Уильям Теккерей - Кольцо и роза, или История принца Обалду и принца Перекориля Страница 19

Если бы я умел описывать баталии, подобно сэру Арчибальду Элисову, я бы потешил вас, друзья мои, рассказом о небывалой битве. Ведь там сыпались удары, зияли раны; небо почернело от стрел; ядра косили целые полки; конница летела на пехоту, пехота теснила конницу; трубили трубы, гремели барабаны, ржали лошади, пели флейты; солдаты орали, ругались, вопили «ура», офицеры выкрикивали: «Вперед, ребята!», «За мной, молодцы!», «А ну, наподдай им!», «За правое дело и нашего Перекориля!», «Заграбастал навеки!». Как бы я, повторяю, желал нарисовать все это яркими красками! Но мне не хватает уменья описывать ратные подвиги. Одним словом, войска Заграбастала, были разбиты столь решительным образом, что, даже будь на их месте русские, вы и тогда не могли бы пожелать им большего поражения.

Что же касается короля-узурпатора, то он выказан куда больше доблести, чем можно было ожидать от коронованного захватчика и бандита, который не ведал справедливости и не щадил женщин, — словом, повторяю, что касается короля Заграбастала, то, когда его войско бежало, он тоже кинулся наутек, сбросил с коня своего главнокомандующего, принца Помордаси, и умчался на его лошади (под ним самим пало в тот день двадцать пять, а то и двадцать шесть скакунов). Тут подлетел Атаккуй и, увидав Помордаси на земле, взял и без лишних слов разделался с ним, о чем вам самим нетрудно догадаться.

Между тем этот беглец Заграбастал гнал свою лошадь во весь опор. Но как он ни спешил, знайте — кто-то другой несся: еще быстрее; и этот кто-то, как вы, конечно, уже догадались, был августейший Перекориль, кричавший на скаку:

— Останолвись, предатель! Вернись же, супостат, и защищайся! Ну погоди же, деспот, трус, разбойник и венценосный гад, твою снесу я мерзкую башку с поганых: этих плеч! — И своим волшебным мечом, который вытягивался на целую милю, король стал тыкать и, колоть Заграбастала в спину, покуда этот злодей не завопил от боли.

Когда Заграбастал увидел, что ему не уйти, он обернулся и с размаху обругал на голову противника свой боевой топор — страшное оружие, которым в нынешнем бою он изрубил несметное множество врагов. Удар пришелся прямо по шлему его величества, но, слава богу, причинил ему не больше вреда, чем если бы его шлепнули кружком масла; топор согнулся в руке Заграбастала, и при виде жалких потуг коронованного разбойника Перекориль разразился презрительным смехом.

Эта неудача сокрушила боевой дух повелителя Понтии.

— Если у вас и конь и доспехи заколдованные, — говорит он Перекорилю. чего ради я буду с вами драться?! Лучше я сразу сдамся. Лежачего не бьют, надеюсь, ваше величество не преступит этого честного правила.

Справедливые слова Заграбастала охладили гнев его великодушного врага.

— Сдаешься, Заграбастал? — спрашивает он.

— А что мне еще остается? — отвечает Заграбастал.

— Ты признаешь Розальбу своей государыней? Обещаешь вернуть корону и все сокровища казны законной госпоже?

— Проиграл — плати. — произносит мрачно Заграбастал, которому, разумеется, не с чего было веселиться.

Как раз в эту минуту к его величеству Перекорилю подскакал адъютант, и его величество приказал связать пленника. Заграбасталу связали руки за спиной, посадили на лошадь задом наперед и скрутили ему ноги под лошадиным брюхом; так его доставили на главную квартиру его врага и бросили в ту самую темницу, где перед тем сидел молодой Обалду.

Заграбастал (который в несчастье ничуть не походил на прежнего надменного властителя Понтии) с сердечным волнением просил, чтобы ему позволили свидеться с сыном — его милым первенцем, дорогим Обалду; и сей, добродушный юноша ни словом не попрекнул своего спесивого родителя за недавнюю жестокость, когда тот без сожаления отдал его на смерть, а пришел повидаться с отцом, побеседовал с ним через решетку в двери (в камеру его не пустили) и принес ему несколько бутербродов с королевского ужина, который давали наверху в честь только что одержанной блестящей победы.

— Я должен вас покинуть, сударь, — объявил разодетый для бала принц, вручив отцу гостинец. — Я танцую следующую кадриль с ее величеством Розальбой, а наверху, кажется, уже настраивают скрипки.

И Обалду вернулся в залу, а несчастный Заграбастал принялся в одиночестве за ужин, орошая его безмолвными слезами…

В лагере Перекориля теперь день и ночь шло веселье. Игры, балы, пиршества, фейерверки и разные другие потехи сменяли друг друга. Жителям деревень, через которые проезжал королевский кортеж, было ведено по ночам освещать дома плошками, а в дневное время — усыпать дорогу цветами. Им предложили снабжать армию вином и провизией, и, конечно, никто не отказался. К тому же казна Перекориля пополнилась за счет богатой добычи, найденной в лагере Заграбастала и отнятой у его солдат; последним (когда они все отдали) было позволено побрататься с победителями; и вот объединенные силы не спеша двинулись обратно в престольный град нового монарха, а впереди несли два государственных флага: один — Перекориля, другой — Розальбы. Капитана Атаккуя произвели в герцоги и фельдмаршалы. Смиту и Джонсу даровали графский титул; их величества не скупясь раздавали своим защитникам высшие ордена Понтийскую Тыкву и Пафлагонский Огурец. Королева Розальба носила поверх амазонки орденскую ленту Огурца, а король Перекориль не снимал парадную ленту Тыквы. А как их приветствовал парод, когда они рядышком ехали верхом! Все говорили, что краше их никого нет на свете, и это, конечно, была сущая правда; но даже не будь они столь пригожи, они все равно казались бы прекрасными: ведь они были так счастливы!

Королевские особы не разлучались весь день — они вместе завтракали, обедали, ужинали, ездили рядышком на верховую прогулку, без устали наслаждались приятной беседой и говорили друг другу разные изысканные любезности. Вечером приходили статс-дамы королевы (едва пал Заграбастал) как у Розальбы появилась целая свита) и провожали ее в отведенные ей покои, а король Перекориль и его приближенные устраивались лагерем где-нибудь поблизости. Было решено, что по прибытии в столицу они сразу обвенчаются, и архиепископ Бломбодингский уже получил предписание быть готовым к тому, чтобы исполнить сей приятный обряд. Депешу отвез светлейший Атаккуй вместе с приказом заново выкрасить королевский дворец и богато его обставить. Герцог Атаккуй схватил бывшего премьер-министра Развороля и заставил его возвратить все деньги, которые этот старый прохиндей выкрал из казны своего покойного монарха. Еще он запер в темницу Храбуса (который, между прочим, довольно давно был низложен), и, когда свергнутый властелин попробовал было возражать, герцог объявил:

— Солдат, сударь, знает одно: приказ; а у меня приказ — посадить вас под замок вместе с бывшим королем Заграбасталом, коего я доставил сюда под стражей.

Итак, обоих свергнутых монархов на год поместили в смирительный дом, а потом принудили постричься в Бичеватели — самый суровый из всех монашеских орденов, — там они проводили дни в постах, бдении и бичевании (а бичевали они друг друга смиренно, но истово) и, разумеется, всячески выказывали, что каятся в содеянном зле и беззаконии и иных преступлениях против общества и отдельных лиц.

Что же касается Развороля, то этого архиплута отправили на галеры, а там попробуй-ка что-нибудь укради!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,

в которой все прибывают в Бломбодингу

Черная Палочка, которая, разумеется, немало содействовала воцарению наших героев, — каждого в своей стране, — частенько появлялась рядом с ними во время их торжественного шествия в Бломбодингу; превращала свою палочку в пони, трусила рядышком и давала им добрые советы. Боюсь, что монаршему Перекорилю немножко надоела фея с ее наставлениями: ведь он считал, что победил Заграбастала и сел на престол благодаря собственным заслугам и доблести; боюсь, что он даже стал задирать нос перед своей благодетельницей и лучшим другом. А она увещевала его помнить о справедливости, не облагать подданных высокими налогами, давши слово, держать его и во всех отношениях быть образцовым королем.

— Не беспокойтесь, фея-голубушка! — успокаивала 09 Розальба. — Ну конечно же, он будет хорошим королем. И слово свое будет держать крепко. Мыслимое ли дело, чтобы мой Перекориль поступил недостойно? Это так на него не похоже! Нет, нет, никогда! — И она с нежностью глянула на жениха, которого считала воплощенным совершенством.

— И что это Черная Палочка все пристает ко мне с советами, объясняет, как мне править страной, напоминает, что нужно держать слово? Может, ей кажется, что мне не хватает благородства и здравомыслия? — строптиво говорил Перекориль. — По-моему, она позволяет себе лишнее.