокололся и сделал то же самое, за что и был наказан — снят с дистанции и дисквалифицирован. Каждый понимал, что такой опытный гонщик не мог дважды случайно воспользоваться услугами чужой «технички»…

Разнообразные и весьма яркие характеры порой удивительно смягчают трагичность ситуаций, возникающих на гонке. Отнюдь не самый сильный гонщик Европы, но тем не менее человек, примечательный своим весёлым и добродушным нравом, — Роже Хасенфордер. Пожалуй, известнейшие комики мира могли бы позавидовать фантазии, с которой он проводит каскады своих клоунад. Он не раз уже представлял их зрителям больших гонок. Представлял с неизменным блеском и всегда неожиданно.

В последнее время он выступал за небольшую южноитальянскую профессиональную команду. Во время «Тур Италии», когда гонка проходила через городок, в котором Роже родился, «поезд», не сговариваясь, дал ему возможность упиться славой лидера. Он отпустил его вперёд на целых четыре минуты. Девушки осыпали Хасенфордера розами. Мужчины совали в руки бутылки с напитками и апельсины. Кто-то, расчувствовавшись, умудрился положить ему в задний карман майки тысячелировую бумажку…

После того как ликующие толпы на улицах родного городка остались позади, Роже спокойно остановился, слез с велосипеда и, облокотившись о раму, стал жевать сэндвичи, поджидая «поезд». Когда гонка покатилась мимо, он поблагодарил каждого криком, затем сел на свою машину и догнал «поезд». Но самое невероятное было на финише — его вдруг объявили победителем этапа. Такое происходит, когда десятки гонщиков в массовом спринте проходят финишный створ буквально колесо в колесо. В такой каше нередко победа достаётся случайному участнику…

Такова гонка, таковы люди, её делающие. И потому она неповторима своей многокрасочностью, своей пёстрой мозаикой судеб, характеров и происшествий. У гонки есть даже свой язык.

Для любого гонщика, на каком бы языке он ни говорил, слово «бидон» означает только одно — флягу для питательных растворов и воды. «Мучетта» на всех языках означает небольшую матерчатую сумку, в которой на промежуточных пунктах подаётся гонщикам дополнительное питание.

Мальчишки дерутся за сумки, которые после питательных пунктов выбрасываются гонщиками на обочину. Разноцветные сумки, становясь сувенирами, дорогими экспонатами для коллекций, нередко украшают стены квартир гонщиков и спортивных журналистов, как рога убитых животных украшают дома заядлых охотников. Они — немые свидетели тех гонок, которые довелось увидеть или в которых довелось участвовать их хозяевам.

Современная гонка — сложный механизм. Результаты гонок не всегда зависят только от чисто спортивных показателей и честной спортивной борьбы. Многие мощные тайные пружины современной гонки старательно маскируются от глаз общественности. На больших трассах весьма активно орудуют специальные агенты, нанятые командами, которые всеми дозволенными и недозволенными способами пытаются сделать то, что требуют от них хозяева. Такие агенты делают своё тёмное дело, как бы со стороны управляя гонкой. Им обычно наплевать на спортивность результатов состязаний. Оки руководствуются своими тёмными сделками и контрактами.

Есть такой некоронованный король и в «Тур де Франс». Это беспощадный делец Даниель Дюсса, может быть, самый сильный из всех велосипедных гангстеров мира. Многие из таких некоронованных королей поддерживают связь со звёздами первой величины. Не раз журналисты и администраторы ловили некоего Роже Пиеля на сговоре с гонщиками Янсеном и Пулидором. Благодаря таким связям Роже Пиель может практически вывести в отрыв любого гонщика и любого лидера провалить, что особенно важно, когда речь идёт о богатых критериумах — коротких гонках с тотализаторами.

Если прибавить ко всем этим факторам ещё такой немаловажный, как качество дорог, по которым идёт гонка, то сложится довольно полный портрет современной многодневки. Конечно, плохие дороги несут с собой всякие технические неприятности для команд, но многие специалисты считают, что плохие дороги — это соль любой гонки.

Некоторые велотуры стали знаменитыми только благодаря трудности своих дорог. Такова, например, однодневная гонка «Париж — Рубэ». Грязные, узкие, мокрые дороги с неровной поверхностью делают гонку особенно опасной и особенно интересной. Такую гонку выигрывает обычно лишь тот, кто досыта вкусил все её «прелести»: и чудовищный спринт на финише, и катастрофу, и леденящий дождь, и отрыв по булыжнику, когда колесо пляшет так, словно солирует в танцевальном ансамбле чечёточников. Того, кто просто закончил гонку, совершенно искренне, независимо от места, которое он занял, поздравляют с успехом. Ибо он прошёл более двухсот километров сплошного ада.

Был случай, когда такой ас, как Жак Анкетиль, не дойдя до финиша всего двадцать километров, пересел с седла в командную «техничку», заявив, что нет больше дыхания. И это считалось «нормальной» гонкой. В середине её радио спокойно сообщило, что «тридцать человек попали в завал, но повреждения несерьёзны». Победитель «Тур Фландрия» Дино Зандегу сломал руку. Аймар, Селс, Годфруа остались лежать на дороге, дожидаясь носилок. Хобан и Симпсон вынуждены были продолжать гонку на чужих, не по росту, велосипедах. Машину Симпсона, например, в завале смял полицейский мотоцикл. В завершение всего, когда гонщики поднимались с земли, они видели над дорогой саркастически убийственный лозунг, написанный кем-то из очень грамотных велосипедных болельщиков: «Добро пожаловать в ад!». В этом месте дорога имела ширину менее двух метров. Почти пятисантиметровые стяжки между булыжниками наполнены ледяной водой. Толпы людей обступили трассу на всём протяжении и рёвом отвечали на каждое слово комментаторов, сообщавших толпе положение на трассе в данный момент. А над всеми головами полотнища лозунгов — от щемящих сердце своей добротой до содержащих оскорбительные ругательства. Трудно поверить, что на таких склонах, в таких условиях гонщики ещё уходят вперёд, демонстрируя невиданное мужество и силу воли.