История привлекательности. История телесной красоты от Ренессанса до наших дней - Жорж Вигарелло Страница 51

говорится о том, каким должен быть «макияж для прогулки»1228, чем «полезно солнце»1229, как добиться «идеальной гладкости ног»1230 с помощью эпиляции. Загорелое тело становится символом красоты, важным «культурным сдвигом или его признаком»1231, хотя в трактате по эстетике тела 1913 года смуглый оттенок кожи по-прежнему называется «безобразным»1232. В начале 1920‐х годов Марта Давели, певица парижского оперного театра, ввела моду на Биарриц, где, по ее словам, «солнце сделает из вас богиню»1233. Впоследствии любовь к солнечным ваннам стала общепринятой, поскольку загар «улучшает внешний вид»1234; в 1933 году в журнале «Ваша красота» давалась рекомендация приобретать «естественный солнечный загар»1235. В 1930 году идеальным считался красновато-коричневый оттенок загара: именно такой оттенок кожи, наряду с выступающими скулами и «матовым лицом»1236, превозносился в специальном номере журнала «Тайные признания» (Confidences), именно такого оттенка кожа «мельком увиденной во сне»1237 спортсменки в романе Анри де Монтерлана «Олимпийские странницы». На смуглом лице, напоминающем о приятном времяпрепровождении вдали от суеты, «глаза выглядят яснее»1238, загорелое тело словно хранит в себе солнечную энергию.

В соответствии с новой рекомендацией проводить больше времени на «открытом воздухе» переосмысляется и обновляется вся косметология. В 1930‐х годах появляется реклама крема для загара1239 марки Nivea, масла Ambre solaire, лосьона Bronzor, крема Olympiale, различных «солнечных экранов» и «солнечных бальзамов», благодаря которым кожа «приобретает темный оттенок без вреда для здоровья»1240. В начале 1930‐х годов в продаже появляются купальники с «отстегивающимися бретельками»1241, которые помогают добиться равномерного загара. Разворачиваются дискуссии о том, как поддерживать загар зимой. В этих целях с 1932 года использовались доступные немногим «световые ванны»1242, изобретенные Эленой Рубинштейн (Helena Rubinstein), а в 1935 году в обиход вошли специальные лампы для загара марки Alpina1243; существовал даже «индивидуальный аппарат, вырабатывающий ультрафиолетовые лучи», которые придавали коже «идеальный оттенок»1244, с 1935 года этот аппарат продавался в «Универмаге у Мэрии» (Bazar de l’Hôtel de Ville, BHV).

Однако «выход меланина на поверхность социального тела»1245 был не только модным явлением. В первую очередь загар свидетельствовал о беззаботном времяпрепровождении. Произошло масштабное изменение в сознании, в результате которого право улучшать собственную внешность, «делать себя красивым», стремиться к расслаблению и удовольствиям получил каждый. Никогда прежде общество не наделяло желание ухаживать за собой столь «исключительными» правами: позволить себе «настоящий отдых»1246, «отдаться солнечным лучам», добавить себе «очарования»1247. Такое отношение к отдыху свидетельствует об утверждении современной личности в масштабах всего общества, основным приоритетом становится личное время, когда человек может принадлежать самому себе. В это же время вводится право на оплачиваемые отпуска1248, благодаря которому те немногие граждане, кому выпала удача отдохнуть за счет предприятия, насладились «первым годом счастья»1249.

Кажущийся незначительным пример того, как изменилось отношение к загару в начале XX века, на самом деле имеет решающее значение. Появляются выражения с гедонистическими референциями, говорящие о том, что перерыв в трудовой деятельности, удаление от привычных занятий, смена климатических зон благотворно влияют на человека1250: «помолвка с летом»1251, «простые удовольствия деревни»1252, «весеннее тело»1253. Пьер Мак-Орлан описывает летний отдых поэтически: «В ароматных вечерах у моря обновленное, помолодевшее тело возрождалось к жизни»1254.

Тогда же, в 1930‐е годы, появились и противоположные мнения о загаре, его польза не всем казалась очевидной. Альфред Биттерлен в своем сочинении 1933 года «Как стать красивой»1255 указывает на такое негативное последствие солнечных ванн, как «пигментные пятна», и рекомендует загорать под зонтиком зеленого или фиолетового цветов, поскольку такой зонт эффективно задерживает вредные лучи. В 1935 году Алексис Каррель открыто заявляет о негативном отношении к темному оттенку кожи, рассуждая о здоровье в контексте расовых различий: «Мы не знаем наверняка, как именно влияют на тело солнечные лучи. Пока последствия не будут выяснены, белокожим людям не следует бездумно увлекаться нудизмом и принятием солнечных ванн, иначе говоря, подвергать кожу воздействию ультрафиолетового излучения»1256. Тем не менее на летних пляжах не только купались, но и загорали: так гигиенические процедуры, до сих пор практиковавшиеся исключительно в лечебных целях, приобрели индивидуалистический и гедонистический характер.

С точки зрения цифр

Демонстрация освещенного солнцем, активного, полуобнаженного тела укоренила в сознании определенный образ, совмещающий худобу и силу. Мышцы и плоть создают двойной эффект: «Тело стройное, но мускулистое, изящное в движении, – вот что такое красота»1257. В описаниях женского тела тех лет впервые упоминаются мышцы «веретенообразной»1258 формы – это двигательные силы; их долгое время обходили вниманием. Колетт воплощает эти идеи в образе Винки: «промокшей насквозь, высокой, похожей на мальчишку, но тоненькой, с четко очерченными удлиненными мускулами»1259. Анри де Монтерлан – в образе мадемуазель де Племюр, «чью внешность преобразили атлетические упражнения»1260. Пьер Мак-Орлан – в образе Эльзы «с округлым и приподнятым задом»1261. Впервые женское тело представляется физически активным, впервые внимания удостаиваются его «эластичные»1262, «тренированные»1263 мышцы, до сих пор считавшиеся особенностью исключительно мужской фигуры. В теоретических рассуждениях о красоте 1930‐х годов встречается один и тот же образ: «Стройный, спортивный силуэт, тонкие мускулистые конечности, отсутствие лишнего жира, энергичное, экспрессивное лицо – вот сегодняшний идеал женской красоты»1264. «По-настоящему красивая женщина, – уверяет Коко Шанель в начале 1930‐х годов, – не может быть похожа на куклу»1265.

Доминирующим критерием этой модели красоты периода между двумя войнами является обнаженное тело с его утонченными линиями. Верхняя одежда отражает то, что скрывается под ней на самом деле: «Современная фигура требует жертв»1266. Задуматься о достоинствах и недостатках тела заставляет главным образом пляж и все более открытые купальники: «У меня большая и отвислая грудь, рост метр семьдесят, я никогда не решусь надеть купальник, я в отчаянии»1267, – признается читательница журнала «Ваша красота» в 1937 году. Прослеживается существенная разница между письмами читательниц 1900‐х годов, где речь ведется в основном о лице и макияже1268, и письмами 1930‐х годов, где говорится преимущественно о совершенствовании фигуры, описывающейся в мельчайших деталях.

Читательницы рассказывают о себе и интересуются всем подряд – как, например, в неимоверно длинном, но весьма обстоятельном письме в журнал «Ваша красота» от августа 1938 года. Автор письма перескакивает с одной темы на другую, подробно описывает внешний вид каждой части