Эдуардо Де Филиппо - Рождество в доме Купьелло

Эдуардо Де Филиппо

Рождество в доме Купьелло

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лука Купьелло.

Кончена, его жена.

Томмазино, их сын, по прозвищу Неннилло.

Нинучча, их дочь.

Никола, муж Нинуччи.

Паскуалино, брат Луки Купьелло.

Раффаэле — привратник

Витторио Элиа.

Доктор.

соседи:

Кармела

Ольга Пасторелли

Луиджи Пасторелли

Альберто Армида Романелло

Рита

Мария

Действие первое

Неаполь 30–х годов.

Спальня Луки Купьелло. 23 декабря, 9 часов утра. В правой стороне, почти в центре, стоит двуспальная кровать. Налево, за ширмой, — маленькая кровать, на которой, укрывшись с головой, спит Неннилло. Рядом с кроватью Неннилло— балкон. Через застекленную дверь его видны падающие хлопья снега. На переднем плане слева — стол, на котором лежит недоделанная рождественская игрушка «ясли Христовы»[1]. На стуле у стола — сваленные в кучу кисти, цветная бумага, куски пробки, гвозди, ножницы и банки с самодельным белым клеем из муки. На противоположной стороне — комод. Над ним — изображение мадонны и лампадка. Два подсвечника и несколько любовно расставленных фигурок. На правой стороне — вешалка. На вешалке — пальто Кончетты, облезлая меховая горжетка и потрепанная, но еще приличная шляпка. Рядом дверь. На двуспальной кровати спит Лука. Левая в половина кровати в беспорядке, а правая аккуратно заправлена одеялом. После поднятия занавеса — длинная пауза. Лука крепко спит, похрапывая. Наконец дверь открывается, и появляется не совсем одетая Кончетта. На ее озябших плечах — небольшая шерстяная шаль. Держа в руке маленькую чашку, она с терпеливым, покорным видом подходит к спящему мужу

Кончетта (монотонно, заведомо зная, что придется не раз повторить, прежде чем тебя услышат). Лукарье! Лукарье! Вставай, уже девять.

Пауза. Лука продолжает спать

Кончетта (тем же тоном, но громче) Лукарье! Лукарье! Просыпайся, уже девять

Лука, повернувшись на другой бок под одеялом, всхрапывает. Пауза.

(Все тем же тоном) Лукарье… Вставай, уже девять. Выпей кофе.

Лука (сквозь сон, не понимая, в чем дело). А-а? Кофе? (Что то бормочет, высовывает из под одеяла сначала голову, закутанную в шерстяной платок, потом садится посредине кровати, протягивает руку, как будто хочет взять чашку, но постепенно рука опускается, голова падает на грудь, и он снова засыпает. Все это он проделывает с закрытыми главами)

Кончетта (видя, что он снова заснул, спокойно продолжает). Лукарье… Лукарье… Вставай, уже девять. (Небольшая пауза) Лукарье.

Лука (открыв глаза, раздраженно повторяет за ней). Лукарье… Лукарье… Ах, как ты мне надоела! Дай поспать!

Кончетта. Выпей кофе.

Лука (неохотно). Кофе. Ну ладно. Ставь сюда.

Кончетта (подает чашку). На.

Лука. Который час?

Кончетта. Я же тебе сказала: девять утра.

Лука (зевает). Уже девять? Да, тогда другое дело. Раз уже девять, то спать больше нельзя. На улице холодно?

Кончетта (одеваясь, не оборачивается). Что тебе вдруг пришло в голову, Лукарье… Очень холодно.

Лука (вздрагивая при мысли, что нужно вставать). Очень… Брр… Ну что ж, это и понятно, рождество на дворе… Брр… (Отпивает глоток кофе, морщится.) Ну и гадость!..

Кончетта. Чего ты хочешь, Лукарье? Слава богу, этот то хоть есть.

Лука. Да, слава богу. (Ставит чашку на столик) Не в кофе дело… Иногда все зависит, как сварить его… Этот вот отдает клопами.

Кончетта (продолжая одеваться, на секунду оборачивается}. Да чти на тебя нашло с утра? Шутник!

Лука. Хм, шутник… (Вдруг вспоминает.) А «ясли» где?

Кончетта (показывает). Там лежат, там! Не бойся, никто игрушку не тронет.

Лука. А клей ты разогрела?

Кончетта (недовольно). Лукарье, я же только что встала.

Лука. Иди разогрей. Мне нужно работать.

Кончетта (берет банку со стула и идет направо). Ну вот, началось: клей, гвозди, ножницы, молоток… Прямо спозаранку, глаз не успел продрать… (Уходит.)

Лука (встает. Стуча зубами и растирая руки от холода, начинает одеваться. Сначала надевает ботинки без задников, заменяющие шлепанцы, полинявшие брюки, а затем уходит за ширму умываться Вновь появляется, вытирая руки полотенцем. Надев пиджак, принимается за работу над игрушкой, разговаривая одновременно с Неннилло). Эй… Вставай, уже девять часов. (Неннилло не отвечает).

И что с ним делать… В твои годы я до рассвета поднимался я шел на работу. Вставай. Лучше мне не разговаривать с тобой с раннего утра, весь день будет испорчен! (Выведенный из себя молчанием Неннилло, кричит) Ты что, не понял? Вставай!

Ненилло (из под одеяла). Молочную похлебку принес?

Лука. Э-э!.. У тебя только это и на уме. Вставай и сам ступай на кухню, прислуги в доме не держим. Понял?

Ненилло (из под одеяла). Если не подашь мне в постель — не встану.

Лука. Нет, встанешь! Или я тебя так вздую, что проваляешься в постели целую неделю!

Входит Кончетта.

Кончетта. Получай свой клей. (Ставит банку на стол. Лука снова принимается за работу.)

Никак не пойму… Зачем тебе эта игрушка? Столько денег на нее выбрасываем, а пользы никакой… Ведь сами еле-еле перебиваемся.

Неннилло (удобно растянувшись на постели, заложив руки за голову). Правда… никакой пользы…

Лука. Почему? Как — никакой пользы? С чего ты взял?! (Вытаращив глаза.) Тебе что, игрушка не нравится?

Неннилло (с вызовом). Мне игрушка не нравится.

Лука. Как же так, Христова колыбель всем нравится, нет ничего лучше…

Неннилло (зло). Да, не нравится…

Лука. Но она не закончена еще… много чего надо сделать… Это еще только основа… Вот когда сделаю все — траву, пастухов…

Неннилло (тем же тоном). Все равно не нравится. Хочу молочной похлебки.

Кончетта. Вставай, Ненни, вставай!

Лука (в бешенстве). Ах так?! Пусть только она принесет тебе в постель похлебку, я выплесну ее на вас обоих! (Кончетте.) Вырастила будущего каторжника. Поглядите на него… ни стыда ни совести. До сих пор в постели.

Кончетта. Ну да ладно, он сейчас встанет… (Делает сыну знаки, как будто говоря: «Поднимайся, а я принесу похлебку».) Ну вставай, Ненни…

Неннилло. Нет, хочу молочной похлебки.

Лука. О-о-о! Я тебе выплесну клей в рожу!

Кончетта (вмешиваясь). Вставай, мой красавец… Умойся сначала, а я пока сварю тебе похлебку — вкусную-превкусную. Только умойся.

Лука. Паскуалино проснулся?

Кончетта (убирая постель). Проснулся, встал твой надоедливый братец. Целую неделю пролежать в постели из за того, что болело горло!

Неннилло (настораживаясь). Что, встал? А на улицу он не собирается, не знаешь?

Кончетта. Собирается. Говорит, мол, пойду прогуляюсь немного, подышу свежим воздухом после болезни.

Неннилло. И он что, одевается?

Лука. Конечно… Что он, голым по улице пойдет? А тебе то что?

Неннилло. Да так просто… Вообще, я думаю, ему пока рано выходить. Вдруг снова заболеет…

Из гостиной входит Паскуалино.

Паскуалино (он уже одет, но на ногах вместо ботинок домашние туфли). Лукарье, можно?

Лука. Входи, Паска, входи.

Паскуалино. Добрый день! Здравствуйте, донна Кунче.

Лука. Как чувствуешь себя, Паска? Похудел немного, но это ерунда, быстро поправишься. (Щупает у него пульс.) Температура есть?

Паскуалино. Нет-нет… Сейчас мне лучше. Совсем здоров. (Подозрительно смотрит на Неннилло.) Все прошло. (Кончетте.) Донна Кунче… Нигде не могу найти своих ботинок…

Неннилло залезает поглубже под одеяло.