Нил Саймон - Страстные бабульки [=Дела семейные] Страница 3

Эбби: Ты знаешь, почему ты дошел до такой жизни, что иногда ты жалеешь о том, что не имеешь возможность слышать, топанье маленьких ножек? (он выглядывает из-под простыни)

Ден: Что?!!

Эбби: Топанье маленьких ножек. Ты только что сказал, что скучаешь по ним.

Ден: Я сказал, что скучаю по топанью, а не по ножкам.

Эбби: Не ты ли мне сказал, что сделаешь все, чтобы я была счастлива?

Ден: Почти все.

Эбби: Ты не сказал, почти. Ты сказал все.

Ден Я имел в виду «почти».

Эбби: Слишком поздно!

Ден: Ты это о чем, Эбби?

Эбби: Это выглядит так, что как будто, нас ждет маленькое прибавление к семейству.

Ден: Что? О, Боже!

Эбби: Дай мне закончить.

Ден: О, Боже!

Эбби: Ден, это еще не все.

Ден: Что еще ты мне приготовила?

Эбби: Еще много чего.

Ден: Ты, уверена?

Эбби: Еще как!

Ден: (пытаясь понять все происходящее) Так, интересное начало!

Эбби: До известной степени! (В изумлении, роняет простыню)

Эбби: Я тебе еще не все сказала.

Ден: И, как давно ты это знаешь?

Эбби: Не так давно… с сегодняшнего вечера.

Ден: Не могу поверить в это! (пауза) Так спокойно! Так невозмутимо спокойно!!! (с беспокойством) Но, тебе же 45!

Эбби: 44!

Ден: Ну, хорошо, 44….и, ты уверена, что все будет в порядке?

Эбби: У меня будет все в порядке, а что касается тебя, то я, не слишком уверена.

Ден: (возбужденно) Нам нужно придумать имя! Мальчик, или девочка ты знаешь?

Эбби: Девочка — женщина.

Ден: Фелисити! Как насчет Фелисити? Это означает счастье! Или Вера вариация от Верасити, что означает — правда!

Эбби: В данном конкретном случае, эти имена не подходят. Я как насчет того, чтобы имя было…Сара?

Ден: В честь моей матери?

Эбби: В большей или меньшей степени.

Ден: Так приятно слышать это из твоих уст. (пауза) А, она, знает?

Эбби: О, да, она, знает! (он подходит и нежно обнимает)

Ден: Боже, как это приятно ощущать, что ты, вечен — видя свое продолжение в новой жизни!

Эбби: Милый! Это не то, о чем ты сейчас думаешь, это не новая жизнь!

Ден: Что?

Эбби: Продолжай меня обнимать, хорошо?

Ден: Хорошо. Но, что ты имеешь в виду, говоря, не новая жизнь!

Эбби: Вот, это как раз то, о чем я хотела тебе рассказать. (он пытается ее оттолкнуть)

Эбби: Продолжай меня обнимать!

Ден: Ты, не беременна?

Эбби: Нет, не беременна.

Ден: Тогда причем, «топанье маленьких ножек»?

Эбби: Они уж и не такие маленькие.

Ден: Тогда, насколько они маленькие?

Эбби: Обнимай меня крепче!

Ден: Насколько они маленькие, Эбби?

Эбби: Примерно такие, как у твоей матери.

Ден: Что? О, боже!

Эбби: Топанье маленьких ножек, это будет топанье ножек твоей родной мамы, которую я пригласила жить с нами. (долгая пауза) Милый, ты обнимаешь меня так, что мои косточки начинают хрустеть. Дорогой, мне больно! (пауза) Пусти! Пусти, тебе говорят! (она вырывается, он молча стоит)

Эбби: Милый! (он пытается что-то сказать, но вместо этого раздаются непонятные звуки)

Эбби: Скажи, что ни будь.

Ден: (пытается) Ты…ты…

Эбби: Да, дорогой, продолжай! Ты можешь это сделать.

Ден: Ты. Мать. Здесь. Жить. С нами. Вместе.

Эбби: Да, вместе. Ведь мы же, семья! Во всяком случае, — так должно быть!

Ден: (выходя из состояния, грубо) Так должно быть? Так должно быть! Моя мать и я в одном доме, через столько лет! Ты пригласила мою мать жить с нами?

Эбби: И она согласилась. Хотя, долго, колебалась…Она всегда чувствовала свою вину в том, что не могла быть тебе полноценной матерью и, в том, что ты покинул дом в раннем возрасте и никогда туда больше не возвращался. Она хочет быть твоей матерью снова — в первый раз за столько лет.

Ден: Эбби, это не мультфильм Диснея, а реальная жизнь!

Эбби: Это твоя мать, Ден!

Ден: Мне 48 лет и я больше не нуждаюсь в матери. А твои речи, это махровый женский идеализм во всей его красе. Разве это не борьба против распада рядовой Американской семьи?

Эбби: Это не женский идеализм. Это, просто, признание ответственности за любимого тобой человека..

Ден: Ты даже себе не представляешь, что ты сделала, Эбби. Моя мать — это властная служанка, которая сделает все, чтобы над нами верховодить, и сделать нас несчастными. Она счастлива только тогда, когда видит кого — либо, несчастнее, чем она сама. И этот, тот другой, как правило — я.

Эбби: Ты слишком близко принимаешь к сердцу.

Ден: Как ты могла это сделать, не поговорив, предварительно, со мной?

Эбби: Ты не прав, мы, говорили об этом.

Ден: Когда?

Эбби: На прошлой неделе.

Ден: (немного подумав, затем) На прошлой неделе? (пауза) Теперь поправь меня, если я буду неточен. Разве, мы не пришли к единому мнению во время того разговора, что приглашение жить с нами любую из наших матерей, это само страшное на земле, что мы бы смогли с тобой придумать.

Эбби: Ядерный взрыв, вот, что самое страшное.

Ден: Только, не для меня!

Эбби: Ден! Она одна! Испугана и одинока! И, в конце концов, она твоя мать!

Ден: Это не моя вина!

Эбби: У нас много комнат.

Ден: Тебе нужна компания? Так я найду тебе, кого ни будь другого. Я приведу, кого ни будь с улицы. Мы можем ухаживать за больными детьми. Любого другого человека в мире, только, не мою мать. Видишь, я не слишком то разборчивый.

Эбби: Ден, она нуждается в нас!

Ден: Но мы, не нуждаемся в ней!

Эбби: Смешно как-то получается, насчет нужды: нам очень часто не нужны те, которым мы необходимы больше всего. Но в этом, как раз, моей вины и нет.

Ден: В этом случае, как раз и есть!

Эбби: Прекрати! Я знаю, ты любишь свою мать.

Ден: Эбби, конечно, я люблю свою мать. Я ничего не могу сделать с собой, она моя мать! Но мне, она не нравится, понятно? Она чрезмерно самоуверенная, непреклонная. Она опять будет пытаться меня воспитывать, ибо думает, что у нее не получилось тогда, так получится теперь.

Эбби: Дай ей шанс! Не думаю, что ты дал эту возможность, хоть раз за всю ее жизнь.

Ден: Боже! (пауза) Эбби, она же республиканец! Я же, не могу себе представить жизнь под одной крышей с республиканцем!

Эбби: Она республиканец, лишь только потому, что твой отец был республиканцем. Появится возможность думать самой, изменит и свои политические взгляды. Кроме того, лет через десять, мы тоже, может быть, изменим свои политические взгляды.

Ден: О, мой бог! Неужели ты думаешь так, на самом деле?

Эбби: Все, может случиться. Но, мы же говорим не о политике, а о семье. И это о том, что пришло время тебе понять — у тебя есть семья!

Ден: Ты, моя семья!

Эбби: Я твоя жена. Мы сами выбрали друг друга. Но, те, кто тебя родили, это совсем другое. Никто не может выбирать своих родителей, это- данность. Наша обязанность — принимать их, какие они есть. Твоя мать нуждается в нас сейчас. Так может, случится, что она не останется с нами, или не сможет, находится с нами, но для нее важен сейчас тот факт, что мы есть у нее и, она не одинока. И, самое главное, что ей не придется жить в каком либо доме для престарелых, где у нее никогда не будет уверенности в том, что она любима и нужна кому либо.(пауза) Ты бы хотел, чтобы я провела свои последние дни, в одном их этих домов?

Ден: Конечно же, нет, наши дети никогда бы…

Эбби: Ты бы хотел, чтобы это произошло, с кем ни будь из нас?

Ден: Нет…наши дети, никогда не допустят этого.

Эбби: Тогда мы должны открыть наши сердца и двери нашего дома для твоей матери.

Ден: При условии, если, она сделает это тоже.

Эбби: Никаких условий. Никаких изменений в политических взглядах, или что ни будь еще в этом роде.

Ден: Клянусь, я не могу понять, как это тебе удалось- повернуть эту эмоционально напряженную проблему так, что у тебя она базируется на чисто обыкновенной логике. Что мне сказать? Что мне хочется видеть мою мать одинокой и несчастной? Конечно же, я не хочу этого. Я хочу видеть ее счастливой и удовлетворенной. Но, почему, именно, здесь? Разве, она не может быть удовлетворена, где ни будь в другом месте? Ну, предположим, в Гулаге?