Баламут (СИ) - Alexander Blinddog Страница 19

Юноши подъехали ближе и спешились.

— Здравствуйте, матушка, — Алёша низко поклонился.

— Здрасьте, — Баламут приподнял шапку с изрядно потрёпанным за последнее время пером.

— И вам не хворать, добры молодцы, — проворковала старушка. — Какими судьбами вы тут, милые-родные, чего ищете, куда путь держите? Чего забыли-потеряли в наших краях, славные витязи?

— Матушка, ищем мы мудреца, что где-то здесь проживает, — сказал княжич. — Нужна нам помощь его, в деле праведном. Не знаете ли вы, где нам искать?

— Отчего же не знать, знаю, — ответила старушка. — Да только кто же сразу разговоры разговаривает, вам с дороги отдохнуть надобно. Вон, вижу по вам, как сильно вас путь-дорога вымотала.

— Отдохнуть было бы славно, — ответил Алексей, разминая ноющие под кольчугой плечи. — Мой товарищ весь наизнанку уже изнылся, как сильно он устал. Не выдержит больше.

— Врёт и не краснеет, — буркнул Баламут.

— Вот и славненько, вот и чудненько. Заходите, отдохните, кваску испейте, да блинчиков свежих откушайте, не побрезгуйте, гости дорогие, — обрадовалась старушка, пряча вязанье в берестяную коробочку.

— С удовольствием, матушка, — Алексей снова поклонился и собирался зайти в избу, но Баламут положил ему руку на плечо.

— Какая вы добрая и гостеприимная, — сказал он. — Аж не верится в такое счастье. Может, вы нам ещё в баньке предложите попариться, да на перинах пуховых ночку отдохнуть?

Старушка демонстративно оглянулась.

— А ты что, где-то здесь баньку увидел, соколик глазастый? Да и перин пуховых у меня не имеется, а чего нету, то и обещать не буду, не такой я человек. Вот на печке моей горячей можете поспать всласть, сил набраться, а перин-то нету, нету.

От таких фантазий глаза княжича заволокло мечтательным туманом, но Баламут был упёрт.

— Что же вы делаете одна в глуши лесной? — спросил он.

— Живу, — философски ответила старушка.

— Чем живете? — продолжал наседать Баламут. — Чем или кем харчуетесь?

Бабуля по-девичьи звонко рассмеялась.

— Забавный ты. Варю я всякие травушки-муравушки, баночки-скляночки, отварки-припарки. Ходят ко мне деревенские, когда у кого прыщ вскочит или зуб заноет-заболит. Помогаю простому народу, чем могу.

— Ты здесь где-нибудь знаешь хоть одну деревню поблизости, княжич? — шепнул Баламут так, что слышно его было не только старушке, но и в Великом Новгороде.

— Вообще про здешнюю местность ничего не знаю, как и ты, — ответил княжич, недовольный таким хамством своего товарища к этой милой бабуле. — С ума не сходи, а то тебе уже и за каждым пнём черти мерещиться начнут.

Старушка только махнула рукой.

— Злой ты, молодец-удалец, недобрый какой-то, — сказала она, обращаясь к Баламуту, — это всё потому, что ты худой, как щепка. Вот в тебе злоба-то и копится, потому что для доброты места нету, не то что в этом красавце.

Бабуля мягко ущипнула княжича за щёку.

— Ишь, сладкий какой, да мягкий. Будто пирожочек румяный. Невестушку себе сыскал уже, добрый молодец? Небось все девчонки за тобой бегают, да штабелями перед тобой падают. Эх, была бы я лет на семьдесят моложе…

Алексей залился краской, смущённо забормотал что-то, только что ножкой не зашаркал, пока Баламут, скривившись, закатывал глаза.

— Да что же я тут с вами всё беседы-разговоры вожу, у меня же там блины в печи стоят!

Бабушка всплеснула руками и заспешила в дом, Алёша уже отряхнул пыль с одежды и тоже собирался пойти в избу. Баламут посмотрел вверх, на кружащую стаю воронья, что оглашали окрестности тревожным карканьем, задумчиво потёр шрам.

— Подожди-ка немного, — Баламут придержал княжича за рукав. — Меня терзают смутные сомнения. Бабуля, одна в лесу, домик у неё какой-то подозрительный.

Он указал на стену, тонущую в зелени плюща и ярких красок цветов.

— Вся народная мудрость говорит только о том, что с такой сомнительной личностью лучше не связываться.

— А по-моему она очень хорошая женщина, — набычился Алексей.

— И блины у неё уже наготове, вот так совпадение, да? Точно тебе говорю, бабка тут в засаде сидела. Только и выжидала таких доверчивых простаков, как ты.

— Ты ещё обыскать её предложи, может у неё нож в рукаве. Уже каждой тени боишься, а бабуля эта — божий одуванчик.

— Ой, вы посмотрите на него, получил первые два комплимента в своей жизни грешной, и всё, и поплыл, голубчик. Глазки заблестели, как у щенка приласканного, спинка выпрямилась, плечики расправились. Купили тебя с потрохами, одумайся, сын княжий, одумайся, я тебе говорю.

— Зайдём, отдохнём с дороги, покушаем блинов, узнаем куда ехать…

— Потом внезапно начнётся что-то плохое, — прервал его Баламут. — Поверь мне, всё плохое начинается всегда внезапно.

— Ты постоянно плохо думаешь о людях, что с тобой не так?

— Княжич, есть два вида людей. Подозрительные…

Баламут разогнул один палец.

— И ставшие чьим-то ужином.

Разогнул второй.

— Если ты хочешь сегодня спать в лесу, питаясь еловыми шишками, — сказал Алексей, — ты так сразу и говори, а не ходи вокруг да около.

— Знаешь, я лучше предпочту ужинать шишками, чем сам стану ужином.

Княжич махнул на него рукой.

— Всё, прекращай, нам надо дорогу узнать, до поесть, зайдём и выйдем, на пять минуточек. Не будем обижать хозяйку отказом.

Алексей привязал поводья коня и прошёл в избу. Сзади, страдальчески застонав, потянулся и Баламут.

Внутри было тепло и уютно. Пахло выпечкой и полевыми цветами, под потолком избы висели пучки трав, вдоль стен ютились шкафы, забитые какими-то склянками, баночками, горшочками и мешочками, из которых тянулись острые пряные ароматы. Центральное место занимала большая русская печка, на которой уютно мурлыкал чёрный кот, тихо потрескивал огонёк.

Старушка суетились по горнице, торопливо накрывая на стол.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, гости милые-дорогие, в ногах правды нет.

Алексей мгновенно разомлел от домашнего уюта. Баламут же присел на лавку, огляделся, побарабанил пальцами по столу.

— Ну, посидели и хватит. Сколько можно гостеприимство ваше испытывать, пора и честь знать. Спасибо этому дому, пойдём к другому.

— Да вы же не покушали даже, милки, ну-ка, налетайте.

Старушка поставила перед ними тарелку с большой горкой пышущих жаром блинов и горшочек со сметаной, затем снова засуетилась по хозяйству.

На стол запрыгнул кот. Прошёлся туда-сюда, выгнул спину, потёрся о подбородок Алексея. Княжич почесал ему спинку и тот довольно заурчал, затем сунул нос в горшочек со сметаной.

— Вот нахал! Кыш! Кыш!

Старушка замахнулась полотенцем, кот зашипел и с обиженным мявком сбежал за печку.

Пока хозяйка причитала про этого хвостатого бесстыдника, княжич тайком зачерпнул сметаны в ложку и опустил её под стол. Пластунским бегом кот подскочил, быстро слизал угощение, благодарно ткнулся лбом по сапогу и снова сбежал за печку, сверкая оттуда жёлтым глазом.

Алексей подмигнул животному и потянулся за первым блином, но Баламут придержал его руку.

— А что, бабуля, часто гостей-то привечаете? — спросил он.

— Давненько ко мне гости-странники не захаживали. Уж и забыла, когда в последний раз привечала людей здесь, потому уж так и рада вам, вся истосковалась.

— Вы же говорили, что к вам местные деревенские заходят за травами.

Старушка резко обернулась к нему.

— Мало ли что я говорила, золотце, ты кушай давай, не отвлекайся на глупости. Кушай, я сказала.

По избе будто потянуло ледяным ветром и княжич осторожно положил блин обратно на тарелку.

— Да ладно вам, бабушка, — сказал он, — не стоит беспокойства, сейчас мы ещё с другом моим быстро съездим в одно место, тут недалеко, и сразу к вам обратно вернёмся.

— Сидите, хлопчики, сидите, вы уже приехали.

Ставни захлопнулись с таким грохотом, что вся избушка содрогнулась до основания. Алексей попытался вскочить и схватиться за меч, но его словно невидимой рукой припечатало обратно на лавку.