Леонид Треер - Круглый счастливчик Страница 32

— Глеб, почему Земля вертится? Только правду!

Короедов кратко изложил небесную механику.

Сева, пораженный продуманностью мироздания, притих, неожиданно сказал: «А ты докажи, гад!» — и заснул.

Глеб Иванович, кряхтя и задыхаясь, взвалил его на плечи и потащил домой.

Дверь открыл Дмитряк-младший.

— Я папу принес, — сказал Короедов.

— А мамы нет, — сообщил Дмитряк-младший, — она в вагоне-ресторане работает поваром.

— Куда папу положим?

— Мама всегда кладет его в ванну. Чтоб раньше очухался!

Уложив Севу в ванну, Глеб Иванович вернулся на свой наблюдательный Пункт.

В яме с песком было холодно и одиноко.

Короедов решил забрать дубленку домой, а рано утром вывесить ее опять…

На рассвете дом был разбужен страшным криком: «Украли дубленку! Убью!»

Кричал Сева.

— Перестаньте орать, Всеволод! — сказал подошедший пенсионер Штранный. — Я знаю, кто ее украл!

Почти сутки он следил за дубленкой и знал о ней все. Штранный, Дмитряк и домоуправ Кудасов вошли в квартиру Короедова, проспавшего нужный момент.

Дубленка висела в прихожей.

Сева хотел тут же приступить к нанесению телесных повреждений, но домоуправ не допустил.

Объяснения Короедова лишь подтверждали рассказ Штранного, который обстоятельно описал каждый шаг Глеба Ивановича — от утреннего топтания у дубленки до злодейского похищения.

Можно было вызывать милицию.

Взоры двора обратились к Севе.

Герой дня не таил зла.

За ящик пива и признание домино древнейшей игрой Сева согласился обойтись без милиции.

Репутация Короедова была подмочена. Увидев его, соседи замолкали. Бабушки пугали внуков его именем:

— Будешь баловаться, дядя Короедов украдет тебя!

Постепенно Глеб Иванович свыкся с мыслью, что он действительно хотел украсть дубленку.

Страдая, он забрел однажды в дворовую беседку. В ней было пусто. Транзисторный приемник «Рига» одиноко стоял на скамье.

«Такую вещь оставляют без присмотра, — бессознательно подумал Глеб Иванович, — любой может украсть».

Он вздрогнул.

«Кто-то видит, как я стою у приемника. А если его украдут? Второй раз не простят…»

Он быстро взглянул на дом.

Из окна третьего этажа внимательно и строго смотрел на него пенсионер Штранный.

— Товарищи! — отчаянно закричал Короедов. — Чей приемник?

Дом молчал!

Мужские проблемы

ДЫХАНИЕ ШИВЫ

Кочергин заинтересовался йогами с того самого дня, когда посмотрел документальный фильм про их способности. Особенно поразили Семена кадры, где смуглолицый парень с хрустом жевал стеклянный стакан. Когда у клуба повесили афишу, что в субботу выступит с лекцией городской йог Чинцов Е. П., Семен заранее купил билет.

В субботу, к восьми вечера, он уже сидел в третьем ряду. Клуб в Карасевке был новый, на четыреста кресел, но сегодня он не вмещал желающих. Наконец на сцену вышел сухощавый коротко стриженный брюнет, на котором никакой одежды, кроме плавок, не было. В руке он держал плоский чемоданчик.

Зал притих. Кое-где осторожно захлопали. Брюнет слегка поклонился. На вид ему было лет тридцать, сложен он был неплохо, но плавки, в белую с черной полоску, многих шокировали, а старухи просто-таки плевались. Лектор попросил не удивляться его одежде, объяснив, что это необходимо для выступления. Затем рассказал историю возникновения йоги, привел удивительные примеры. Зал загудел, услышав случай про йога, которого по его просьбе закопали живьем в землю, а через неделю извлекли в полном здравии.

— Но не это для нас главное, товарищи, — сказал лектор. — Мы заимствуем у йогов только то, что нам полезно. А полезны нам их асаны, или, проще говоря, позы, которые укрепляют тело и дух.

Он извлек из чемоданчика коврик, расстелил его на сцене и начал демонстрировать различные позы, сопровождая их пояснениями. Он то становился на голову, то поджимал ноги, то скручивался в такую немыслимую каральку, что нельзя было разобрать, где и что торчит. И каждый раз йог застывал, точно изваяние, отключаясь от мирской суеты.

Семен старался запомнить все позы. Он уже не сомневался, что стоит обучиться этим упражнениям — жить станет гораздо проще.

«С женой, скажем, поцапался или настроение поганое, — думал Кочергин, — свернулся калачиком на коврике, вырубился — и никаких печалей…»

Йог выступал больше часа. Перед тем, как закруглиться, он спросил, нет ли у кого вопросов? Семен, не выдержав, встал.

— Извиняюсь, — сказал он. — А долго этому обучаться?

Лектор объяснил, что все зависит от конкретных особенностей человека. К примеру, худощавым или тренированным людям овладеть йогой не так уж и трудно…

Домой Кочергин вернулся возбужденный. Жена с сыном укатили в гости к теще, так что никто не отвлекал Семена от размышлений. Он включил по привычке телевизор, подошел к трюмо. Худым он себя не считал, но для тридцати шести выглядел очень неплохо «А чего откладывать, — подумал Семен. — Сейчас и начнем!»

Он разделся. Оставшись в трусах, присел у стены, уперся головой и руками в пол и, оттолкнувшись ногами, попытался принять вертикальное положение. С третьей попытки ему удалось прислонить ноги к стене, и он застыл головой вниз, прямо напротив телевизора. На экране пять танцевальных пар плясали румбу. Девицы были в предельно коротких юбчонках и вертелись с большой скоростью. Кочергин стоял на голове и, вместо того, чтобы отключиться от мирской суеты, глядел на их длинные ноги. Держался он до тех пор, пока в голове не зашумело от прихлынувшей крови.

И тут Семен вспомнил интересную позу, увиденную сегодня в клубе. Называлась она, кажется, «дыхание Шивы» или что-то в этом роде. Отдохнув, он решил попробовать эту асану. Он просунул руки под колени и начал подтягивать их к лицу, чтобы сцепить пальцы на затылке. Задача оказалась гораздо сложней, чем он ожидал. Кочергин побагровел от напряжения, но все же, благодаря длинным рукам и двум непечатным словам, ему в конце концов удалось перевести ладони через голову и сцепить пальцы на шее. Голова его тотчас поникла под тяжестью груза, и теперь он мог смотреть лишь на пол.

«Ай да я! — пробормотал Семен, косясь на болтающиеся у глаз ноги. — Шиву в один присест оформил!» Он хотел было поглядеть в трюмо, чтобы знать, как он смотрится со стороны, но голову приподнять не удалось. С непривычки Кочергин быстро утомился и решил, что на сегодня хватит.

К его удивлению, разжать пальцы на затылке не удалось. То ли руки одеревенели, то ли нерв какой прищемило — словом, он продолжал сидеть в том же нечеловеческом положении, глядя прямо в пол. После нескольких безуспешных попыток освободиться от «дыхания Шивы» Семен затих. «Это ж надо… — размышлял он. — Сам себя повязал! И развязать- то некому…»

По телевизору выступала Эдита Пьеха. Видеть экран Семен не мог, но голос любимой певицы узнал сразу. «Надо только выучиться ждать, — нежно внушала Пьеха. — Надо быть спокойным и упрямым».

Кочергин снова попробовал расцепить пальцы, и опять ничего не вышло. Он понял, что влип капитально. Если ночь так просидеть, к утру, как говорится, можно и коньки отбросить. В бессильной ярости он костерил и йогов, и себя, и жену Катерину, уехавшую так некстати.

Вдруг скрипнула дверь. Кто-то вошел в избу.

— Кать! — сказал женский голос. — У тебя лавровый лист найдется? — Голос был соседки, Тони Мориной.

— Антонина! — хрипло позвал Кочергин. — Зайди-ка!

Соседка вошла в комнату, увидела на полу скорчившееся тело и, завизжав, вылетела из избы.

«Ну дуреха! — досадовал Семен. — Что визжать-то?»

Вскоре опять заскрипела дверь. На сей раз соседка привела мужа, плотника Петра. На всякий случай он прихватил с собой топор, но Семен этого не видел.

— Ты чего, Сеня? — вкрадчиво спросил сосед, не решаясь приблизиться.

— Расцепляй! — простонал Кочергин. — Ну что стоишь?!

Плотник подошел, оглядел непонятную конструкцию, покачал головой и начал разжимать посиневшие пальцы Кочергина. Семен вскрикнул.

— Может, лучше в район позвонить? — забеспокоилась Тоня. — Пусть «скорую» пришлют, а то случится чо — мы и виноватые…

— Не-е, — возразил Петр, доставая «Беломор». — Врачей не надо. Хирурги чикаться не будут, оттяпают руку-ногу — и с приветом!

— Да не стой же, Морин! — умолял Семен. — Сил больше нет…

— Беги за Володькой Наумовым! — приказал Петр жене.

Володька Наумов, киномеханик, два года проучился в мединституте и считался в Карасевке большим костоправом. Пока Тоня бегала за помощью, Морин принес в ковшике воды и, присев на корточки, дал Семену напиться. Потом он предложил папиросу, но Кочергин отказался.