Николай Вильямс - Остров ГНИИПИ Страница 12

В качестве примера можно привести так называемый феномен жареного петуха. Гнииповская поговорка, что кого-то ещё жареный петух не клевал в задницу (причём подразумевается, что когда-нибудь обязательно клюнет) означает не только, что положение клюнутого плачевно из-за боли в клюнутом месте. Эта поговорка означает также, что жертва настолько слаба и беззащитна, что её обидеть может даже жареный, то есть по всей видимости значительно ограниченный в своих агрессивных порывах, петух. В ГНИИПИ считается аксиомой, что суждения лиц, чья задница не была объектом клевания жареным петухом, не следует принимать во внимание.

Речь сейчас даже не о том, а о том скорее, что любой гнииповец, на основе самой ничтожней, но обязательно исходящей из гнииповского источника информации, способен мгновенно начать рисовать абсолютно достоверную, по крайней мере для него самого, картину окружающего мира уверенными мазками. Речь не о том, что увидав рекламу необыкновенных питательных и вкусовых качеств могильных червей квашеных, гнииповец мгновенно понимает, что никаких других съедобных продуктов он не увидит на прилавках магазинов до конца жизни, и не о том, что после прочтения статьи о свободе творчества он не успокаивается до тех пор, пока не отыщет слов, что имеется в виду не обыкновенная свобода, а так называемая подлинная, лишённая никому не нужной показной стороны. Речь о том, что у каждого гнииповца в голове сидит точный план, во времени и пространстве, окружающего его сумасшедшего дома. И хотя аналитические и статистические исследования составляют прерогативу Сени и его ведомства, любой гнииповец чует то, что имеет произойти, в полном охвате и безошибочно, несмотря на те, что часто эти ясновидческие предчувствия и вовсе нельзя выразить при помощи печатного слова.

В силу вышесказанного освещение ещё нескольких сторон жизни на впуклом острове при помощи описания соответствующего материала в соответствующей главе надо считать нецелесообразным, а метод исчерпавшим себя. Невзирая на предвкушение изысканных наслаждений ума, какое может быть доставлено повествованием об алкоголизме в ГНИИПИ, об иностранной политике со странами по ту сторону Серого Океана, о тружениках сельского хозяйства в Загавнянье и Транскровяньи, или о том, как в беседе с нашим корреспондентом с представителем детского сада № 21/45 младенцем Котей, Котя зарубил корреспондента, лучше сделать реверанс в сторону воображаемого контрагента и сообщить ему, что и сам он, после ознакомления с истинно гнииповским духом, сможет поставить интересующие его явления перед мысленным взором. Надо только помнить, что чудесам в ГНИИПИ нет предела, что они куда более обычны, чем заурядный быт, и что ни однозначных ответов, ни монистических толкований причинности не может быть в соответствующих интерпретациях.

И то, что сказать об алкоголизме в ГНИИПИ? Он резко возрос. Как так мог он резко возрасти, когда ясно, что в ГНИИПИ не осталось ни человека, ни медведя, ни злого духа, в отношении которого можно было бы питать хотя бы смутную надежду, что он хоть когда-либо сможет проспаться от пагубного воздействия винных паров? А очень просто. Алкоголизм возрос на 145 % за одно только первое отчётно-финансовое полугодие. При этом открыли первый в мире — второй в Европе — вытрезвитель с пропускной способностью 12000000 человек в час, с мраморными душами для мужчин и малахитовыми для женщин (читай: высокий обрыв над Гавнянкой-рекой, откуда схваченного на улице сшибают в воду ударом сапога в задницу. Там он и лежит, пока не оказывается неизвестно как стоящим в бесконечной очереди за водкой.)

Для составления учебников или инструкций по великогнииповской внешней политике достаточно иметь подробную карту Засероокеанья. Там, в горах и долинах, равно как на земле, в воде и в воздухе обитает военщина. Она швыряет миллиарды и вынашивает планы. С нею тесно взаимодействует разведка, протягивающая ядовитые щупальца /см./. А поэтому ГНИИПИ не может и не должно быть в состоянии не ответить ударом на удар. Ни на секунду нельзя забывать о том, что враг с вожделением стремится сунуть своё свиное рыло и что противостоять этому намерению врага можно только посредством сования нашего свиного рыла. Обоснования для сования свиного рыла, как учит нас история, можно отыскивать с полной беззаботностью.

Пусть в воображаемой перспективе возникают перед вами поля за Кровянкой. Поля эти могут находиться в двух состояниях. На них либо зреет невиданный урожай, либо в разгаре уборочная страда. В любом состоянии на полях колосятся тучные злаки, там и сям пасутся копытные, и мелькают, как звёздочки, васильки. Гордостью наполняется сердце студента-искусствоведа, пригнанного собирать остатки урожая взамен полностью посаженного в тюрьму за провокационную попытку умереть с голоду состава сельхозартели. Радостно приветствуют его по приезде малыши-первоклассники, прибывшие сюда накануне, ибо давно уже в ГНИИПИ покончили с позорным наследием школьных каникул, лишавших юных патриотов возможности славить мирным трудом своё отечество. Но совсем иные чувства зреют в груди у тех, кто против, при виде того же пейзажа. Когда на то же хлебное поле, заросшее васильками, глянул заокеанский эксперт, он тут же сошёл с ума и с тех пор содержится в психлечебнице на народные деньги.

Но нельзя же позволить, чтобы происки врага /см./ омрачали светлое настоящее. Гляньте же в ночь глазами воображения, гляньте в ночь, наступающую после трудового дня, послушайте, как под бульканье разливаемой жидкости повествует о буднях сельского строительства хриплый басок малыша-первоклассника:

— Гы, у нас тут тоже один был, зелёный и весь в прыщах, как огурчик… профессор эстетики звали… удавили пса, чтоб из себя не ставил…

И ещё иные картины продолжают открываться облагороженному просвещением уму. Мы видим толпу, замершую на Кривонедорыгнутом сквере. Оцепенение толпы вызвано появлением мужчины в одном рваном полуботинке и с топором в руке, надвигающегося на сограждан с самыми недвусмысленными намерениями. То, что должно произойти, кажется неизбежным, когда внезапно над толпою проносится вздох. Из-за угла на сцену появляется женщина-паук. Она игриво насвистывает тему всеобщего счастья.

— Захлопни пасть, кобыла! — вопиет мужчина с топором.

Жвалы женщины-паука начинают равномерно двигаться; она обдумывает ответный девиз.

Сеня, мгновенно чуящий непорядок, вызывает к себе агента шестой статьи Вия Миндявого.

— Взять обоих! — сухо командует Сеня.

— Семён Вавилыч, — тоскливо блажит агент, — не я дежурю… Может кого достойнее… я вообще её не знаю… — Эту собаку, — сухо бросает Сеня, — там всякая сука знает, — давая понять, что нежелание агента Миндявого вмешиваться в личную жизнь женщины-паука не произвело на него ни малейшего впечатления.

Агент поникает головой. Положение его ухудшилось. Он отчётливо понимая, что если и в самом деле любая собака располагает нужной ему информацией, то задача отобрания показаний у этого животного может оказаться далеко не простой. На секунду в голову Вия пришла даже мысль об уходе в канализацию, но летом на такое не отваживался даже нечувствительный к запахам Колька Серый…

Итак, соединение воображения и знаний, с одной стороны, и природных богатств гнииповских просторов, с другой, таит в себе неограниченные возможности. Над этими просторами, над посёлком имени пятой годовщины, величаво восходит солнце имени одиннадцатого съезда Вдохновитесь зрелищем великого города, вспомните все какие знаете способы призвания вдохновения, прищурьтесь, как бы имитируя политическую близорукость, воодушевите себя тем, что главное — это начертать величественную программу — и перед вами возникнет нечто среднее между пушистой кошкой и голой бабой, и впервые станет ясным, что значат бессмертные слова поэта «молчи, собачья морда!». За дело, соучастники!

Приложение 1. Из сокровищницы ГНИИПоэзии

Ниже приведены некоторые наиболее замечательные стихотворения и отрывки из поэмы «Гнииповская ночь». В ГНИИПИ все без исключения поэмы называются «Гнииповская ночь».

Отрывок из поэмы «ГНИИПовская ночь»

Вот лежит мужчина крупный,испуская запах трупный.Он без видимой причиныумерщвлён другим мужчиной.Вот мужчина ростом меньшеждёт удобного момента.Вот он прыгнул в стайку женщинпроверяет документы.Вот мужчина, агромадный,испуская запах смрадный,присосался, хохоча,к банке с надписью «моча».Пей, несчастный дурачина!Хохочи, безумец, звонче!Вон ползёт к тебе мужчина,хочет он тебя прикончить!!!Вот он ближе, ближе, ближе,вот осклабился бесстыже,вот вонзил в тебя кинжали от радости заржал.Кара где — за эти штучки?Где мужчина в форме Сучки?Безобразие какое!Хорошо б такому гадув жопу лом забить под кореньили два забить бы надо!Нет, не два — козлу такомунадо вбить четыре лома!!Ночь крадётся, словно хищник,ночь несётся с дикой прытью.Всё ужасней, всё трагичнейразвиваются событья.Вот мужчина габаритныйв гимнастёрке колоритнойс гнусной рожей недовольнойжрёт напиток алкогольныйиз бутылки грязной с виду,испуская запах гниды!Это ж нешто можно развебыть тому подобной мразью?Нож ему б поглубже в шею!Но не то всего хужее,а всего у нас хужеемолодёжное движенье!Хохот слышится задорныйза дверьми мужской уборнойи ответный хохот нежныйза дверьми уборной смежной.Там мужчин и женщин группа —золотая молодёжь —поедают части трупа —слышны гогот и галдёж.Страшно видеть эти пасти,эти дыры средь лица;в них, разгрызанный на части,труп проваливается!труп с кладби’ща — безобразье!это ж нешто можно разве?Разве ж мыслимо кладби’щепревращать в источник пищи?Это ж памятник былому,царство вечного покоя!Всем бы вам бы в зад по лому!Безобразие какое!Нет, необходимо, братцы,нам налечь да разобраться,разобраться да добитьсясатисфакции амбиций;чтоб дождались, суки сучьи,чтоб дождались в форме факта,в жизни новой, светлой, лучшей,чтоб однажды ночью как-то,чтоб из пасти ночи чёрнойнам звенел финал мажорный,где ликующе звучит нам:сдохнул сволочь тот мужчина!тот мужчина в форме гадасдохнул с ломом там, где надо!

Стихи о роковой встрече