Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы Страница 14

Запасшись продуктами земледелия и ощетинившись из форточек закопчёными трубами буржуек, на которых готовилась еда, стирались вещи и мылись маленькие дети, столица затихла и примолкла. Город был тёмен, и что несвойственно ему, тих.

Буржуйки, как и дети, постоянно требовали пищи. Когда-то зелёный, сейчас город ощерился голыми пеньками. Красивый и широкий бульвар от аэропорта был изуродован криво срезанными разновысокими обрубками. Вся жизнь сосредоточилась вокруг аэродрома. Отсюда поступали сахар и масло, здесь можно было разжиться керосином. Топливо это было всё – тепло, еда, жизнь.

Ближайший аэродром дозаправки был перегружен бортами и сам задыхался от нехватки керосина, рассылая всем телеграммы: «Топливом не обеспечиваем».

Вот и сейчас, после выключения реверса, командир дал команду на останов двух двигателей, и, зарулив на стоянку на двух, сразу же выключили и их. Протопив перед посадкой салон по максимуму, ВСУ[26] не включали, экономили буквально каждый килограмм драгоценного керосина.

– Ну что, Олег, часа за три разгрузят?– спросил, отодвигая кресло, командир.

– Должны, Алексеич.

– Ну, пойдём, погуляем. Ставим пока вылет на 4:00 местного, а там посмотрим.

Экипаж пошёл в терминал, а Олег, спустившись по открытой рампе к подъехавшим грузовикам, охнул от охватившего непокрытую голову холода. «Однако, новости! – подумал он, прикидывая, сколько же это может быть по Цельсию, – Явно ниже –10». Быстро поговорив с бригадиром грузчиков и растолкав небритых с повисшими жалобно носами и слезящимися глазами просителей керосина, Олег тоже побежал к зданию аэропорта между молчаливо стоящими в темноте ночи лайнерами местных авиалиний. Все пассажирские рейсы давно отменились до лучших времён.

В аэропорт электричество подавалось, горел свет, и в помещениях было более-менее тепло от большого количества разнообразных обогревателей. Независимость была везде и во всем. Каждая аэропортовая служба перешла на личный расчёт, и проходя по коридорам, платить приходилось буквально на каждом шагу. Грузосбор, взлёт-посадка, обеспечение стоянкой, техобслуживание, метео, медицина.

– Привет, Ваган.

– Привет, Олег.

– Что привезли сегодня?

– Сахар.

– Сколько?

– Сорок восемь тонн.

Чик-чик, калькулятор. Вжик – открыл карман лётной кожанки, достал деньги, вжик – положил квитанцию и закрыл карман.

– Здравствуй, Нана.

– А! Здравствуй, Олежек. Как дела, не женился ещё?

– Да некогда все, подожду, пока твоя дочка подрастёт.

– Старый будешь, – улыбается, прищуривая огромные глаза.

– Ай, Нана, мужчина не бывает старый, бывает солидный, – улыбается в ответ Олег.

– Ночевать будете?

– Да где тут у вас сейчас заночуешь? Нет, разгрузимся, и сразу домой.

Чик-чик, калькулятор, вжик-вжик, деньги – квитанция.

– Здорово, Олег! Как дела?

– Ай, ара, это у вас дела, а у меня работа.

– Да какие сейчас дела, сам знаешь, – грустнеет Эдик.

– Знаю, – перестаёт улыбаться и Олег.

– На чём сегодня прилетел?

– На большом.

– Максимальный взлётный 190?

– Нет, на 20 тонн меньше.

– Почему? – поднимает удивлённый взгляд.

– Да мы, чтоб меньше керосина к вам тратить, два двигателя дома сняли.

– Серьёзно?! – в первый момент покупается Эдик. – Ай, шутишь всё, – широко улыбается.

Чик-чик, калькулятор, вжик-вжик, пустеют карманы.

В независимом метео ходили командир со штурманом, разглядывая и перебирая женские и мужские туфли местной работы, которые в огромном разнообразии стояли на всех столах и подоконниках.

– Ну что, как дома погода?

– Нормально. Везде рассчитался?

– Здесь да.. Сейчас пойду ещё через склад, с заказчиком разберусь, и после выгрузки – вперёд и вверх.

– Ну, давай. Что-то я смотрю, ты не по погоде оделся, – отметил командир, – а мы походим ещё по ларькам, клювом пощёлкаем.

– Добро. Встречаемся на самолёте.

Олег повернулся к сидящим женщинам, оживлённо вполголоса обсуждающим что-то, как всегда, очень важное.

– Девочки, а какая температурка за бортом?

– Девятнадцать минус.

– Однако, – снова поёжился Олег, поглядев на свои демисезонные туфли.

Выскочив на улицу, быстро перебежал на склад, забрал накладные, рассчитался за грузчиков, поговорил с получателем. Тот попросил подождать его в машине на стоянке. Снова бегом, нашёл поезженную «шестёрку», открыл дверь и забрался на заднее сиденье в нагретый и прокуренный салон.

– Добрый вечер, Олег, – представился, протянув руку совсем молодому и совсем небритому водителю.

– Добрый вечер, Левон.

– Олег,– поздоровался с другим.

– Арам. Кофе хочешь? Возьми, там термос лежит.

Олег отодвинул два автомата Калашникова с примкнутыми магазинами, небрежно брошенные на пол между сидениями, налил себе кофе, предложил сигареты.

– «Магна»? Нэ надо. «Винстон» хочешь?

– Давай.

Можно было передохнуть. Он откинулся на спинку, посидел, послушал сдержанные рассказы о героизме братьев и дядьев, уловил взглядом две ребристые гранаты, вроде бы в случайно открытом бардачке, ещё покурил, отказался от покупки пистолета, дождался получателя, забрал причитающуюся часть оплаты за перевозку, вжик-вжик забил карманы, вылез из машины. Обнялся, попрощался до следующего раза и перебежал к ларькам, тускло мерцающим в темноте разноцветными свечками. Посмотрел на сувенирные кинжалы, послушал рекламу коньяка «послэднего настоящего 30-ти летнего из бочек, с разграбленного знаменитого завода», понюхал закрашенный самогон, забодяженый ванилью, купил шоколадку и снова поднялся на третий этаж терминала.

– Добрый вечер, медицина. Наши подписывали задание?

– Да давно уже на самолёт пошли.

Зашёл к Нане, передал дочке шоколадку, зашёл ещё покурить с Эдиком, послушал о тяжком быте, слегка пожаловался на условия у себя дома, мол, канистра бензина стоит как средняя зарплата по стране, услышал в ответ, что у них он хотя бы есть, обнялся, попрощался и напоследок заглянул на метео.

– Девочки, добрый вечер ещё раз. Как за бортом?

– Двадцать два.

– Уах!

Олег подошёл к широкому окну и замер. Аэродрома не было.

То есть аэродром был, но абсолютно голый. Под ярко звёздным черным небом с полной Луной отблёскивал только серый бетон, а все самолёты просто исчезли, как и не было никогда. Подавив поднимающуюся панику сумасшествия, он уткнулся носом в стекло, ещё раз внимательно посмотрел в ночь и вдруг осознал, что он же на третьем этаже, а бетон начинался почти под окном.

– Девочки, выключите свет, фокус покажу.

Одна пошла к выключателю, другая встала и подошла к Олегу.

– Вай!! Марина, иди сюда!

Олег наслаждался эффектом. Теперь из темной комнаты выглядело это просто фантастически. Сколько хватало взгляда, под черным небом не было ничего. Серо-белое неподвижное море тумана ровным слоем покрывало землю до горизонта, спрятав под собой всю цивилизацию. А сверху ярко светили звезды, споря с Луной.

«Красиво встряли», – думал он, спускаясь по лестнице. Открыл дверь, выскочил на обжигающий воздух и упёрся в серый мрак. Видно было метров на пять. Одет был Олег в турецкий околошерстяной свитер на футболку и кожанку. Тёплая куртка вместе с шапочкой остались в кабине. Взяв направление, Олег прикрыл ладонями, обмороженные ещё в армии уши и побежал к самолёту. Пробежав метров сто, он медленно остановился. Самолёта не было. Не было вообще никаких самолётов. Видимость упала метров до трёх. Олег посмотрел по сторонам, пробежал пять метров вправо, затем десять влево, и ничего, кроме тумана, не увидел. Прошёл ещё вперёд, затем назад – всё тот же туман. Тогда он решил вернуться к терминалу, прислушался к себе, и, выбрав путь, быстрым шагом прошёл ещё метров пятьдесят. Ничего и никого. Ни машин, ни людей, ни гудящих самолётов. Где-то вдалеке изредка раздавались звуки автомобилей, но так как автостоянка находилась за высоким бетонным забором, звуки искажались, и определить направление можно было только примерно. Мороз давал о себе знать всё плотнее, бедра под джинсами, плечи, спина, пальцы рук, уши, пальцы ног очень быстро стали ощущать холод на себе. А туман жил своей жизнью и загустел уже до такой степени, что видно было чуть дальше вытянутой руки. Лёгкое очарование приключения уступило место заботе о спасении. Олег всегда был согласен с великим Амундсеном, который, погуляв на обоих полюсах, с досадой отметил, что к холоду привыкнуть невозможно.

Тогда Олег решил просто идти прямо, пока не придёт куда-нибудь. Решил и пошёл. Шёл он не очень долго и остановился у края бетона. Дальше была трава. Какой это край стоянки или рулёжки, понять было нельзя. И дальше идти было нельзя, не хватало ещё уйти за взлётно-посадочную полосу. «Хорошо», – подумал он, и решил найти любую белую полоску рулёжной разметки и идти по ней. Карманы рук не грели, расстегнув замок куртки и засунув ладони подмышки, Олег пошёл, глядя себе под ноги. И через несколько минут он увидел перед собой скос закрытой рампы транспортника Ан-26.