Йосеф Бар-Йосеф - Трудные люди Страница 4

Рахель. Я понимаю.

Лейзер (немного помолчав). Говорят, что человек человеку — волк. Но волк никогда не задерет другого волка, не важно, сыт он или голоден. (Замолкает.) Я рассказал вам это все не ради того, чтобы просто рассказывать… Я хотел дать вам понять. Чтобы вы знали. Вы, может, не обратили внимания. Я сделал несколько намеков — относительно не слишком приятной части моей биографии. Относительно свадьбы. Вы промолчали. Это мне нравится. Не люблю дотошных женщин, которые цепляются за каждую мелочь, Я сам все о себе расскажу, по порядку.

Замолкает. За окном слышится гудок парохода.

Рахель. Как вам понравился этот город? Вряд ли, конечно, вы успели получить какое-то представление о нем — ведь вы тут всего несколько часов. (Смущается сама от своего вопроса.) Он такой серый, мрачный. Как жесть. Иногда мне хочется взять щетку и поскрести его как следует. Счистить с него ржавчину. Вам трудно понять, почему мы так любим говорить об Израиле. Там столько солнца. И света… Саймон каждые два года ездит в Израиль. Я тоже была там дважды. Побродила немного по Иерусалиму и в конце концов очутилась на почте. Мне захотелось написать письма сюда, в Англию. Здание почты в Иерусалиме построили англичание, поэтому оно такое серое и похожее на все английские здания.

Лейзер. В котором часу вы встаете утром?

Рахель (она приободрилась я улыбается). Очень рано. Даже слишком рано. Говорят, что это свидетельствует о каком-то чувстве вины. Даже если я ложусь поздно, все равно встаю ни свет ни заря. И потом весь день чувствую себя разбитой.

Лейзер (поспешно). Вы видите мое пальто?

Рахель (не меняя позы). Да.

Лейзер. Нет, так вы не можете его видеть. Так вы можете видеть только меня.

Рахель (оборачивается). Я вижу.

Лейзер. Вы спрашиваете меня об этом английском городе. Я расскажу вам кое-что об англичанах. Уборная у нас была во дворе. Такое было во многих старых районах Иерусалима. И вот однажды, представьте, у отца испортился желудок, и ему, прошу прощения, срочно захотелось на двор, еще до восхода солнца. А тут англичане как раз объявили комендантский час. Они у нас распоряжались тогда и никак не хотели убираться. Что делает отец? Он опускается на четвереньки и так, на четвереньках, пробирается в угол двора, где находится уборная. Чтобы солдаты думали, что это какое-то четвероногое, например, собака. Он даже пару раз тявкнул, чтобы они поверили, что это собака. Чтобы они не сомневались. Представьте себе: человек… немолодой уже человек… труженик, всю жизнь работает… Обеспечивает семью… И вот… Вынужден передвигаться на четвереньках. И все из-за политики!

Рахель (помолчав). Вы хотели рассказать о пальто.

Лейзер. Да. Этим вот пальто отец накрывал меня под утро. У нас была маленькая квартира, все дети не могли в ней поместиться, и мне приходилось спать снаружи. Моя кровать стояла на веранде, и когда шел дождь, вода с крыши капала на меня. Но я спал крепко даже в мокрой постели, поскольку был молод и уставал за день. Но когда отец на рассвете вставал к молитве, он накрывал меня этим пальто. Я согревался и спал еще крепче.

Короткое молчание. За окном становится совсем темно. Огни неоновых реклам вспыхивают и гаснут вдали.

Рахель. А меня Саймон тащил три дня на себе. Мы бежали из Польши в Россию, и я заболела краснухой. Отца с нами не было, только Саймон. Я была вся красная как рак.

Лейзер. Это хорошо — чтобы женщина переболела краснухой до замужества.

Рахель. Что? (Поняв, о чем он говорит). А, да. Наша мама умерла в Сибири. Мы очень любили маму. Мы до сих пор помним ее как живую. Она замерзла в пургу.

Лейзер. В Англии едят много жареной картошки.

Рахель. Ну, вовсе не так много, как принято думать. Но едят. Это дешево.

Лейзер. Но требует много масла.

Рахель. Я просто наливаю побольше масла, чтобы картошка плавала в нем. Во-первых, это получается вкусно, а во-вторых, масло остается чистым, и его можно потом использовать снова. Я сливаю это масло в отдельную бутылку.

Лейзер. Я специально спросил. Я проверял вас. Может, не нужно этого делать, но во всяком случае я признаю, что проверял. (Помолчав.) Я был женат. Теперь разведен. У меня есть дочь. Моя жена, пожарив картошку, выплескивала оставшееся масло. Так ей нравилось. Ей нравилось все выплескивать, все выбрасывать. Из-за этого мы постоянно ссорились. Однажды она сказала, что я готов, почистив зубы, запихнуть пасту обратно в тюбик.

Рахель смеется.

Лейзер. Чему вы смеетесь?

Рахель. Это смешно.

Лейзер. Что смешно?

Рахель. Это… Это смешно — запихнуть пасту обратно в тюбик. Невозможно не рассмеяться. Так мне кажется…

Лейзер (подымается и говорит громко и раздраженно). Я уже сказал, что разведен и имею дочь. Хочу добавить кое-что еще. Я обязан сказать правду. Это она хотела развода. Она сбежала от меня, как от дикого зверя. Она даже не пожелала от меня алиментов. Но я выслал ей деньги по почте.

Рахель. Вы вовсе не обязаны…

Лейзер. Она спряталась от меня, как лисица в нору. Когда я узнал, где они скрываются, я пришел, чтобы передать костюмчик для дочери. Как только она увидела меня, она стала вопить, будто ее режут. Я не успел еще слова вымолвить, один мой вид — представляете! — один мой вид — и она сразу в крик! А до того, пока она не видела меня — я стоял под окном и все слышал — она забавлялась с ребенком и смеялась!

Рахель. Вы в самом деле не обязаны…

Лейзер. Нет, я обязан! Обязан рассказать всю правду! Теперь моя дочь умерла для меня, и все врачи в мире не помогут. Не знаю, почему это так. Я как во тьме. Можете задавать мне вопросы, если хотите. Я расскажу все, как было. Может быть, вы сумеете понять причину. Из тех фактов, которые я изложу. Может, вы составите картину. Я не понимаю, почему. Не понимаю!..

Рахель. Нет, нет! Я не хочу ни о чем спрашивать. Вы не должны мне рассказывать. Это ни к чему…

Лейзер. Если у вас нет вопросов, тогда я продолжу. Я обязан рассказать всю правду. Может, вы включите электричество?

Рахель. Да, конечно. Извините. (Встает и зажигает свет.)

Лампа, висящая над столом, освещает только часть комнаты, углы погружены в полумрак.

Лейзер. После развода со мной что-то случилось. Я изложу все, как на духу. Я не хочу, чтобы повторилось то, что уже случилось. Итак — муж и жена, но они ничего друг о друге не знают. У них есть живая дочка, а они ненавидят друг друга до такой степени, что дочь как бы и неживая. Я хочу, чтобы прежде чем мы поженимся, мы стали как настоящая родня. Как брат с сестрой, между которыми нет ни тайн, ни обманов. Поэтому я хочу, чтоб вы знали, что после развода я чувствовал себя ужасно. Я не узнавал мира вокруг себя. У меня было темно в глазах. Я пуговицы не мог застегнуть.

Рахель. Не надо продолжать.

Лейзер. Меня поместили в сумасшедший дом. они вылечили меня, но и теперь мне иногда бывает очень скверно.

Рахель. Вы напрасно мучаете меня. Я все об этом знаю. И меня это нисколько не смущает.

Лейзер (тихо). Что вы знаете?

Рахель. Все, о чем вы рассказываете. Это заставляет вас снова страдать, но это совершенно ни к чему.

Лейзер. Откуда вы знаете?

Рахель (неуверенно, с некоторым опасением). Саймон…

Лейзер. Он рассказал вам? Обо всем?!

Рахель (помедлив). Да. Может, налить вам еще чашечку чаю?

Лейзер (смотрит на нее долго и пристально, словно старается разглядеть ее сквозь тьму. Вытягивает шею, чтобы лучше видеть, свет лампы падает ему на лицо. Он говорит тихо). Это нехорошо, когда о ком-то рассказывают за его спиной. Тем более, такие вещи… Это двое против одного. Это… Это означает — выставить человека на посмешище. Это все против одного.

Рахель (громко и раздраженно). Ничего подобного! Он мой брат. Он — мой брат, понимаете? (Замолкает и прибавляет совсем другим тоном.) Я налью вам еще чаю.

За стеной раздаются звуки рожка.

Лейзер (тихо, со сдержанным бешенством). Это что?

Рахель. Что?

Лейзер. Кто-то играет. Как будто в стене. Как будто труба… Но это не труба.

Рахель (словно обрадовавшись перемене темы разговора). А, это хозяин дома Бени Альтер. Он немного странный человек, но очень славный. И чувствительный. Он любит чинить обувь, И это не просто так, это у него идеология. По его мнению, люди должны вернуться к здоровому образу жизни и заниматься тяжелой работой. Вернуться к земле. Это интересная мысль, не правда ли?