Светлана Багдерина - Бояре: подземная одиссея Страница 8

— Отчего помирает, бабушка? — расширив глаза, прошептала театральным шепотом Лариса.

— А ни отшего. Придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел, — убежденно сказала старушка.

Наташа ахнула, Артамон шагнул к ней и сурово сказал:

— Не бойтесь. Я вас защищу, если что. У меня лопата.

— Не придумывай, боярыня Серапея! — донесся из авангарда веселый голос графа. — Какой тебе в наш просвещенный век белый человек! Страшилки это все детские!

— А вот и нет, граф Петр, не жнаешь — не…

— Ай!!! — взвизгнула вдруг Арина, словно ошпаренная кипятком, и метнулась в руки первого попавшегося человека[7]. — Я видела!.. Видела!..

— Что?

— Что ты видела?

— Ариша, что с тобой?..

— Я… там что-то белое… в тени… промелькнуло… мне плохо…

И повалилась в обморок прямо в поспешно подставленные ручищи Артамона.

— Девочка моя!..

— Арина!..

Бояре остановились и сгрудились вокруг бесчувственной боярышни.

— Это она белого шеловека видела, — с мрачным удовлетворением сообщила Серапея.

— Она теперь умрет?..

— Не бойтесь, не умрет, — прогудел откуда-то сбоку Никодим. — боярыня Серапея говорит, что чтобы после этого умереть, надо прийти домой и лечь в свою постель. Если дело упирается только в это, мы бессмертны. Белые человеки могут ходить туда-сюда толпами.

— Бесчувственный ты человек, боярин Никодим! — хмуро буркнул Артамон и помахал перед носом девушки лопатой, создавая ветерок.

Арина мужественно выдержала два прямых попадания лопатой по кончику носа и кучу засохшей земли, просыпавшейся ей в лицо, и открыла глаза только когда Серапея предложила собственнолично сделать ей искусственное дыхание.

— Ах… Где он… — прошептала она, не сводя испуганных очей с лица Артамона.

— Я здесь! — важно нахмурился он, всем своим видом показывая, что появись здесь хоть толпа белых людей, как предположил боярин Никодим, он со своей верной лопатой горой встанет на защиту.

— А… белый человек?..

— Ушел. Пропал. Его не было. Тебе показалось, — быстро посыпались со всех сторон объяснения.

— Ариша, деточка моя, тебе плохо? — чуть не плача, склонилась над ней мать.

— Нет… да… ноги не слушаются…

— Это у ней паралич нашинаетшя, — со знанием дела объявила боярыня Серапея. — Потом горячка навалится — и…

— Я тебя понесу, — потупив очи, предложил могучий Артамон. — Если ты не возражаешь…

— Нет… да… пожалуйста… Мне уже все равно… — слабо простонала она и нашла в себе, очевидно, самые распоследние силы слегка приподняться, чтобы Артамону было удобнее подхватить ее на руки.

— А вот ешше такую ишторию рашкаживают, — продолжила Серапея, едва группа снова тронулась в путь. — Иногда под жемлей штоны шлышатьшя нашинают. И штонет кто-то, штонет, и жалобно так… И непонятно откуда донощится — то ли шправа, то ли шверху, то ли шнижу… Так душу и раждирает… А потом как жамолкнет — так шражу и обвал.

— А отчего это, бабушка?

— Это дух поджемный живых оплакивает.

— И насмерть обвал-то?

— Нет, не нашмерть. Выбратьшя можно. Выберетшя шеловек, придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

— Ох, страсти-то какие…

— Да сказки это всё!..

— А ежели не сказки?

— И ты туда же, боярин Порфирий!..

— А еще иштория ешть, шама шлышала…

— …ах!..

— …ну, нашла, матушка, место и время!..

— …и что дальше?..

— …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

— Да ну вас, с историями вашими!..

— Нет, мы должны знать, чего боять… то есть, к чему быть готовыми!..

— А я не верю во всё это, и не поверю, пока сам не увижу!..

— Сам увидишь — поздно будет, милейший!..

— А ешше рашкаживают…

— Да ты нас специально пугаешь, что ли, боярыня?..

— Тихо, Амбросий!..

— Кому тебя пугать надо!..

— …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

— …ужас, ужас!..

— …сказки!..

— …под ноги глядите, тут камни попадаются…

— …а вот ешше я шлышала…

— …да откуда тут столько камней…

— …как колобки по маслу раскатились…

— …типун тебе на язык, боярин Демьян…

— …договаривались же — про еду ни слова!..

— …а о чем тогда говорить-то?…

— …вроде платошек белый лежит на жемле. А хто подберет его или наштупит…

— …страх-то какой!..

— …ерунду болтаешь!..

— …шам болтаешь! Али штрашно штало?..

— …ах, чтоб тебя!..

— …под ноги глядите лучше!..

— …а ешшо шкаживают, ешть под жемлей ожеро голубой воды, а штены черные…

— …а в нем платочек беленький плавает!

— …ха-ха-ха!..

— …а в нем шудо-юдо живет! И кто его увидит…

— …а какое оно из себя, чудо-юдо-то?..

— …да какое еще такое чудо-юдо, чего опять выдумываете?..

— …придет домой, ляжет шпать, а наутро его мертвым находят. А на литше такой ужаш, как будто живым тот швет увидел…

— …ах!..

— …ох!..

— …сказки!..

Так, за веселой беседой, беглецы не заметили, как уперлись в завал.

— Ну, бояре высокородные, что делать будем? — скорее для проформы, чем из реального интереса к мнению товарищей по несчастью спросил Рассобачинский, закатывая рукава шубы.

— Известно что, — зло буркнул боярин Никодим.

— Долбить будем. Не назад же возвращаться, — не менее дружелюбно процедил сквозь сведенные от голодухи зубы боярин Амбросий.

— Это завал, — объяснил очевидное граф. — Его сверху раскапывать надо. А то всё это каменное хозяйство на головы нам посыплется — и хоронить не надо.

— Умеешь ты успокоить и подбодрить, граф Петр, — кисло усмехнулся кто-то в темноте.

— Стараюсь, боярин Ефим…

Кряхтя и проклиная тот день и час, когда они решили остаться во дворце на ужин, бояре потянулись в забой.

Но не успел Рассобачинский добраться до самого верха, как в темном коридоре раскатился его радостный крик:

— Тут дыра!!!

— И что там? Что видно? Свет видно?

— Ничего не видно! Свечу подайте, родовитые!

Свеча была ему поспешно подана, и через несколько секунд графом был предоставлен новый отчет об увиденном:

— Да тут места немеряно! Вроде галереи тропинка идет, и вниз спускается!

— И что? — насторожено поинтересовались снизу.

— Сейчас посмотрю!

И не успели бояре и слова сказать, как Рассобачинский, шурша осыпающимися камушками, вскарабкался по завалу вверх и исчез, оставив благородное общество в полной темноте.

Отсутствовал он недолго — бояре даже не успели договориться, следует ли зажечь еще одну свечу, или стоит подождать, пока граф вернет эту.

— Там вода! Там вода! — донеслось из черного провала в потолке, и почти сразу одинокой суперновой вспыхнул огонек свечи. — Поднимайтесь все сюда! Там внизу озеро!

Озеро!!!

И, бояре, позабыв моментально о необходимости растягивать запас свечей, стали наперебой чиркать кресалом, зажигая фитильки, как будто граф только что прокричал им о том, что пришел конец их блужданиям под землей.

Как маленький, но очень медленный и шумный метеоритный дождь, бояре со счастливым гомоном спустились по неровному широкому карнизу к каменистому пляжу, воткнули свои свечи меж камней и кинулись к воде — плескаться, брызгаться, умываться и пить, пить, пить…

…В этот раз рыба в этом озере была увертливее и мельче, и было ее намного меньше, чем в прошлый раз…

…невозможно насытиться…

…надо возвращаться назад…

…снова долгий путь по узкому тоннелю…

…почти голодом…

…что за еда — эта холодная безвкусная рыбешка…

…хочется теплого, сочащегося кровью мяса…

…как давно не было вкусного нежного мяса…

…хочется мяса…

…мяса…

…шум наверху…

…огоньки…

…плеск воды у берега…

…что там такое…

…поплыть, посмотреть…

…там пришло мясо, много мяса, свежего мяса…

…хочу, хочу, хочу…

…зубы вопьются…

…кости захрустят…

…кровь брызнет…

…всплыть…

…скорее, скорей…

…мясо…

…мясо…

…мясо…

— МЯСО!!!!!!!!!!..

У чуда-юда не было ни единого шанса.

В едином порыве боярское сословие, не взирая на пол, возраст и кустистость фамильного древа, набросилось на вымирающее животное, за одно свидание с которым археологи всего Белого Света отдали бы полжизни, и завершило процесс.

Полностью вымерший реликт был радостно вытащен на берег, лишен шкуры и разрублен наточенными о камни лопатами на порционные кусочки — филейчики, ребрышки, шейку (ну о-о-оч-чень длинную!), грудинку и тому подобные вкусности.