Пэлем Вудхауз - Положитесь на Псмита Страница 16

За подобными размышлениями он совсем забыл заказать вышеупомянутую сигару…

— В обширных садах, где для этого достаточно места, — сообщил лорд Эмсуорт, опускаясь в кресло и продолжая беседу с той фразы, на какой ее пришлось временно прервать, — очень желательно отвести несколько клумб — или хотя бы одну — под неброскую зелень без каких бы то ни было цветов. Вижу, вы со мной согласны.

Мистер Мактодд не был с ним согласен. Рык, который лорд Эмсуорт принял за восторженную поддержку его взглядов, был всего лишь эхом мук, клокотавших в глубинах истерзанной души мистера Мактодда, — криком, как чудесно выразился поэт, «заядлого курильщика в агонии». Жажда закурить к этому времени уже раздирала когтями все внутренности мистера Мактодда, но остатки благовоспитанности мешали ему прямо и откровенно потребовать сигару, по которой он изнывал, и его мысли лихорадочно изыскивали способ подойти к этой теме по касательной.

— Есть только одна возможность со всей полнотой насладиться чудными красками цветов, — продолжал лорд Эмсуорт, — а именно, некоторое время…

— Да, кстати, о цветах, — сказал мистер Мактодд, — я слышал, что для роз очень полезен табачный дым.

— …погулять по тенистой зеленой аллее, а затем пройтись по цветникам. Без сомнения, заметную роль тут играет подсознательное использование оптического закона, заключающегося, если обойтись без научных терминов, в том, что глаз…

— Некоторые считают, будто курение вредно для глаз. Я с ними не согласен, — горячо заявил мистер Мактодд.

— …так сказать, насыщается зеленым цветом, а потому более настроен воспринимать другие цвета и особенно — все оттенки красного. Возможно, именно такое соображение объясняет, почему создатели столь многих старинных английских садов уделяли такое внимание культивированию тиса. Когда вы приедете в Бландингс, мой дорогой, я покажу вам нашу знаменитую Тисовую аллею. Увидев ее, вы убедитесь, насколько я был прав, твердо воспротивившись зловредным взглядам Ангуса Макаллистера.

— Вчера я завтракал в одном клубе, — сказал мистер Мактодд с великолепным мактоддовским упорством, — где в курительной на столах нет спичек, а одни только скрученные бумажки для прикуривания, что очень неудобно…

— Ангус Макаллистер, — сказал лорд Эмсуорт, — профессиональный садовник. Думаю, этим сказано все. Вы, мой дорогой, не хуже меня знаете, что такое мох для профессиональных садовников…

— Иными словами, вам, чтобы выкурить после завтрака сигару, надо встать и пройти к газовой горелке в дальнем углу комнаты…

— Мох по какой-то неясной причине приводит их в бешенство. Он пробуждает в них все самые низменные страсти. Природа устилает тисовые аллеи мхом. Мшистая дорожка в Тисовой аллее Бландингса чудесно гармонирует с цветом деревьев и оттенками травяных бордюров. И тем не менее, поверите ли, этот бездушный позор Шотландии вознамерился с корнем вырвать все мхи и травы и укатать аллею песком прямо от стволов древних деревьев! Я уже рассказывал вам, как мне пришлось уступить ему в вопросе о штокрозах — старшие садовники, хоть что-то умеющие, в наши дни большая редкость, и приходится идти на уступки, — но это было уже слишком. Я говорил очень мягко и дружески. «Разумеется, Макаллистер, — сказал я, — посыпьте и утрамбуйте аллею песком, если вам так хочется. Я ставлю только одно условие: посыпать ее песком вы будете через мой труп. Только когда я буду плавать в собственной крови у входа в Тисовую аллею, вы потревожите хотя бы один дюйм моего изумительного мха. Попробуйте понять, Макаллистер, — сказал я все с той же теплотой, — что вы не разбиваете площадку для детских игр в предместье Глазго, а пытаетесь обезобразить, быть может, самый прелестный уголок в одном из прекраснейших и стариннейших садов Соединенного Королевства». Из его глотки вырвалось какое-то гнусное шотландское ворчание, и на этом мы остановились… Разрешите мне, мой милый, — продолжал лорд Эмсуорт, аристократической змеей поизвивавшись в глубинах кресла, пока его позвоночник не обрел надежной опоры в кожаной спинке, — разрешите мне описать вам Тисовую аллею замка Бландингс. Направляясь к ней с запада…

Мистер Мактодд сдался и, полный черных злопыхательских мыслей, вновь провалился в бестабачный ад. Курительная к этому времени почти заполнилась, и со всех сторон клубы душистого дыма поднимались над группками глубокомысленных государственных мужей, обсуждавших речь Гладстона, произнесенную в 1872 году. Мистер Мактодд взирал на них, как пери, тоскующая у райских врат, навеки для нее замкнутых. Он был доведен до такого состояния, что со смиренной благодарностью принял бы сквернейшую сигаретку вместо гаваны своей мечты. Но даже в такой убогой замене ему было отказано.

Лорд Эмсуорт продолжал жужжать. Направившись к ней с запада, он теперь уже углубился в Тисовую аллею.

— Многие тисы, без сомнения, утратили формы, первоначально им приданные. Некоторые напоминают шахматные фигуры, другие кое в чем походят на человеческие: тут вырисовывается как бы голова в треуголке, там проглядывают фижмы. Третьи имеют вид массивного столпа с закругленной вершиной и грибообразной шляпкой над ней. Эти последние почти все внутри полые и образуют подобие беседок. Один из самых высоких… А? Что? — Лорд Эмсуорт недоуменно замигал на возникшего возле него официанта. Лишь мгновение назад он пребывал в сотне миль отсюда и не сразу сумел освоиться с мыслью, что на самом деле он сидит в курительной клуба «Старейших консерваторов». — А? Что?

— Рассыльный сию минуту доставил, ваше сиятельство. Лорд Эмсуорт тупо воззрился на поданный ему футляр.

Но тут сознание вернулось к нему.

— А-а! Благодарю вас. Благодарю. Мое пенсне. Превосходно! Благодарю вас, благодарю, благодарю…

Он извлек пенсне из футляра, водрузил на переносицу, и в тот же миг перед ним распахнулся широкий мир, ясный и четкий. Словно он выбрался из густого тумана.

— Чудесно, — произнес он одобрительно и вдруг окаменел. Нижняя курительная клуба «Старейших консерваторов» расположена на первом этаже, а кресло лорда Эмсуорта было обращено к большому окну. И сквозь это окно он, подняв лицо, оснащенное пенсне, внезапно обнаружил, что на противоположной стороне улицы среди прочих торговых заведений появился привлекательнейший цветочный магазин, которого там не было, когда его сиятельство в последний раз навещал столицу. Лорд Эмсуорт уставился на заветный магазин, как маленький мальчик уставился бы на вазочку с мороженым, упади она с небес прямо ему в руку. И, как маленький мальчик в подобной ситуации, ничего другого он не способен был видеть. На своего гостя он даже не взглянул. Более того, в восторге от подобного открытия он тотчас забыл, что сидит здесь с гостем.

Даже самая крохотная цветочная лавочка притягивала лорда Эмсуорта как магнит, а это был просторный, великолепный магазин. В его витрине буйствовал карнавал летних цветов. И лорд Эмсуорт, поднявшись из кресла, сделал стойку, как пойнтер на фазана.

— Боже мой! — произнес он благоговейно.

Если читатель отнесся к увлекательным рассказам лорда Эмсуорта, отчасти запечатленным на предыдущих страницах, с тем пристальным вниманием, которого они заслуживали, он, без сомнения, не забыл упоминания о штокрозах. За завтраком лорд Эмсуорт уделил немало времени штокрозам, но так как мы не имели счастья присутствовать на этой приятнейшей трапезе, необходимо дать краткое резюме вышеуказанной теме, дабы просвещенная публика могла сама быть третейским судьей в споре между лордом Эмсуортом и несгибаемым Макаллистером.

Вкратце суть такова. Многие старшие садовники предпочитают сорта штокроз, невольно наводящие на подозрение, что они взыскуют идеала ложного и недостойного. Ангус Макаллистер, цепляясь за старшесадовнические понятия о красоте и гармонии, даже слышать не желал про широкий внешний лепесток. Цветку штокрозы, по утверждению Ангуса Макаллистера, полагалось быть тугим и округлым, как мундир генерал-майора. Лорд же Эмсуорт считал подобную точку зрения недопустимо узкой и требовал свободы для раскрытия самой высокой, самой истинной красоты штокроз. Вольно раскинувшиеся внутренние лепестки, по его убеждению, обещали удивительную игру и яркость красок, а широкий внешний лепесток с чуть гофрированной поверхностью и изящно вырезанным краем… Короче говоря, лорд Эмсуорт предпочитал расхристанные штокрозы, а Ангус Макаллистер — плотно собранные. В результате разразилась ожесточенная война, и, как мы знаем, его сиятельство вынужден был капитулировать. Горечь поражения продолжала его мучить, и во флористе напротив он узрел возможного единомышленника, потенциального союзника, чуткого друга, с которым можно сплотиться и предать проклятию шотландское упрямство Ангуса Макаллистера.

Взглянув на лорда Эмсуорта, вы не поверили бы, что он способен двигаться быстро, однако факт остается фактом: он вылетел из курительной и скатился с крыльца клуба прежде, чем челюсть мистера Мактодда, отвалившаяся, когда его гостеприимный хозяин кроличьим прыжком исчез из его поля зрения, успела вернуться в исходное положение. Секунду спустя, случайно взглянув в окно, мистер Мактодд увидел, как лорд Эмсуорт метеором пересек улицу и скрылся в цветочном магазине.