Катерина Демина - Дети и деньги. Что разрешать, как запрещать, к чему готовиться Страница 5

Одна моя подруга, очень мудрая и дальновидная мама, говорит о своей младшей дочке так: «Она почти никогда не хочет в подарок вещь. Очень редко – развлечение типа цирк-кино. Если хочешь ее осчастливить – помоги ей освоить что-то новое: жонглировать, пускать трехслойные мыльные пузыри, рисовать график функции на компьютере». Этой девочке никогда не будет скучно, ведь этот способ «потребления» – неисчерпаем, в отличие от «получения удовольствие от обладания чем-то».

Как это связано с финансами? Да очень просто. Когда в следующий раз ваше чадо заноет в магазине: «Ма-а-ам, купи!! Папаааа, я хочу кататься на карусели!», то есть будет требовать, чтобы вы заплатили за его сиюсекундное счастье, попробуйте не торопясь разобраться: какая его потребность сейчас актуализировалась? Ему скучно? Может быть, надо придумать задание? Не развлечение-отвлечение, чтобы замолчал, а задание для пользы общества и дела: посчитать, сколько человек перед вами стоит в очереди в кассу; найти вокруг себя семь предметов на букву «Ч»; задержать дыхание как можно дольше – да мало ли способов занять мозги, вместо того чтобы выбросить в очередной раз небольшую сумму, которая, конечно, не пробьет брешь в бюджете, но и удовлетворения не даст.

Или он чувствует себя покинутым, потому что вы уже целый час заняты не им, а покупками продуктов на неделю? Тогда достаточно обнять, присесть рядом с ним на корточки, пощекотать, покрутить, спросить: «А куда бы ты полетел на воздушном шаре?» – проявить интерес к его внутренней, личной, душевной жизни.

Кроме того, дети очень чувствительны к физическим условиям. Жарко, душно, музыка дурацкая гремит, народу полно – нарастает тревога, которую надо как-то обуздать. А что делает мама, когда «деть» капризничает? Правильно, покупает какую-нибудь ерунду, чтобы заткнуть рот: чупа-чупс, печеньку, газировку. Потому что это быстро и дешево. И не требует никаких усилий от родителей. Но ребенок-то приучается гасить неприятные эмоции ПОКУПКОЙ чего-то сладенького, вкусненького.

Самую большую радость мы получаем, когда делаем что-то сами или узнаем что-то новое, по крайней мере поначалу, в детстве. А если отнять у ребенка эту возможность, заменив ее привычкой получать удовольствие извне, то неудивительно, что повзрослевшие дети не умеют радоваться, утешать себя иначе, чем едой или алкоголем, развлекаются только шопингом.

В Европе, где процесс первоначального накопления капитала закончился лет 200 назад, демонстрировать богатство давно уже неприлично. Более того, в обществе функционируют хорошо отлаженные механизмы сдерживания, чтобы пропасть между богатыми и бедными была не так заметна (в том, что она существует, надеюсь, никто не сомневается?). Детей с самого раннего возраста приучают не обращать внимания на лейблы и марки машин, школьная форма обязательна еще и потому, чтобы нивелировать социальное неравенство. И главное – постоянно звучит мантра «Ты можешь быть лучшим на своем месте». Не потому, что у тебя папа – миллионер, а потому, что ты умеешь делать бумажные модели замков. А тот, у кого мама – эмигрантка и убирается в чужих домах, отлично самоутверждается на уроках программирования или химии – получает свою заслуженную награду.

Одно из самых больших культурных потрясений я получила, когда приехала впервые в Англию. Приятель моей сестры, сын миллионера, лорда и владельца крупной компании, ходил в старых-престарых джинсах, ездил на «Ситроене» 1958 года выпуска и подрабатывал помощником в магазине – на карманные расходы. Можете представить себе такую ситуацию у нас? Потом я узнала, что это норма в кругу образованных богатых людей.

Резюме. Дети воспитываются вашим примером, поэтому подумайте дважды, выбирая подарок ребенку и покупая пять минут тишины по цене чупа-чупса. Нефизиологические потребности тоже заслуживают внимания. Уважение одноклассников можно заслужить, если научиться делать нечто экстраординарное, а можно – прийти в супермодных джинсах.

Глава шестая, в которой мы решаем, кому и зачем нужно развиваться

Немаловажная и иногда очень затратная статья бюджета – детские дополнительные занятия. Некоторые родители просто из сил выбиваются, чтобы обеспечить своему чаду эти самые пресловутые «драмкружок, кружок по фото, да еще мне петь охота». Обратите внимание, в этом бессмертном стихотворении повествование идет от лица школьницы Лиды, причем не первоклашки, а лет девяти-десяти. И занятия у нее все бесплатные, а ходит она всюду сама (или не ходит, потому что не успевает). Наши же постперестроечные родители начинают таскать детей по всяческим развивалкам уже с пеленок, в буквальном смысле слова.

Кто ж спорит, сидеть дома с годовалым младенцем, да еще зимой, да еще и без общения – это практически каторга, только без права на помилование. И дай Бог здоровья и всякого благополучия тем, кто затевает разнообразные детские клубы, сады Монтессори и группы «Вместе с мамой». Мамы получают совершенно бесценную возможность пообщаться на интересующие их темы, дети узнают много новых игр, да и игрушек таких дома точно нет. Всем хорошо и весело. Но сейчас речь о другом.

В группе детского сада, куда ходит моя младшая дочь, есть две девочки-близняшки, Аня и Аля. Их мама владеет небольшим бизнесом, чем очень гордится. Так вот, после детского сада за детьми приезжает няня на машине с шофером и везет их на занятия по подготовке к школе. Три раза в неделю. И еще два раза – на другие занятия. А в выходные – на лошадях, только не кататься, а «учиться выездке». И в бассейн – «учиться плавать». Детям – внимание! – три с половиной года.

Я все время искренне сочувствовала этим бедным детям. Потому что садик у нас – просто супер, и бассейн есть, и лепка-рисование, и музыка, и балет под кодовым названием «кареграфия». И подготовка к школе в самом ее правильном варианте – чтение вслух сказок, рисование каракулей, игры с друзьями, конструкторы и кукольные домики. Каждый день у трех-четырехлетних детей по три-четыре занятия, по 15 минут каждое. Дети их очень любят, бегут бегом, стоит утром сказать капризничающей дочке: «На занятие опаздываем!» – собирается мгновенно. То есть никакой объективной надобности в дополнительной нагрузке нет.

Только мы после садика идем гулять в парк или остаемся на детской площадке, потому что детей увести невозможно. А за Аней и Алей приезжает няня и везет их на подготовку к школе. Да ладно бы еще близняшки были энергичные, гиперактивные и с четырехядерным процессором. Но они обе – немного вялые, тихие, склонные посидеть в углу и пососать палец. Это мама у них… того… гиперактивная. Про таких говорят: «Атомную энергию – в мирных целях!» (Вот, кстати, загадка природы: почему у активных, энергичных, пробивных матерей как правило – вялые, пассивные и ничем не интересующиеся дети? Может потому, что мама всегда лучше знает, чем в данный момент ребенок должен заниматься?)

А на днях мы с этой мамой ждали детей в холле после бассейна и разговорились. Я спрашиваю:

– Тяжело, наверное, каждый день детей-то возить то туда, то сюда?

– Тяжело, – вздыхает она, – а что же делать?

Я удивленно поднимаю брови, мне казалось, что она сама себе это все затеяла.

– А денег, знаешь, сколько я на них трачу? Няня плюс водитель – 40 тысяч в месяц, да занятия – еще 20. С ума можно сойти! – она говорит это со скрытым удовлетворением и даже некоторой гордостью: вот, мол, ничего не жалею для детей.

Я молча жду продолжения. Видимо, то, что я не поддерживаю активно такой метод воспитания, заставляет Марину приводить какие-то более веские аргументы.

– Но ведь приходится готовить их к жизни! – с напором продолжает она. – Жизнь-то, она такая, крутиться надо! Я вот думаю, надо начинать музыкой заниматься, чтобы в Гнесинку поступить.

Тут я не выдерживаю.

– Марина, – говорю я как можно более убедительно, – но ведь они такие маленькие, может, пусть лучше на горке покатаются? Успеют еще к жизни подготовиться?

– Ты что?! – гневно восклицает она. – А кто их содержать будет?

Тут я понимаю, что чего-то не понимаю. Совсем. Не улавливаю связи между подготовкой к школе с трехлетнего возраста и будущим содержанием. Но я не успеваю ничего сказать: Марина начинает вдруг всхлипывать, и потихоньку, через рыдания, картина проясняется.

Оказывается, Марина находится в процессе развода со своим мужем, который их всех содержал. А Маринин бизнес был, что называется, «на булавки», чтобы чем-нибудь заниматься. И теперь ей очень страшно и больно, и она в отчаянии. И похоже, эта ситуация у нее в жизни не впервые, потому что она как-то слишком яростно настаивает, что девочка должна сама себя содержать и ни от кого не зависеть.

(В этот момент в голове у меня начинает мигать лампочка, на которой написано: «травма». Но пока развивать эту линию рано.)