Дмитрий Минаев - Горный тролль. Страница 22

– Шэрх, ты чего? – насторожился Шон.

– Ты у неё оружие проверял?

– А надо?

– Я-то откуда знаю?! Я ж в этом ничего не понимаю!

– Ну-ка молодая… особа, – нашёлся сержант, – ответствуйте, как перед Создателем – оружие есть?

Та отрицательно замотала головой.

– Говорит, что нет, – "перевёл" мне Шон, как будто я тут был самый главный.

– Надо проверить, пусть раздевается.

– Что?! – воскликнул теперь уже квартет… или квинтет… В общем, все пятеро, потому что к возмущённым пассажирам кареты добавился ещё и сержант, правда в его голосе сквозило недоумение.

– А как ещё можно проверить? И сапоги пусть снимет.

– Бог мой! Сапоги-то зачем? – удивилась Лиона.

– Может, там кинжал, – не сдавался я.

Девчонка напряглась, и меня прожёг колючий, полный ненависти взгляд. Один миг, и он тут же сменился на нежный и кроткий взор обречённого на заклание агнца. Ещё мгновение, и её сорванная с плеч куртка летит мне в лицо. Хватаю её в последний момент.

– Всё! Всё забирайте! – девицу сотрясают рыдания.

– А сапоги?

– У меня там ничего нет.

– Как вам не стыдно! – укоряет нас пышущая негодованием баронесса, – Набросились вдвоём на бедную девушку! – щёчки горят, глазки сверкают, как же она прекрасна в своём праведном гневе.

Сержант мнётся, поглядывая на меня, дескать, заварил ты кашу.

– Вот, а ты говоришь "камни".

Непонимающие взгляды, только воин, хмурясь, кивает.

– Сапоги-и-и, – напоминаю я разбойнице.

– В них только ма-а-аленький но-ожичек, – хнычет та.

– Давай сюда!

Мля! Эта хрень, называется "ножичек"… "маленький".

– Это ж мизерикорд, – хрипло выдавливает Шон.

– Мизер чего? – какое-то незнакомое слово.

– Кинжал, которым убивают рыцарей, – вертит воин в руках длинное смертоносное жало.

– А-а-а, – киваю я, – Барышня, а у вас против рыцарей больше ничего нет?

– Не-е-е, – мотает та головой, а полные слёз глаза такие честные-честные. По моему, врать без запинки, это у них наследственное.

– А в кошеле на поясе что? – не сдаюсь я.

– Это всё не моё, честное слово! – море наивности плещется в широко распахнутых голубых глазах.

И мы тут же слышим историю, как одна бедная, несчастная девушка всё это похватала впопыхах, выскакивая из землянки. Ну надо же, как ей повезло!

– Что там? – теряет терпение Шон.

Плутовка развязывает тесёмки и суёт ему в руку что-то блестящее. Сержант в ауте, я тоже. Однако служивый успевает заметить ещё что-то.

– А это что?

– Всё было в кошеле, – следует поспешный ответ, – я схватила, думала, там деньги.

Воин держит добычу на ладонях, будто взвешивая улики и выясняя, на сколько всё это потянет со всеми отягчающими.

– Что вы так уставились? Что это такое? – слышится требовательный голосок Лионы, её рука тянется к конфискованным "игрушкам".

– Это оружие, – Шон делает шаг назад, цепко сжимая свою добычу в кулаках.

– Не может быть! – удивлённо воскликнула фьерра.

Торту с женой тоже поразились.

– Ни в жизнь бы не подумал, – поддакнул я.

Действительно, откуда мне знать, что лучшие друзья девушек в этом мире не бриллианты, а удавка и кастет.

– Сорэна! Это правда, что он говорит! Ты мне бессовестно лгала?!

– Фьерра Лио-о-она, я говори-ила правду, – послышалось жалобное нытьё, которое могло растрогать кого угодно, – я обрадовалась, когда металлическую пластину схватила, думала она золотая, а это – бронза…

Согласен, блестящую "игрушку" можно было принять за слиток, вот только отполирована она была нежной девичьей рукой. Для взрослого мужика – размер не тот. Впрочем, а мне-то какое до всего этого дело. Для разоблачения злодейки я и так сделал всё и даже больше.

– Я вам ни разу не соврала, а вы всё равно не верите-ы-ы-ы!

Судя по Ниагарскому водопаду, хлынувшему из глаз упавшей перед баронессой на колени и самозабвенно рыдающей разбойницей, через пару минут всем сидящим в карете понадобятся калоши, иначе они непременно замочат ноги.

– И что теперь с ней делать? А, Шэрх?

Это он что, у меня спрашивает? Я удивлённо уставился на сержанта.

– А чего ты у меня спрашиваешь? Вот, есть… этот самый… эл Тортус, – при этих словах толстяк поморщился, как будто целиком разжевал и проглотил кислый лимон, но ничего не сказал, – представитель барона. Рядом – фьерра Лиона, его дочь, а вот – жена эла. Пусть они с этим и разбираются. Судить и рядить – удел благородных!

– И то верно, – облегчённо вздохнул воин.

Тортус тут же надул щёки, дабы подчеркнуть значимость момента, его тощая остроносая жена Элалия, выпрямила спину так, будто лом проглотила. Лиона ещё строже сдвинула бровки, а притихшая на время нашей беседы Сорэна… или как её там… зарыдала с новыми силами ещё горестней.

А я наконец опустил оглоблю. Сколько её можно держать, как копьё, ведь я каждый миг ждал, что плутовка что-нибудь отчебучит. Потом оправдывайся перед бароном, а, главное, перед нашим вождём, почему не досмотрел, не уберёг… и всё в том же духе.

Может, надо было прибить девчонку, да и дело с концом! В принципе, это и сейчас не поздно! Или поздно? Там, в разбойничьем лагере одно, а здесь – другое. Что я вообще знаю о местных законах? Да ничего! Расспросить что ли Шона? А он что, судья или прокурор? Можно конечно попробовать разузнать всё про всё у Лионы с Тортусом, те наверняка в курсе, вот только что я им скажу? Уважаемые, не подскажете, в каких случаях я, тролль, по местным законам могу безнаказанно убить человека? Хы! Их тогда сразу паралич хватит. Или на меня кинется стража. А ведь есть ещё и церковь Создателя. Мало ли куда дойдут мои неосторожные слова. Не-е-е, нафиг эти заморочки!

А плутовка-то притихла, будто чует, что сейчас решается её судьба. Сможет ли она напасть на Лиону, пока рядом Тортус и его супруга. Вряд ли. У баронессы наверняка кинжал, у эла – тоже, у его жены – не знаю. Вот только, пожалуй, девица слишком хитра, чтобы решиться на такой безрассудный шаг. Разоружить мы её разоружили, а с голыми руками на троих взрослых людей может напасть только оборотень или вампир. Э-э-э-э, а она не того… Да нет, амулеты-то у них есть, думаю, "на нелюдь" её проверили в самую первую очередь.

И вообще, не моё это троллье дело, что собираются решать эти люди. А то те мозги, что мне достались, от таких раздумий, чую, ещё немного и вскипят. Нет, эта теорема Ферма явно не для меня.

О, и в животе заурчало. Что-то с этими разборками я совсем проголодался.

– А ну сядь, Сорэна, и хватит хныкать, ты мне всё платье забрызгала. Отвечай по порядку, ещё раз, как ты оказалась у разбойников! – послышался строгий голос фьерры Лионы.

Самое время "линять", чтобы заняться более важным делом, а то эти два проглота всю оленину сожрут.

Наконец-то лес закончился, а то я уж подумал, что мы из него вовек не выберемся.

Вот только с этими разбойничьими мордами, всё пошло наперекосяк. Солнце уже скрылось за горизонтом, а, значит, засветло до ближайшего постоялого двора мы доехать уже не успеем. Поняв это, Шон наскоро посовещался с Тортусом и приказал сворачивать прямо за мостом на широкий луг, где мы и встали лагерем.

Воины и слуги быстро натянули палатки, разожгли костры и стали готовить нехитрое варево. Ну а пока суть да дело, те, кто не стоял в карауле и не был занят на хозяйственных работах, решили искупнуться. Я тоже было подумал о том же, но тут послышался раздирающий душу хруст… Это братья взялись за очередного оленя.

Даже не оленя, а оленёнка какого-то или косулю. В общем – мелкую живность. А чего? Нам она так, как трём здоровым мужикам цыплёнок табака: каждый по кусочку откусил, и через пару минут кроме горки костей от лакомства ничего не осталось.

Вот и сейчас, видя, как Ургк с Рымом с упоением вгрызаются в нежное мясо, я подумал, что лучше последовать старинной тролльей мудрости: "если есть, что есть, то его нужно съесть". А купание в речке может и подождать. И, не медля, присоединился к парням.

Однако наш лёгкий ужин был прерван самым беспардонным образом.

– Шо-о-он, – раздался громкий голос, в котором слышались визгливые нотки, – это как понима-а-ать?! В то время, как мы, благородные дамы и господа, должны давиться едой, которой побрезговали бы и простолюдины, эти,.. – тут Тортус, упёршись взглядом в наши недовольные морды… э-э-э, то есть мужественные лица… как-то несколько поубавив свой пыл, – …эти… в общем, эти трескают дичь, будто дворяне. Я приказываю оленину забрать для наших нужд, а эти… индивиды, – наконец нашёлся эл, – пусть едят вон то мясо, которое я прикупил по случаю.

– Это гнильё! – взревел я, и окончательно недогрызанная кость полетела в Пататортуса, от которой он, надо сказать, ловко увернулся, – Эту дрянь ты хочешь нам скормить, гнида жирная.

В праведном гневе, я тут же выхватил из под брезента пресловутую свиную ногу и кинулся за толстяком. Но тот, с необычайным… для его комплекции… проворством, уже успел юркнуть в карету.