Григорий Волчек - Дедушка русской авиации Страница 15

После построения Гоша зашел в старшинскую каптерку.

— Я не хочу быть сержантом!

— Як так — не хочу?

— Мне звания не нужно! Чистые погоны — чистая совесть!

— Що значит — не нужно? Я казав — будешь сержантом, значит будешь! Приказ! Ты мне эти финтифлюшки выкинь. Ты не на базаре — хочу, не хочу.

— Я не буду сержантом!

— Слухай, сюда, Повторацкый! Ты у нас хлопец боевой, так? Значит, тебе власть нужна до зарезу! Такие, як ты, в армии или при власти, или решетку грызут!

Аргументация Охримчука показалась Игорю убедительной, и к вечеру Полторацкий пришпандорил на свои погоны две узкие золотистые лычки.

Святое время

Жизнь потекла по-новому. Если раньше Гоша игнорировал большинство формальных мероприятий — построения, зарядку, вечернюю прогулку и т. д., то сейчас он сам их организовывал. Естественно, большого удовольствия от этого Игорь не получал. Особенно не нравилось Полторацкому бегать на утреннюю физзарядку, в связи с чем он реанимировал должность физорга, назначил на нее Саню Расторгуева, и бедный дед отныне каждое утро мерзнул и мучился на проклятой зарядке.

ТЭЧ стала жить почти по уставу. В шесть часов утра все вставали по подъему и выметались из кубрика на пятьдесят минут — кто на зарядку, кто куда. В это время уборщики приводили казарму в порядок. Затем все готовились к утреннему осмотру. В 7.20. начинался осмотр, после чего в кубрике наводили окончательный марафет, а без десяти восемь Гоша строил ТЭЧ на завтрак и докладывал старшине. Истосковавшееся по настоящему воинскому порядку сердце Охримчука ликовало. Он не мог нарадоваться на своего протеже, и в казарму теперь приходил редко и ненадолго — был уверен, что там и так все в ажуре.

Через неделю сержантства Гоша уже сам уже составлял наряды, назначал уборщиков, отправлял людей на работы (а работ этих всегда было предостаточно, особенно, после ужина — рытье или засыпка канав, чистка снега и льда, завозка угля, и т. д.). Делал кое-что Полторацкий и для благоустройства казармы. Он организовал бригаду, которая выпустила воздух из радиаторов отопления, заклеила рамы и застеклила окна во всей казарме. Сразу стало значительно теплее. Немного погодя Гоша взял у старшины краску, и казарма обогатилась новым колером — коридор был окрашен в приятный бежевый цвет. Далее была организована расчистка и уборка огромного подвала казармы, в котором разместились склад, небольшой спортзал с двумя теннисными столами и каптерка для избранных.

Перемены в руководстве ТЭЧ восприняла по-разному. Караси были довольны — жизнь стала более упорядоченной, спокойной и предсказуемой. Не стало ночных гонок, и у молодых солдат появилась реальная возможность выспаться и отдохнуть от трудов праведных. Черпаки и деды негодовали и жаловались на беспредел: Игорь лишил их законных привилегий, включая сон после подъема. Напряженность усугублялась тем, что, кроме уставных нововведений, Полторацкий практиковал и неуставные — например, построения черпаков, в ходе которых черпаки получали не только ценные указания, но и болезненные плюхи (за порядок Полторацкий спрашивал не с карасей, а с черпаков).

При всем при этом Полторацкий ТЭЧ в обиду не давал. Как-то раз дежурный по полку капитан Еремеев из гадства решил устроить ТЭЧ тренировку «подъем-отбой». Но поданная Еремеевым команда «Подьем!» была дезавуирована Игориной репликой «ТЭЧ, отставить!». Еремеев кошачьей походкой приблизился к Гоше, лежавшему на койке.

— Как фамилия?

— Полторацкий.

— Встать!

— И не подумаю!

— Встать, я говорю!

— Товарищ капитан, вы это можете говорить своему члену.

— Что-о? Молчать! Арестую! Встать!

Взбесившийся майор стал срывать с Полторацкого одеяло. Гоша брезгливо отпихнул Еремеева.

— Ты, сука, на офицера руку поднял? Да я тебя посажу! Да я тебя…

Гоша спрыгнул с койки и бесцеремонно вывел дежурного в коридор.

— Что за бардак, товарищ капитан? Вы дежурный по полку, должны следить за неукоснительным соблюдением порядка, а сами его нарушаете, причем грубейшим образом! Что, хочется власть показать? Не имеете права! Отбой, время отдыха солдата с 22 до 6 часов — это святое время! Даже министр обороны не может будить солдата без надобности! Так что, возвращайтесь в свою дежурку и почитайте Устав внутренней службы Вооруженных Сил СССР. Настоятельно вам рекомендую!

Самая гнилая категория граждан

Время шло. Полторацкий ужесточал «ШМАСовские» порядки. Однажды он взял черпака Ладу за пуговицу и отвел в подвальную каптерку.

— Наслышан я, что ты вовсю барабанишь в вышестоящие инстанции.

Вообще-то мне похрену, стучи, если у тебя такая физиологическая функция, но хочу особо подчеркнуть — я в твоих доносах фигурировать не должен. Усек, Павлик Морозов? Я, как жена Юлия Цезаря, должен быть вне всяких гнусных подозрений!

Лада молча кивнул головой.

— О-кей, идем дальше. Ты меня, сука, душил? Не отмазывайся, душил, я знаю. Ты жаждешь прощения? Жаждешь. Что ж, ты его получишь, но только с одним условием. Я должен знать все обо всех! Кто что думает, кто что говорит, и даже кто как пукает! Чем лучше и полнее будет информация, тем быстрее наступит отпущение грехов со всеми вытекающими последствиями. Завтра жду первых сведений. А теперь — мелкий грим для конспирации. Скажешь своим корешам, что попал под воспитательный процесс.

Гоша несильно тюкнул Ладу по носу. Из разбитого носа обильно потекла кровь.

— Вот с такой блямбой можешь смело показываться почтенной публике! Иди.

С тех пор Лада держал Полторацкого в курсе всех внутренних дел ТЭЧ. Канал информации работал постоянно и безостановочно. Что касается Черемисова, то его ждала печальная участь. Полторацкий прилюдно произвел Федю обратно из черпаков в караси, то бишь застегнул ему крючок, затянул ремень, расшил шапку, расправил смятые голенища сапог, распорол ушитую форму, разогнул кокарду и запретил подшиваться «с жилкой». С этого момента Федя де-факто пополнил ряды карасей, вечных пахарей. Более того, Полторацкий следил, чтобы Черемисову доставалась самая грязная и неблагодарная работа вроде мытья туалетов.

Вскоре, войдя во вкус Гоша ввел новые ограничения, запретив покидать казарму без уведомления, есть и курить в кубрике, отбирать у карасей получку. Отныне практически все привилегии в казарме принадлежали только Полторацкому и Гиддигову, а у ТЭЧевских дедов остались лишь чисто символические преимущества. О черпаках и говорить не приходится — для «самой гнилой категории граждан» (определение Полторацкого) начались поистине черные дни.

Охрана и оборона переднего края

Между тем, в полку ждали новую технику — с авиазавода в Комсомольске-на-Амуре должны были поступить десять новых самолетов, полная эскадрилья. О самолетах знали пока только их кодовое наименование — «изделие Т-1 °C».

20 декабря личный состав гарнизона был выстроен на аэродроме. Ради особо торжественного случая из штаба полка вынесли боевое знамя. Больше полутысячи человек, стоя на трескучем морозе и сильнейшем ветру, ждали прилета диковинных аэропланов. Самолеты запаздывали. Люди начали коченеть. Полторацкий почувствовал, что у него отмораживаются уши.

— ТЭЧ, опустить клапана шапок!

Солдаты с готовностью выполнили долгожданную команду. Глядя на ТЭЧ, то же самое проделали бойцы всего гарнизона, а за ними — все прапорщики и офицеры, включая командира полка подполковника Варфоломеева.

С дальнего конца взлетно-посадочной полосы раздался легкий шелест. Участники построения дружно повернули головы на звук и в тусклом мареве (стоял пик полярной ночи, светало только на час после полудня) появился нежно-голубой, причудливой формы самолет. С легким свистом аппарат опустился на шасси, прокатился метров триста по полосе, повернул и замер на стоянке. Самолет был странно изогнут. Вислый нос склонялся чуть не к самой бетонке, а горб, увенчанный кабиной, возвышался метров на пять над землей. Огромные треугольные крылья, емкие прямоугольные воздухозаборники, два длинных движка, два высоких киля, острый колпак тормозного парашюта, вся сложная конфигурация новой машины была совершенно непохожа на убористые формы МиГ-23. Новый самолет напоминал огромного хищно распластавшегося в полете орла-стервятника.

С полуминутным интервалом приземлились остальные девять самолетов. Затем выступил комполка:

— Товарищи, мы сегодня получили новую, могучую и совершенную технику! В этом ярко выражается неустанная забота нашей партии и Советского государства об обороноспособности страны, о защите рубежей нашей великой Родины!

Мы должны помнить — дело охраны и обороны переднего края Северо-Западного театра военных действий — это наш первейший долг перед Отчизной, главная задача и почетная обязанность! Мы, как и весь советский народ, строя социализм, не забываем о нашем враждебном окружении, о наших вероятных противниках. До них здесь близко, пять минут лету, то есть, мы находимся на самом передовом рубеже! Наш полк территориально максимально приближен к противостоящему блоку НАТО, и ближе нас никого нет! Именно поэтому мы первыми в войсках ПВО страны получили новую технику — самолеты T-1 °C, другими словами, Су-27, созданные в конструкторском бюро Павла Осиповича Сухого и оснащенные мощными двигателями конструкции Архипа Михайловича Люльки. Наш воинский долг — оправдать доверие партии и правительства, доказать на деле нашу преданность идеалам социализма, воинскую выучку и мастерство!