Николай Вильямс - Остров ГНИИПИ Страница 13

Стихи о роковой встрече

Шёл Вавила домой с кабака.Рыло Вавиле побили слегка.Ему пересечь остаётся овраг,А там за оврагом родимый барак.В бараке никто не тронет Вавилу.Вавила — известный в бараке громила.В руке у Вавилы наточенный нож,И а’гент Вавила, и к Сене вхож.

Вроде бы всё спокойно. Однако,навстречу Вавиле выходит собака.А на собаке большая блохаЖелает с Вавилы пущать потроха.С собакой не спорят, собака — сила.Вспять и направо уходит Вавила.Тайный там есть к бараку проход.Видит Вавила: в проходе — кот.

Боже, за что испытанья такие?Кошка в бою равносильна стихии.Хрипло мяуча, худой и проворный,Кот надвигается с бранью отборной.

Назад, где собаку таит темнота,Вавила стремглав бежит от кота.Вавила придумал: на узкой дорожкеРешает стравить он собаку и кошку.

Что это было! что это было!В жизни такого не видел Вавила!И «Сучка» три года потом изучала —Мяукало, гавкало, выло, рычало,Лились потопом во мраке ночиКровь и в крови кровавые клочья,Облаком небо заволоклаАнтиправительственная хула!

Давно это было. Кот и собакаШестнадцатый год продолжают драку.Блоха, не стерпевшая битвы накала,На другую собаку перескакала.Вавила в тюрьме на бессчётные годы.Он нарушил закон об охране природы.Четырнадцать раз сносили барак.Всё остальное окутал мрак.

Отрывок из поэмы «Гнииповская ночь»

На башне бьют часы двенадцать.Час волшебства и дивинаций,час битв, убийств и грабежей.ГНИИПИ пучится ночное,как в бочке блюдо овощноепод действием дрожжей.

Час писка бодрствующих крыс.Час напивающихся вдрызг.Час свежевания добычи,час смакования греха,час слуха — нынче в лавке бычьейдавали точно потроха.

Ты больно, сука, стал доверчив.Они не бычьи — человечьи.Мне говорил палач.Ты больно, сука, стал забывчив.Они не человечьи — бычьи!Они не бычьи — кляч!!

Топор — итог обмена мнений;года тюрьмы за страсть мгновений!и в сущности, вотще!Забудут толпы любопытныхкаких кишки дают копытных.Давали ль вообще?

Производственная баллада

Трупом бешеной гориллы,агромадным, словно сруб,трупопровод засорило —лопнуло двенадцать труб.Запрягли в гориллу трактор —тянут, тянут три часа.Тракторист гориллу трахнул —расстреляли, будто пса.

Чтобы сдать гориллу в сроки,порешили год спустяметодом народной стройкирвать гориллу по частям.Автоген гориллу режет,автокран суёт в торец…Вдоль дороги вдоль проезжейкапает из труб мертвец…

Окаянная гориллавсю ГНИИПИ разорила!

Незнакомец

По вечерам ГНИИПИ нежится —течёт налаженный уют.Покойники не первой свежестилежат на улицах, гниют;сочится кровь из щели в здании,от крови вверх струится пар —то зданье общества «Дознание»,идёт, наверно, семинар.Из окон книзу хищно свесилиськопыта, когти и тела;висит плакат «Долой ответственностьза уголовные дела»;прохожий с перебитой мордоютрусливо держит свой карман,и тихо плавает над городомвонючий розовый туман.А в нужный час, сверкая орденом,начальству душу веселя, —веселый малый с мятым ордером —подходит к ресторану «Бля».И он сидит, и пьёт до полночи.Внезапно он приходит в раж.Служебным рвением исполнившись,он вынимает карандаш.Он из кармана рвёт наручники,свисток себе пихает в рот…Ни лом, ни нож, ни бритва лучшая,ни гиря гада не берёт!Перед конвойными-горилламинапротив Сени я стою,а Сеня, сука криворылая,сидит и шьёт мине статью.Зачем я жил, зачем гулял же я,зачем я в «Бля» пришёл с ножом,зачем полушку я одалживал,зачем заказывал боржом?

Приложение 2

— Пущай Феофан себе шкары покупает!!

Только тут агенты спохватились и поняли, что они, став жертвами провокационного наваждения (которое квалифицированный работник надлежащих служб обязан отличать от просто наваждения), дали маху и пропустили в город важного государственного преступника.

… Слухи о деятельности парня с ведром поползли вскоре после описанного эпизода. Парень неизменно оказывался участником любого крамольного действа, не переводившегося в ГНИИПИ никогда. Однако, он сумел капитально оживить такого рода деятельность. Давно уже гнииповцам было известно, что главное — это начертать величественную программу; это самое и выполнил полубог. Более того, он сумел это сделать, почти не пользуясь членораздельной речью, почти исключительно за счёт рычаний, завываний и хриплых угроз, убогих по лексике, но переполненных чувством. Народ ГНИИПИ, способный воспринимать и передавать тончайшие оттенки мысли единственно при помощи последовательностей двух основных умозаключений «у!» и «гы!», быстро уразумел, что все беды оттого, что ГНИИПИ хуже всех потому, что он лучше всех; а лучше всех он потому, что не в ГНИИПИ никто ничего не понимает. Эта идея принималась и в штыки, и восторженно. Сеня, читая рапорты, то радостно потирал руки, то хватался за сердце.

… Год спустя после конфликта на контрольном пункте в центральном гнииповском кинотеатре «Урядник» демонстрировалась 37-ая серия популярной ленты «Кто серет и смеётся». Весь гнииповский бомонд был в сборе. В 14-ом дорогом ряду сидела Марья Степановна Жэ в обнимку с Колькой Серым. Несколько далее профессор Прахарягин уныло созерцал роскошные плечи красотки, некогда обольщённой и растленной им, а затем предпочетшей молодость и силу верности и высокому положению в обществе.

На экране 3-ий час колошматили друг друга колунами герои психологической драмы. Зрители радостно сопереживали похождениям любимых артистов:

— Гы, гы, гляди, вон тот вон который в рваном прахаре, энто тот который тому в очках в 21-ой серии в лоб закатал…

— А он его зачем душит?

— Надо ему, вот он и душит…

— Он не потому душит. Он его с горя душит. Она ему семячки за полцены толкнула, а там в их бриллианты…

Скорбные мысли Прахарягина прервал злобный шопот сзади:

— Ты, лахудра, сыми цилиндр, не видать за тобой…

Профессор засопел и полез в карман за кастетом.

И едва профессор обернулся, чтобы единым ударом уложить обидчика, как злоумышленник саданул топором по новому модному цилиндру. Когда Прахарягин очнулся, сеанс был прерван. В просцениуме полубог ведром, сорванным с головы, что позволяло видеть сияние вокруг лысины, крушил набегавших агентов.

— Пущай Феофан себе шкары покупает!!

Только тут агенты спохватились и поняли, что они, став жертвами провокационного наваждения (которое квалифицированный работник надлежащих служб обязан отличать от просто наваждения), дали маху и пропустили в город важного государственного преступника.

… Слухи о деятельности парня с ведром поползли вскоре после описанного эпизода. Парень неизменно оказывался участником любого крамольного действа, не переводившегося в ГНИИПИ никогда. Однако, он сумел капитально оживить такого рода деятельность. Давно уже гнииповцам было известно, что главное — это начертать величественную программу; это самое и выполнил полубог. Более того, он сумел это сделать, почти не пользуясь членораздельной речью, почти исключительно за счёт рычаний, завываний и хриплых угроз, убогих по лексике, но переполненных чувством. Народ ГНИИПИ, способный воспринимать и передавать тончайшие оттенки мысли единственно при помощи последовательностей двух основных умозаключений «у!» и «гы!», быстро уразумел, что все беды оттого, что ГНИИПИ хуже всех потому, что он лучше всех; а лучше всех он потому, что не в ГНИИПИ никто ничего не понимает. Эта идея принималась и в штыки, и восторженно. Сеня, читая рапорты, то радостно потирал руки, то хватался за сердце.