Алексей Лукшин - Конфуз (сборник) Страница 4

– Вылета ждёшь? – и указал кивком на стол, – Может, по маленькой? Неприлично одному.

Военный посмотрел, какому счастливчику тот адресовал своё предложение. Разум завистливо заныл: «Позже их к себе позову, я тоже могу так».

Через несколько минут за его столом отстаивалась в точности такая же горделивая бутылка коньяка, народом прозванная «клоповник».

Мысли о «разном» трясли сознание: «Вот уж в России Столичной промочусь. Ох, насквозь промочусь!»

Те двое общались, всё чаще поглядывая на него как бы с полунамёком не стесняться. Он же и не стеснялся. Бывший военнослужащий, привыкший к неожиданным штурмам, взял большую сумку в одну руку, бутылку в другую и демонстративно подошёл.

– Я к вам. Случай представился к гражданскому населению примкнуть, надоело по уставу.

– Конечно. Что нам, жалко? Всегда рады хорошей компании. Она, – показывая на бутылку, – не любит одиночества.

Знакомство с порывистым поднятием стаканчиков укрепляло фундамент дружеской беседы. Военный протянул руку собеседнику, более располагавшему своей дружественностью.

– Геннадий Васильевич. В Германии закончил служить.

– Юра. Инженер из Выксы. Экспериментальную работу здесь налаживаю.

Оба повернулись на третьего попутчика. В благожелательной улыбке Юры вырисовывалась польза принятия коньяка в малых количествах, без потери разума.

Геннадий Васильевич странно посмотрел на повисшую в воздухе руку третьего. «Надо к Юре поближе, а этого чаще на место ставить, только заручусь поддержкой». Тот виделся ему закадычным другом.

– Лёня, – словно чего-то смущаясь. На верхних фалангах татуировка – надпись свидетельствовала о том же. Застывшую над столом руку не торопились пожимать. – Пятно из детства, баловался, на такой улице рос, – он сделал ударение на слове такой. Будто это была другая планета. Глаза посмотрели в никуда, как бы подтверждая, какая же это была улица! Большим казаться хотел.

Показал левую руку, на ней красовался портрет самого известного человека СССР, угадывался очертаниями смутно, но надпись не позволяла ошибаться: «Ленин». Татуировки грубые, без всякого вкуса, вероятно, художник искал на ком испробовать свой талант. И нашёл. Теперь его искусство рассматривали в аэропорту Ташкента.

– Бывает, – как сверху пробасил сквозь зубы Геннадий Васильевич.

На удивление «военного», который всегда был начеку, Лёня оказался человеком разговорчивым, доброжелательным, на чужую заносчивость не обращал внимания. От рубашки в крупную клетку, сандалий и чуть великоватых шаровар веяло простотой.

– Юр, славненько инженерам. Коньячок попивают! – бесцеремонно уколол Геннадий Васильевич.

– Да, ничего. Нам сейчас по экспериментальной программе надбавки полагают.

– Леонид, а ты откуда? Тебя в Ташкент как занесло?

Лёня, который с Лениным, поднял брови и, глядя мягко в глаза, с удивлённым лицом проговорил:

– Юр, мы почти земляки с тобой, я с Горького. Запчасти сюда привожу на «Волгу», «Газ–24», обратно иногда ковры захватываю. Тоже неплохо по заработку. Тропинку друг натоптал, вот мы уж по ней несколько лет и наворачиваем круги. А то здешним помогаем, машину купить у нас, – и кивнул головой взад, будто сзади за кивком распростёрся родной город. – Приезжают же. Друг сейчас в Ташкенте по делам остался. Узбечка русская, страшно красивая.

– Да, мы с тобой земляки. За столько вёрст соседа встретить. Двести пятьдесят километров, плюнуть и там.

– Так и деньги имеются, – Геннадий Васильевич своей прямотой выворачивал наизнанку задушевно-коньячные отношения.

– На кабак хватит месяц – другой посидеть. Да ещё останется. Не переживай, Генок! – фамильярно бросил Лёня с Лениным.

– У тебя-то как? А то всё про нас выспрашиваешь.

Побагровевший офицер еле удержал усиленный алкоголем гнев и съязвил, оглядывая собеседника.

– Ты, похоже, и не видел столько. Серьёзно, – и шутливо закончил. – А на рейс когда?

Вместо него ответил Юрка:

– Я пришёл о рейсе узнать, а сегодня нет. Жарко на улице. Думаю выпью, через пару часов солнце остынет, на вокзал поеду узнать о поезде. Если что, утром на Москву улечу. Через Москву лучше летать. Я часто так делаю, – «клетчатый» отошёл и направился к киоску «Союзпечать».

Геннадий Васильевич окрестил его в уме Лениным, потому как обладатель татуировки действительно вжился в образ: невысокий, острая челюсть, какую привыкли видеть на картинках, залысина ленинская. «А что? Похож. И крепко похож!». Подумалось ему о крупнейшем вожде пролетариата.

Ленин купил две пачки сигарет. Когда вернулся, вторая пачка оказалась не сигаретами, а коробкой из-под игральных карт. Он быстро сунул её в портфель.

– А что? Поигрываешь?

В лице «Г. В» и прилегающих к нему сосудах ожил авантюрист. «А что? Я сейчас его проучу. На немножко». В голове зрел план. «Как же усадить его поиграть, да и инженера тоже? Хвастал же. Деньги имеются, работы у них там изобретательные. Может, ещё куш отхвачу». По телу пробежало волнение, игровой шкурочёс, называемый так в среде игроков. Не выдать бы, что играть умею.

«Г. В» схватил сумку, с трудом скрывая желание – лихорадку. «Немыслимо. Вот хорошо время проведу»!

Двое новых знакомых, карты и малость коньяка приоткрыли второе лицо человека. Слепец! Он попал под влияние чего-то странного, необъяснимого.

– Ну так что, инженер, пойдём? Хочешь удачку за хвост словить?

Он не предлагал. Он был уверен, что эти двое, не смогут отказать под чудотворным обаянием его глаз. Маньячным блеском смотрели они, охватывая лучом сразу обоих, всё, что за ними, в них и по сторонам.

– Если только немного, – инженер испуганно перебегал взглядом с одного на другого, ища у них силы и признавая свою слабость в новой версии времяпрепровождения.

– А милиция? Запрещено же! Я слышал.

Ему не дали договорить. «Г. В» переминался холёным жеребцом. Дали бы волю, его нога отстучала бы победный марш фаворита, как на ипподроме «Москва».

– Пойду пару колод прикуплю, игра должна честной быть, – в боязни отказа от затеи он торопился. «Сейчас, лапушки, держитесь! Так, с коньячком в завязке. Они-то пусть хлебнут, им надо!»

В нём во всей красе в одном теле объединились математик, делец и игрок. Расплачиваясь за купленные колоды, непрестанно оглядывался: не ушли ли, не передумали, не сговорились ли, пока он тут. «А что? И такое может быть». Он мерил попутчиков собственной мерой. Их умственные способности слабы, интуиция его не подводила никогда. Сколько он подполковников, майоров и лейтенантов подраздел. И полковники выскакивали, как семечки из своей шелухи. В нём ёрзал чертёнок. Чертёнок бесноватый и беспокойный. Подошёл. Спешно оглядел сотоварищей в недоумении молчавших.

– Что застыли? Пошли в тенёк. Сквер или парк? Я прогуливался немного. Хороший парк – рукой подать, десять минут ходьбы. Могу на такси, за мой счёт, конечно, – в нём извивался кураж.

Шли по аллее, выискивая скрытое от посторонних глаз место.

– Вон скамейка. Присядем?

Инженер заводил головой, думая, что за ними кто-нибудь следит. У него денег было много. По его меркам, конечно. На «Жигули» третьей модели. Немалая сумма. Один в чужом городе. «А они? Они что за люди? Один кичится, выставляется. Не подвох ли? Очень быстро всё, слово сказать не дали». Тревога зрела в Юркином уме: «Маленький тот, совсем непонятный. Впрочем, менее опасный, только спокойный очень».

Единственно, к чему был готов точно, это при малейшем подозрении бежать. Бежать, бежать, что есть мочи, не останавливаясь, иначе распрощается с деньгами.

В мысленном течении Ленина боролось два чувства: «Вот так кадр! Впервые такого вижу. Военный. Кто бы ему поверил. Хотя… активный, энергичный, ничего не скажешь». Отчего ему стало спокойно, очень спокойно.

На скамейке началась игра. Инициативный военный сел напротив Юрки.

– Что? На спичечки?

– Ты бы ящичек поставил, прогуляйся.

«Г. В» говорил и говорил. Ленин шарахнулся от его слов, как от внезапного грома за спиной.

– Нет, нет. Пойдёт и так. Мне что, в шахматы комбинации выдумывать?

– Смотри, как знаешь.

«Г. В» гнал события.

– Спичечка, копеечка. Скучновато время проводим.

Горка спичек нарастала у везучего вояки.

– Ребят, мы куда так улетим? Давай покрупней ставочки делать. От размаха и сердце шире становится, и расчёт легче вести.

Инженер явно занервничал. Через полчаса горка со спичками выросла у инженера. Ему везло, на что он отреагировал:

– Может, на денежку сыграемся? Что спички высчитывать? По гривеннику, по рублику можно.

Раз от разу везло и Ленину.

– У меня деньги есть, можно по рублику. Игра знакомая.

Геннадий Васильевич победоносно соглашался, готовя оппонентам капкан.