Алена the-mockturtle - Вивараульчеги Страница 10

Но в Академии Генштаба, куда Раульчег, на правах второгодника, приезжал аккурат к пересменке, его уже караулил космонавт Попович, читавший ПРОшникам спецкурс по методикам борьбы с инопланетными захватчиками.

И все начиналось сначала...

- Наказание мое! - горестно заламывала руки вконец измотанная Валентина Владимировна, волоча обморочно обвисшего Раульчега на третий этаж и призывая на голову Поповича самые страшные космонавтские проклятья.

И однажды она не выдержала. Она позвонила Фидельчегу. Это случалось не то чтоб очень часто, поэтому Фидельчег ужасно обрадовался. Он давно искал повод нагрянуть в Москву, а тут такое щастье - брат-алкоголик!

- Вылетаю прямзавтра! - самоотверженно вещал Фидельчег, а свободной рукой он уже запихивал в вещмешок смену белья, сигары и бейсбольную биту.

А товарищ Терешкова сказала "Вот спасибо". И больше она ничего не сказала, потому что очень расчувствовалась. До того расчувствовалась, что лично поехала встречать Фидельчега в аэропорт и всю дорогу прорыдала на его мужественном плече. Потому что женщина, все-таки, хоть и космонавт, а тут такое горе.

А Раульчег тем временем уже мчался к космонавту Поповичу и понятия не имел, какие тучи сгущаются над его головой.

Дверь в квартиру Поповича оказалась незаперта, но самого космонавта дома не оказалось.

Зато из холодильника торчала чья-то внушительная филейная часть в до боли знакомых диагоналевых галифе.

- А где Попович? - ахнул Раульчег, отступая к двери, уж кого-кого, а Фидельчега он узнал бы под любым, даже самым неожиданным углом.

- Лунатики украли. – недобро сострил Фидельчег, поворачиваясь к Раульчегу передом, а к холодильнику задом. - Ты до чего, ковырять тя некому, женщину довел!

- А чо я такого сделал-то? - хорохорился Раульчег. - Ну, сели с мужиками, ну, выпили, с кем не бывает… Я офицер, в конце концов, или не офицер? – гордо закончил он, демонстрируя Фидельчегу юбилейную алюминиевую медаль "Двадцать лет советскому служебному собаководству", котрую самым наглым образом умыкнул из металлолома, собраного юными пионерами.

Но Фидельчег с такой постановкой вопроса был не согласен. Критически осмотрев зарвавшегося братца, он пришел к выводу, что Раульчег скорее выхухоль, чем офицер, и потому его следует вывернуть мехом наружу, чем он, Фидельчег, немедленно и займется.

- Не имеешь права! - тонко завыл Раульчег. - Нету таких законов, чтоб живого человека наизнанку выворачивать! – и, улучив момент, рысью метнулся в ванную.

А Фидельчег сказал, что Раульчег двоечник, ничему-то его в академии не выучили. Он же теперь на осадном положении, и Фидельчег его с большим удовольствием уморит голодом до полной капитуляции. И в подтверждение своих намерений громко зачавкал останкинской колбасой из космонавтского холодильника.

А Раульчег сказал, что патриа о муэрте! И даже стал царапать эту бессмертную фразу на на поповическом кафеле, чем только приблизил свой смертный час, ибо кафель в санузле был финский, дефицитный, и космонавт Попович вовсе не собирался жертвовать им во имя какой-то советско-кубинской дружбы.

Впрочем, дразнящий запах останкинской колбасы туманил раульские мысли почище иприта, поэтому, нацарапав первые две буквы, Раульчег утомился и стал готовиться к почетной сдаче.

Тут громко хлопнула входная дверь. Это вернулся космонавт Попович.

- Принес! - радостно доложил он, звякая в коридоре стеклотарой. - Оооотакая очередина! – и они с Фидельчегом прошлепали на кухню дегустировать ценное приобретение, а Раульчег сидел в ванной и страдал от мировой несправедливости.

- Нечестно! - вопил Раульчег. - Все товарищу Терешковой скажу! – и даже попытался высадить дверь плечом, но оказалось, что подлый Фидельчег загодя припер ее снаружи чем-то тяжелым. А в скором времени и воплей Раульских стало не слышно, потому что Фидельчег с Поповичем быстро дошли до той кондиции, когда принято петь про космические карты. С учетом того, что в детстве по фидельским ушам потопталось стадо муравьедов, это было ушераздирающее зрелище, и Раульчег, которого муравьеды миновали, чуть не помер в корчах.

- Фашисты! - всхлипывал он. - Хоть колбасы оставьте, сволочи! – но сволочи Раульчега игнорировали, потому что переключились на «Интернационал».

Наконец, космонавт Попович решил, что ему пора в душ. Он долго, пыхтя, убирал фидельские баррикады и, выломав в итоге дверь, обнаружил внутри злого и голодного Раульчега.

- О! Раульчег! - удивился космонавт Попович, глядя на Раульчега прозрачными глазами.- А где лунатики?

- Будут тебе лунатики. - свистящим шепотом пообещал Раульчег. - Щас вам всем такие лунатики будут, не обрадуетесь! - и побежал к телефону ябедничать, но аппарат уже был занят Фидельчегом, который репетировал в него решительное объяснение с товарищем Терешковой по поводу всего происходящего.

- Товарищ Терешкова! - мужественно говорил Фидельчег, сжимая трубку, как пролетариат - горло мировой буржуазии. - Валентина этосамое... как вас там... Владимировна! Вы определитесь, в конце концов, вы женщина или космонавт?

- Товарищ Кастро! - отвечали на том конце провода, это был диспетчер таксопарка. - Вы там тоже определитесь уже наконец, куда едем-то?

- А куда едем? - заволновался Фидельчег, поправляя воображаемые микрофоны. - Куда мы вообще катимся от светлых идеалов марксизма?

- Все на борьбу с пьянством и безобразием! - агитировал космонавт Попович, ёжась под неработающим душем, потому что воду, как это часто случается зимой, опять отключили. И они уже победили пьянство чуть менее, чем полностью, но тут подъехало такси, и Фидельчег ушел склонять водителя примкнуть к освободительному движению в странах третьего мира.

Поэтому Терешковой снова звонил Попович.

- Сокол, Сокол, я Звезда! - икая, докладывал Попович. - Видимость ноль, идем по приборам, привет лунатикам!

- Звезда ты, Паша, с ушами. - горько констатировала Валентина Владимировна и пошла заступать на вахту у подъезда.

Каково же было ее удивление, когда из прибывшего такси бодро выпрыгнул трезвый и, как следствие, злой Раульчег.

- Вот, пжалста. - саркастически прокомментировал он, выгружая из салона что-то большое и тяжелое и закутанное, вдобавок, в поповичеву шинель. - Символ кубинской революции, одна штука, состояние кошмарное! Получите и распишитесь.

А Фидельчег, это был он, сказал, что ни фига не кошмарное. Потом он стряхнул Раульчега в снег и относительно твердым шагом проследовал к товарищу Терешковой.

- Меня так в ванной заперли, злыдни, а сами! - взахлеб ябедничал Раульчег, прыгая на снегу, чтоб согреться.

Но Фидельчег эти инсинуации проигнорировал. Он посмотрел на товарища Терешкову и сказал, что она очень красивая, из чего Валентина Владимировна сумрачно заключила, что литром дело не обошлось.

А Фидельчег сказал, что причем тут литр. Что он к товарищу Терешковой со всей душой. С самыми серьезными намерениями! Что он жить без нее не может, ёлки-пальмы! Почти как без Хосе Марти, ну, в хорошем смысле, конечно.

Но товарищ Терешкова, на то она и космонавт, немедленно пересчитала всё вышесказанное в градусы и ужаснулась. И погнала всех домой, простудятся еще, алкоголики.

Утром, пока Фидельчег храпел в гостиной, она собрала Раульчега в академию и отнесла Поповичу шинель.

Космонавт Попович сидел на кухне и, охая, похмелялся лимонадом "Колокольчик".

- Еще раз этого твоего ушастого здесь увижу - ухи откручу! - морщась, просипел он. - Он мне, гад, весь кафель в ванной исцарапал!

- Фидельчег? - не поверила Валентина Владимировна.

- Какой, к келдышу, Фидельчег! - хватаясь за голову, стонал космонавт Попович. - Этот... как его... ну, мелкий такой... - и попытался мимически изобразить Раульчега, но не преуспел.

А Валентина Владимировна сказала, что так ему и надо. И поехала домой, где проснувшийся Фидельчег, судя по звукам, устраивал в ванной генеральную репетицию Трафальгарской битвы.

Товарищ Терешкова послушала немного шумную фидельскую возню, тонко чему-то улыбнулась и пошла варить кофе к завтраку.

Но это уже совсем другая история.

18. Вивараульчег политический,

по случаю разгона кубинского Совета Министров - http://www.rian.ru/world/20090305/163953277.html -

для девочки Лизы, которая, собсно, и вдохновляет меня на все эти безобразия :)

Как и всякий начинающий функционер, Раульчег любил две вещи: пироги с ананасами и кубинский народ.

Пироги отвечали Раульчегу взаимностью. А народ, хоть его никто и не спрашивал, Раульчега не любил. Или нет, это пироги никто не спрашивал, а народ, по результатам соцопросов, до сих пор считал, что страной руководит Фидельчег, и, едва завидев Раульчега в телевизоре, тут же переключался на бейсбол.

Но больше всех Раульчега не любил министр иностранных дел Фелипе Перес Роке. Этот кубический Филиппок достался Раульчегу в наследство от старшего брата и занимался тем, что транжирил государственные деньги на орды заграничных нахлебников, периодически отравляя начальству жизнь уничижительными сравнениями.