Франсуа Шаму - Футбольная сказочка 2012: Матч эры за Грааль Страница 29

И снова взрывы ударили со стен замка. Вместе с небесным пожаром пришла музыка: печальные звуки улетали в пустоту беззвездного вечера. На плазмах показали симфонический оркестр, который размахивал смычками в одной из зал крепости. Все в черном – меланхоличные и тусклые. Словно восковые. Волк заметил, что из-под плотных штор кое-где пробивался солнечный свет, то есть оркестр орудует в записи. И никого там в замке нет. Он почувствовал страх – неизъяснимый, как от чего-то ползущего по спине. Может, холод пробирал, ведь еще ранняя весна, да и речка рядом – от нее дует. Но нутром он чувствовал, что не холод причина. Не холод…

Так ежится в кресле легкомысленный зритель, пришедший по зову рекламы на голливудский фильм. Ежится от ужаса, потому что видит на экране, как горстка оставшихся в живых после вселенской катастрофы разграбила музеи, вынесла шикарные костюмы минувших эпох и опустошила винные склады. Когда напитки закончатся, люди замерзнут в пестроте изощренных одежд, и степенный в своем падении снег накроет их нелепые тела. Из мерзлоты будут торчать скрюченные пальцы, алые ленточки с платьев дам пробьются сквозь мертвую белизну, но со временем снег и их погребет под собой. А музыка останется – до конца диска. А потом зазвучит с самого начала, поставленная кем-то из канувших в снежную бездну на режим многократного повтора. Но слушателей не будет. Ни единого! Во всем мироздании! Нет ничего страшнее музыки, которую никто не слышит.

Волку хотелось крикнуть. Крикнуть для того, чтобы доказать, что он есть, он существует, что история продолжается, и шоу на горе не более чем карнавал с дорогими спецэффектами. И может, он даже крикнул. Не так громко, как ему хотелось бы, но в любом случае никто ничего не услышал, потому что на стенах замка прогремели исполинские взрывы, озарившие восторгом надвигающегося чуда окрестности и облившие потоком искр склон. И из дыма и огня показалась она . Фама! В образе Снежной королевы! И со скрипкой Моцарта.

Плазмы показали ее крупно. Виден был каждый волосок, хотя от зрителей ее отделяли сотни метров. Маленький помост, на котором она стояла, точно плыл в воздухе, ничем не закрепленный. Плыл вниз, к земле. Она несколько раз провела по струнам, и звуки ее смычка заставили толпу плакать. Женщины рвали свои нарядные платья, а мужчины становились на колени, в исступлении сжимали эфесы шпаг, сабель и кинжалов.

Потом Волк многократно пытался восстановить лицо Фамы в тот момент. Восстановить по мелким черточкам составляющих, оживить в памяти цвет глаз, форму бровей, пластику губ, но не получалось ничего. Вообще ничего! Наверное, это потому, что красота не может быть препарирована. Тогда он стоял раздавленный и потерянный. И не ощущал желания обладать ею, ибо даже не представлял себе механизм этого процесса – процесса обладания. Он не хотел с нею целоваться и обнимать ее. Ему просто хотелось быть с нею. Рядом!

Сохатый завыл: «Фама – королева! Королева!» – и теребил себя руками. Маскарадная толпа стонала. Если бы Фама велела пойти войной на город, то ее бы послушались. Если бы она сказала разрушить Зальцбург, то к утру остались бы руины. Народ побежал бы выполнять любое приказание, потому что она вместе со скрипкой и музыкой олицетворяла собой власть красоты в ее абсолютности и непостижимости. Но она просто стояла и молчала… Молчала и играла. Потом она опустила скрипку и подошла к самому краю помоста.

Она смотрела на каждого в отдельности, и в то же самое время не выбирая взглядом никого. Подняла скрипку над головой и явила ее миру. Потом аккуратно отложила в сторону. Помост уже был в сотне метров от земли. Она сдернула ткань с какого-то предмета, который стоял рядом с нею, пока она исполняла музыкальный номер. Это оказалась маленькая старинная пушка. Фама чиркнула спичкой, поднесла ее к запалу и выстрелила. Но из жерла вылетело не смертоносное ядро, а капли живого огня. Действительно живого! Он падал на людей, стекал по их костюмам, телам, по склонам холма, но не обжигал. Самые удачливые смогли поймать его в руку. И он горел на ладони, как лампадка. Толпа ликовала!

Новые взрывы раздались теперь уже не только на стенах крепости, но и повсюду. Огненные смерчи вознеслись со шпилей колоколен, с мостов, и на горе, что на другом берегу, бушевало бутафорское пламя. Люди в страхе поворачивались на звук взрыва и тут же вынуждены были развернуться в другую сторону, потому что взрыв гремел за их спиной. А потом снова и снова. И вот, когда все утихло и дым рассеялся, выяснилось, что Снежной королевы нет на помосте, как нет и самого помоста. Лазерные пушки слабели с каждой секундой. Крепость и гора погрузились во тьму. Все напоследок чокнулись бокалами шампанского, выпили и разошлись.

Глава двадцать восьмая 

Газ и бензин – источник вони,

Но без их вони мир застонет

Явление миру скрипки Моцарта было, пожалуй, самой успешной презентацией предмета, принадлежавшего светличностям. Дальше пошло по накатанной, но без блеска и без столь изощренной выдумки, как в Зальцбурге. Посох Ганди, беретик Че, урна с прахом Будды, котелок и трость Чаплина… В Лондоне случилось несчастье, когда экзальтированная толпа встречала реликвии, связанные с пророком Магометом: куски домотканого полотна его одежды, посох в серебряном чехле и волоски из бороды. Естественно, возникла давка. Около двадцати человек получили травмы и увечья. Впрочем, никто не сокрушался по этому поводу – ведь коренные жители не пострадали.

Предметы обихода темных личностей доставлялись без таинственности и секретности, но и без помпы. Конечно, можно было обустроить торжественный внос в Париж рукописи «Ста дней Содома» – той, что была найдена между камнями Бастилии, – но это, пожалуй, приведет к всеобщему падению нравов и протестам общественности. А что случится, если выставить на всеобщее обозрение акварели Гитлера? Даже подумать страшно.

На следующий день после перформанса в Зальцбурге российский таблоид «Желтый день» выдал статью о том, что Моцарт практиковал оргии втроем с женой и ее сестрой Алоизией, на которой до этого мечтал жениться. Гоголь в «Мертвых душах» заметил, что ложь должна быть абсурдной и чудовищной, чтобы ее все повторяли, но кого в России удивишь оргиями? Смешно! Поэтому публикация не имела серьезных последствий. Народ ее принял к сведению – и не более. Власть еще поддала жару по поводу Грааля и на этом успокоилась. Тем более что Сохаев и Волконский совершенно перестали разыгрывать диссидентскую карту. На одной из пресс-конференций даже было заявлено, что, наверное, в сборной света должно было найтись место Толстому.

Когда на Евро сборная России вышла в финал, так пропаганда вообще получила шикарный повод говорить о том, что враги отечества способны только в виртуальных матчах дискредитировать страну. А в настоящей игре аргументов против великой державы у них нет. И они были правы. К тому же в полуфинале была обыграна Франция. И эту победу моментально увязали с двухсотлетием Бородинской битвы. Кутузов целый месяц по упоминаемости в Интернете уступал только президенту и премьеру.

Была даже идея расширить русское представительство в Матче эры. В качестве резервного судьи Кремль неофициально пытался двинуть Борю Моисеева. Нашлись у него какие-то лоббисты в верхах. И все бы, наверное, срослось, если бы у инициаторов наблюдалось единство по этому вопросу. Но его как раз и не было. Кому-то, видимо, мешали застарелые комплексы и предрассудки. Поэтому право поднимать таблички, указывающие компенсационное время, предоставили Элтону Джону.

Это что касается деловой части, а в личном плане… Соха выпивал. Более активно, чем обычно, потому что никакого занятия, кроме дегустации, не мог себе найти. От нечего делать Соха стал интересоваться живописью. Объездил побережье – прошвырнулся по всем музеям.

– Хочется возвышенного, – объяснял он свои странные прихоти.

– Возвышенного хочется – займись альпинизмом, – ерничал Волк, но иногда сопровождал друга в его нелепых вылазках.

Берлогу так и не видели. О нем стали забывать. Доказательством его существования мог послужить только Матч эры. Если он состоится, то Берлога жив и трудится. Если нет, то… Впрочем, даже на неделю раньше все могло проясниться, ведь до Матча была запланирована виртуальная пресс-конференция и той, и другой команды. В качестве разогрева. Берлога этим мероприятием должен был послать привет из своей добровольной ссылки.

Борис, как и обещал, перестал куролесить. Он занялся Кораном. У него были смелые идеи по пропаганде культуры ислама в Европе. Борис-Хафиз неоднократно исчезал на продолжительные сроки, и нетрудно было догадаться, что он скрывается от посторонних глаз на Ближнем Востоке. Кайлин выразил недовольство таким поведением, но рычагов давления у него не было. Ведь патент на применение сканера находился у Бориса, и только Борис решал, какому делу он послужит. Возникли подозрения, что Борис не только ради углубленного изучения Корана покидает Женеву. У него могли появиться иные мотивы. В конце концов, «Аль-Каида» наверняка нуждалась в европейском резиденте, у которого не только серьезные связи, но и ноу-хау, способное изменить цивилизованный мир.