Виктор Емский - Свадьба в Малинсити Страница 5

Хирург, наконец, вспомнил, кто он такой и что здесь делает. Он судорожно выпустил воздух и со всей эстонской обстоятельностью принялся приводить в порядок свои дыхательные пути. Петро молча ждал. Он радовался тому обстоятельству, что в кабинете кроме него и врача больше никого не было. Но где-то в глубине сознания маячила мысль о бане, которую придется посещать вместе с другими курсантами, так как вряд ли жилые помещения в лагере были оборудованы отдельными душевыми кабинками…

Доктор окончательно пришел в себя и сказал:

– Одевайтесь.

Петро оделся.

– Сидеть не мешает? – с мерзкой обстоятельностью поинтересовался хирург.

– Уже нет, – буднично произнес Москалюк.

– Это у вас в Украине такая мода сейчас? – спросил врач.

– Нет. Это происки москалей, – правдиво ответил Петро и коротко рассказал о своем отдыхе в Турции.

Прослушав повествование Москалюка, хирург, деликатно улыбнувшись, заметил:

– Ну, в целом на состояние здоровья ваш задний фактор никак не влияет. Но это только пока…

– Что вы хотите этим сказать? – не понял Петро.

– Вы догадываетесь, для чего вас будут готовить?

– Да.

Хирург с милой улыбочкой продолжил:

– В Украине вам ничего не угрожает. Увидев татуировку, соотечественники зацелуют ваш зад, обливаясь радостными слезами. А соотечественницы – вообще залижут… Но вас готовят здесь для организации силового захвата власти. А любой государственный переворот в Украине обязательно поднимет на дыбы Россию. Всем будет весело. Я бы не советовал вам попадать к русским в плен. Для них американский флаг – место, в которое обязательно надо что-либо воткнуть. Начиная с детородного органа и заканчивая дулом пушки. И хорошо, если дуло будет от танковой пушки, а не от гаубицы…

– Почему? – тупо поинтересовался Петро.

– Потому что в отличие от современного, гладкого на выходе танкового орудия гаубица имеет дульный тормоз.

Перед глазами Москалюка возникла гаубица Д-30 с массивным железным набалдашником на конце ствола, и его передернуло. Он посмотрел в невозмутимое лицо хирурга и увидел у того в глазах веселые искорки, пляшущие в каком-то неуловимом обидном танце.

– Я могу идти? – сухо спросил Петро.

– Да, – ответил врач и опустил глаза вниз.

Как только Москалюк закрыл за собой дверь, в оставленном им помещении раздался взрыв хохота. Петро, шагая по коридору, долго слышал звуки смеха, долетавшие из кабинета хирурга. Он думал о том, что эстонцы на самом деле совсем не флегматики. Но этот факт был нейтральным и никакого отношения к дальнейшей судьбе Петро не имел…

Эйфория Евромайдана, захватившая Петро, была ни с чем не сравнима. Она ассоциировалась с чувством полной свободы, ворвавшейся в то место человеческой сущности, которое называется душой. Теперь стало модно орать какие угодно лозунги, костерить русских (которые совсем недавно были братьями), евреев, поляков, вообще всех, кого надо и не надо, в том числе и эстонцев. И совсем не стоило ради свободы колоться, курить и нюхать наркоту, что делало большинство соратников Москалюка. Ему и без этих вечных атрибутов любой революции было хорошо.

Дни, проводимые на Евромайдане, совершенно не походили на будни ассенизатора, обслуживающего скучный немецкий городок. И Петро был рад каждому следующему утру, сулившему массу новых впечатлений. Пока не начали стрелять…

Пуля, выпущенная неизвестным снайпером, пробила навылет голову одного из товарищей Москалюка и, чиркнув о бетонный столб, срикошетила прямо в левую половину американского флага, распластавшегося на заднице Петро. Соратник погиб – героям слава! Да и зад не сильно пострадал. Пуля, потеряв из-за двух предыдущих препятствий убойную силу, застряла в мягких тканях ягодицы. Но Петро беспокоило то, что пока он валяется на койке в одной из киевских больниц, революция происходит без его участия!

Нет, он не думал о том, что при дележе власти ему не достанется какой-либо ее кусок. Он просто хотел быть элементом действия, в процессе которого бурлит кровь и адреналин заставляет самые обычные человеческие уши пыхтеть паровозным паром.

Правда, не раз в своих мыслях Петро представлял себя мудрым политиком. И с высоты своего положения изобретал новые законы, которые смогут сделать украинцев счастливыми и богатыми. Но в глубине души Москалюк все-таки понимал, что не относится к породе лидеров и потому при любом раскладе он останется неким своеобразным пазлом, необходимым только для того, чтобы собрать нужную кому-то картину из таких же маленьких элементов, всегда существующих в роли расходного материала. И эта мысль все равно выглядела обнадеживающей, потому что давала повод надеяться на лучшее. Ведь свежая, только что созданная картина сможет изменить этот мир, наполненный канализационной несправедливостью. Рассуждения о том, что даже в новом мире кто-то должен возить говно, Москалюком тут же отбрасывались в сторону за ненадобностью. В его понимании этот вопрос можно было решить как-нибудь потом с помощью тех же москалей, поляков, да и, наконец, эстонцев. Чем плохо? Подумаешь, врач тренировочного лагеря! Преподавателю украинского языка и литературы можно возить немецкое говно, а эстонскому доктору, значит, нельзя украинское? Дудки!..

Размышления Петро прервал картавый голос хирурга, проводившего операцию:

– Ну что, молодой человек… Могу вас поздравить. Пуля извлечена, рана аккуратно зашита. Теперь на вашем флаге появился новый – четырнадцатый по счету – штат. И еще есть место. На пятьдесят вряд ли хватит. Но если будут стрелять из мелкокалиберной винтовки, то можно разместить и остальные звезды. Так что – милости просим опять к нам!

Москалюк заскрипел зубами от злости. Опять этот флаг! У Петро просто не было времени для сведения татуировки. Сразу после окончания занятий в лагере вся группа обученных боевиков была брошена на майдан. Но слова хирурга сильно задели Москалюка. Ему захотелось сказать доктору какую-нибудь обидную фразу, что он и сделал, не поворачивая головы:

– Ничего! Скоро вы все у нас попляшете!

Хирург, глядя в заштопанный зад Петро, поинтересовался:

– Кто это все? И у кого прикажете плясать?

– Вы все! – страстно ответил Петро. – Москали и поляки!

Он перевернулся набок и, вперив взгляд в большие очки хирурга, добавил:

– А ты – тем более, жидовская морда!

Доктор снял очки, внимательно посмотрел в бешеные глаза пациента и спокойно произнес:

– Не знаю, что вы имеете в виду, молодой человек, но скажу одно – лучше быть жидовской мордой, чем американской жопой. Потому что жидовская морда появляется на свет как следствие любви двух жидов, а вот американская жопа к любви никакого отношения не имеет. Более того, первый фактор – наследственный. А второй – приобретенный в результате психической болезни, называемой ныне мазохизмом. Ибо колоть зад иголками ради любви к Америке никакой нормальный человек не станет.

Конец ознакомительного фрагмента.