Сью Таунсенд - Адриан Моул: Дикие годы Страница 18

Уважаемый мистер Браун,

С большим сожалением вынужден сообщить Вам о своем намерении подать в отставку из Департамента Охраны Окружающей Среды. Я, разумеется, отработаю свои установленные законом два месяца до увольнения. Вот уже некоторое время меня не удовлетворяет то, как Департамент управляется. Я чувствую, что мои таланты расходуются впустую. В моей первоначальной должностной инструкции не значился сбор барсучьих фекалий.

Помимо этого, на мой взгляд, защита животных достигла совершенно смехотворного уровня. У зверей — больше прав, чем у меня. Возьмем, к примеру, летучих мышей. Если бы мне захотелось вдруг повиснуть в церкви вниз головой и испражниться, то меня немедленно доставили бы в лечебное учреждение. Тем не менее, летучие мыши поощряются к подобным действиям такими ревнителями дикой природы, как Вы, мистер Браун. Не удивительно, что в наших церквях нет прихожан.

Остаюсь, сэр,

Адриан Моул

Я написал вышеприведенное письмо в 10 часов утра, вложил его в конверт и подписал «ВНИМАНИЮ МИСТЕРА БРАУНА».

В 11 часов утра, просидев битый час, не сводя глаз с конверта, я положил его под свое пресс-папье. Подумав, что нужно бы дерзко отмести подозрения, касающиеся фиктивности моих экзаменов повышенного уровня.

В полдень, когда я отошел к «Автовенту», конверт исчез. Я обыскал всю свою каморку, но ничего не нашел, если не считать маленькой синей расчески.

В час дня меня вызвали в кабинет к Брауну и велели немедленно очистить стол и покинуть здание. Он вручил мне конверт, содержащий чек на 676.31 фунтов = двухмесячное жалованье плюс отпускные минус подоходный и взнос на страхование.

Кто доставил мое заявление? Я подозреваю Сексуально Притесняемую.

Итак, подобно трем с половиной миллионам моих соотечественников, я теперь — безработный.

1 час ночи. Кристиан меня сегодня напоил. Я выпил два с половиной стакана «Воврэ» и пинту разливного «Гиннесса» из банки.

Провалялся в постели до 2 часов дня. Мой инструктор — женщина, ее зовут Фиона. Она старая (47), и на шее у нее — складки кожи, за которые она дергает в кризисные моменты. Я предупредил ее, что последний раз за рулем сидел больше года назад. Я попросил ее дать мне сначала потренироваться на загородной стоянке торгового центра «Теско», но Фиона отказалась и вынудила меня ездить по настоящим дорогам с настоящим уличным движением. Поэтому то, что произошло на круговой развязке, — не моя вина. Фионе следовала быстрее управляться с двойным управлением.

Письмо из «Фабера и Фабера»:

Дорогой мистер Моул,

Боюсь, что вынужден вернуть Вам рукопись «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины».

Это самая забавная пародия на английскую наивную литературную школу.

Тем не менее, в данное время в наши планы публикация подобной книги не входит.

Искренне Ваш,

Мэттью Эванс

Прочтя письмо шесть раз, я разорвал его на клочки. Мистер Эванс когда-нибудь об этом пожалеет. Когда мои работы будут выставляться на аукционы в залах отелей, я велю своему агенту исключить мистера Эванса из числа покупателей.

Причины вставать не было, поэтому я провалялся в постели весь день, задаваясь вопросом, есть ли смысл продолжать жить вообще. Пандора меня презирает, я безработен и не способен вести машину по прямой линии. В семь часов вечера я выбрался из постели и позвонил Леоноре. Ответил мужчина:

— Де-Витт.

— Это Адриан Моул, — сказал я. — Можно поговорить с Леонорой?

— Жена одевается, — ответил он.

Его ответ на какое-то время положил меня на обе лопатки. Образы Леоноры в различных комплектах белья замерцали в моем мозгу.

— Это крайняя необходимость, — удалось выдавить мне.

Я услышал, как он со стуком опустил трубку и крикнул:

— Дорогая, тебя. Что-то срочное про мулов.

Раздалось приглушенное проклятье, затем подошла Леонора.

— Да?

— Леонора, я в отчаяньи. Можно приехать и поговорить с вами?

— Когда?

— Сейчас.

— Нет, в восемь часов у меня званый ужин, и первое блюдо — суфле из спаржи.

Почему она решила, что меня хоть как-то интересует ее меню?

— Мне нужно с вами поговорить. Я потерял работу, от моего романа отказались издатели, а вчера я разбил машину инструктора.

— Все это — жизненный опыт, — ответила она. — Вы выйдете из него более сильным человеком.

Я услышал, как ее муж что-то кричит издали.

— Мне нужно идти, — сказала Леонора. — Почему бы вам не поговорить с этой девушкой, Бьянкой? До свидания.

Я так и поступил, как велено. Пошел и встал около дома Бьянки, и начал смотреть на окна ее квартиры. Никто не входил и не выходил.

Простояв так час, я отправился домой и снова лег в постель. Надеюсь, Де-Витты и все их гости подавятся своим суфле из спаржи.

Днем на пороге дома объявилась Кассандра Палмер. При виде жены Кристиан побелел и изменился в лице. Дети встретили ее вежливо, но без особого восторга. Выглядит Кассандра так, будто зарабатывает на жизнь женским боксом в грязи. Я презрел ее с первого взгляда. Терпеть не могу массивных женщин, бреющих голову. Предпочитаю женщин с волосами.

Ее первыми словами, обращенными ко мне, стали:

— О, так это ты — кукушка в моем гнезде?

Сегодня утром в доме началась диктатура Кассандры. Всем домашним запрещено пить воду из-под крана, кофе, чай или алкоголь, есть яйца, сыр, шоколад, фруктовый йогурт, лимонные дольки «Марк и Спенсер» и т.д. и т.п. список продолжается до бесконечности. Также существуют вещи, которых нам не следует говорить. Мне случилось упомянуть, что начальник Бьянки, хозяин газетного киоска — жирный. Кассандра рявкнула:

— Он — не жирный, он размерно озадаченный.

Я рассмеялся, посчитав это удачной шуткой, но рот Кассандры превратился в угрюмую щель, и я с ужасом осознал, что она говорит всерьез.

За обедом Кристиан заметил жене, что у него начали выпадать волосы: «лысею» — таков был его вердикт. И снова Кассандра ринулась в бой.

— Ты слегка фолликулярно ущербен, только и всего! — объявила она, исследовав макушку мужа.

Я не могу находиться в одном доме с этой женщиной и тем языком, на котором она изъясняется. И смотреть на нее не слишком приятно. Она страшна как смертный грех — или, по ее же собственному определению, обладает ухудшенными лицевыми характеристиками.

Я попросил Бьянку снова присмотреть мне подходящее жилье. Она согласилась, хотя в Оксфорде меня более ничто не держит, если не считать неразделенной любви к д-ру Пандоре Брейтуэйт.

Д-ру философии БрейтуэйтС тех пор, как степень ты себе добыла,Пандора, ты меня совсем забыла.Любила ты меня — люби же сноваИ отказаться от других мужчин ты будь готова.Ты поклялась всю жизнь меня любить,Пока Луне с Весною рифмой быть.Женись на мне и будь моей женой —Я для тебя пожертвую собой,Готовить буду, убирать и дома быть всегда,Никто меня и не заметит никогда.Ты возвращаешься после боев умов —А дома чайник для тебя уже готов.Ты переводишь сербов и хорватов —А я вытряхиваю коврик прикроватный.Готов стирать твое постельное белье,Коль выполнишь желание мое.

Просунул стихотворение Пандоре в дверь в четыре часа утра. Это моя самая последняя отчаянная попытка прощупать ее истинные чувства ко мне. Леонора сказала, что я должен эмоционально развиваться. Какова же будет реакция Пандоры?

Нашел письмо на половике у входа.

Дорогой Адриан,

Ты разбудил меня в четыре часа утра своими неуклюжими манипуляциями с моим почтовым ящиком. Твое стихотворение вызвало у меня и моего любовника приступ неудержимого веселья. Ради тебя же самого я надеюсь, что оно и предназначалось быть смешным. Если же нет, то я настойчиво советую тебе снова обратиться за психиатрической помощью к Леоноре. Она сообщила мне, что ты перестал приходить к ней на прием регулярно. Все дело в стоимости?

Я знаю, ты можешь себе позволить 30 фунтов в неделю. Ты не пьешь, не куришь, не носишь приличной одежды. Стрижешься ты сам, и у тебя нет машины. Ты не играешь в азартные игры и не принимаешь наркотики. За квартиру ты тоже не платишь. Сними же немного денег со своего бесценного счета в Строительном Обществе и обратись за помощью.

С наилучшими,

Пандора

P.S. Кстати, я не являюсь доктором философии, как ты утверждаешь в своем стихотворении. Я — доктор филологии. Здесь, в Оксфорде, различие тонкое, но существенное.

Итак, на этом — всё. Если завтра Пандора придет ко мне и станет на коленях умолять меня сделать ее миссис А. А. Моул, придется ей отказать. Я эмоционально развился. Леонора — вот кого я должен увидеть. Должен.