Светлана Багдерина - Рыжий, хмурый и влюбленный Страница 50

– Заткнись!!!!!!!

– …которые такую штуку произвести смогут… Но только Хель знала, что и как надо делать. А сейчас она отчего-то совсем примолкла. Я мигаю ей, мигаю, а она ровно как не признает меня…

– Это Скавва, Суртр.

– От меня тебе одно признание может быть – веслом по башке! – зыркнула на пленника богиня волн так, что лицо его вытянулось, и он обиженно забился в свой уголок.

– А чего я ей сделал? Ничего я ей не сделал… Подмигнул, и всё… Если она не Хель, а Нолла, так бы прямо и сказала… Я разве против…

Играя желваками, багровый от еле сдерживаемого бешенства громовержец отшвырнул ногой стул и, стиснув руки за спиной, прошелся громыхающими шагами по ставшей вдруг маленькой и тесной кухне.

Тонкие голубовато-белые молнии потрескивали вокруг него, готовые сорваться, слиться в одну большую, и поразить, испепелить, распылить на молекулы Того-в-кого-не-будем-тыкать-пальцем.

– Все слышали теперь, что ваш умник нам готовил? – прорычал Мьёлнир.

Волна ярости прокатилась по рядам богов, и приговор ренегату повис в воздухе, написанный большими алыми, местами подтекающими, буквами.

Против был поднят только один голос.

– Сначала мы должны судить его. Это – справедливость!

– Чтобы кого-то судить или казнить, Улар, нам нужен Верховный бог, не забывай, – рассудительно подсказал Ходер. – Справедливость – справедливостью, а закон – законом.

– Нолла говорит, что Рагнарок поправится со дня на день, – с теплой гордостью, словно это была ее заслуга, проговорила Фригг.

– Рагнарок уже поправился, – донесся тихий, но твердый голос от двери.

Все, не веря ушам, как один повернули головы, и увидели Светоносного – бледного, осунувшегося, постаревшего, неуверенно опирающегося плечом на косяк, но живого и почти здорового.

– Отец!!! Тебе нельзя вставать!!!

Мьёлнир кинулся к старому богу, подхватил его на руки и осторожно, как антикварную вазу, перенес и усадил на свое место.

Рагнарок усмехнулся.

– Что это за верховный бог, которому нельзя самому вставать с постели, которого мальчишки таскают, как щенка, куда захотят… и которого всякие щенки вроде Падрэга обводят вокруг пальца.

– Не ты один не знал, – резонно заметила Нолла.

– Не знал – не я один. Но вся разница между мной и, к примеру, Фреем, в том, что я должен был знать. Я же… Наимудрейший… – иронично покривились губы Верховного.

– Забудь про эту чушь! – воскликнул Ходер.

– Забыть?.. Можно и забыть, – не противясь, бог кивнул одетой в белое головой. – Но это не сделает меня подходящим кандидатом на однажды упущенный пост. Нет. Спасибо за доверие, братья и сестры по Эзиру. Простите за то, что не сумел или не смог. Но вам нужен новый Верховный. Сильный. Мудрый. Рассудительный. Заботливый. Может быть, Каррак, или Ходер…

– Мьёлнир!!! – не дожидаясь, пока Рагнарок договорит, выкрикнул Каррак.

– Мьёлнир, Мьёлнир, Мьёлнир!!! – боги дружно разразились азартными криками, будто после недели репетиций.

Улар глянула на Адалета, вспомнила что-то, и тут же в воздух взвился фонтан красных искр.

– Кто за Громовержца – голосуйте!..

Мьёлнир победил со счетом десять-ноль.

Покончив с поздравлениями и клятвами, новый повелитель Хеймдалла вернулся к забившемуся по углам главному вопросу повестки дня.

– Я не хотел бы начинать правление со смертей, – медленно, словно борясь с каждым словом, начал говорить он, не сводя красноречивого взгляда с Падрэга, сжавшегося в маленький жалкий грязный комок. – И поэтому намерен просить вашего одобрения моему решению. Я считаю, что всем виновным в заговоре против Эзира, Хеймдалла и Отрягии нужно предложить на выбор два наказания. Первое – выпить воды из реки Забвения и навечно забыть себя, всё и всех, начав жизнь с чистого листа. И второе – пожизненное заключение в подземельях Старкада.

– Но в Старкаде нет подземелий! – растерянно воскликнула Фригг.

– Будут, – пожал покатыми плечами бог.

– П-пожизненное?.. – хрипло выдавил Падрэг. – Но я же бессмертный!

– Это твои проблемы.

– А что будет с Нифльхаймом? С Мусспельсхаймом? – Суртр рассеянно поднял голову с коленей.

– Если ты выберешь Забвение, у тебя появится новый шанс стать хорошим богом и хозяином горячего Хела. Как и у Хель.

– Я согласен.

– И я! – прорычал Фенрир.

– Падрэг?

– А можно я сначала посижу, посмотрю, как там оно будет, а потом, если что…

– Как всегда, самый умный? – усмехнулся Рагнарок.

– Если ты посидишь там сначала, то придется досиживать до конца, – развел руками Громовержец. – Ты думаешь, подземелья Старкада – двор проходной?

Хитрец поник головой.

– Я так поняла, что гору портить мы не будем, – подытожила Фрея.

– А вот и оленина готова! – радостно воскликнула Фригг, обратив, наконец, внимание на цвергов с подносами, укоризненно выглядывающих из-за приоткрытой двери.

– Это внуки того олененка, которого мы начинали жарить, – ворчливо буркнул шеф-повар, водружая на стол огромные серебряные блюда, заваленные гороподобными грудами дымящегося сногсшибательными ароматами мяса.

– Отчего такие кислые лица? – поднялись брови домиком у богини домашнего очага.

– Эти, в зале, опять дерутся… Пройти невозможно! Если найдете среди филе топор, кусок кольчуги или бородатого рыжего мужика – не удивляйтесь.

Впервые за несколько дней и боги, и смертные расхохотались от всей души.

Отсмеявшись и навалив себе на тарелку румяных сочных ребрышек, Мьёлнир кивнул сыну конунга, вцепившемуся зубами в окорок.

– И, кстати, Олаф. Пока не забыл. Как наследник своего отца, ты должен знать. С набегами и рейдами покончено навсегда.

– Что?..

– Он говорит, что убивать беззащитного ближнего своего – больше не богоугодное дело, – с готовностью интерпретировала божью волю Серафима.

Отряг подавился недожеванным куском и закашлялся.

– Но?.. но как же?.. подвиги?.. воинская слава?..

– Слава воинская будет, когда на вас враг нападет, а отрягам защищаться придется, – строго глянул на непонятливого королевича Громовержец.

– Так вот сиди и жди, как дурак, когда он нападет!

– Не ждите. Кроме подвигов, на свете много чего есть интересного и удивительного! Займитесь, к примеру, рыбалкой! – предложил Иванушка. – Вы с вашей невероятной сельдью все рынки Белого Света без единого удара завоюете! А если не нравится рыбачить – подумайте, сколько в мире еще неоткрытых земель, белых пятен на карте!.. Вот вам и подвиги!

– Нень Чупецкая до сих пор не найдена! – Адалет воодушевленно начал загибать истекающие жиром пальцы. – Морской путь в Вамаяси не проложен! Диснейланд не открыт!

– Вот вам и приключения, и опасности, и открытия – дело исключительно для настоящих героев! – убежденно закончил Иван.

При слове «приключения» Олаф встрепенулся было, но тут же вновь завял, как подснежник в песках Сулеймании.

– Опасности – это хорошо… – жалким голосом проговорил он. – Но…

– Что – «но»? Выкладывай, парень, своему верховному богу, что там еще за «но» у тебя за пазухой завелись!

Олаф замялся, покраснел, потупил в тарелку очи и, наконец, признался.

– Без сражений душам отрягов придется идти в угрюмый Хел, а не в Старкад, как каким-то трусливым… трусливым…

Полумрак Нифльхайма, черная клетка из осколков Гуннингапа и вереницы кротко улыбающихся Мьёлниру фантомов вспыхнули в его мозгу, как комета в ночи, и отряг пристыжено втянул голову в плечи.

– Прости, Мьёлнир… Они… твои крестьяне… не трусы. Я знаю, мне призраки рассказали, что там, в Хеле, руины были старого Хольмстадта, где жили купцы, крестьяне и ремесленники… Это потом, когда с севера пришли воинственные племена, город сожгли, а новый построили в другом месте… И с тех времен пошло, что те, кто меч не держат – как бы недочеловеки… Я всё теперь знаю… Но… Воины Отрягии смеясь гибнут в сражениях, потому что знают, что после смерти их души полетят на конях воинственных брунгильд в Старкад. Но если бы этого не было… Или если бы они знали, что после смерти существование их прекратится, и они просто исчезнут, как отражение в реке, как тень ночью, как сон по утру… Я бы так, наверное, не смог.

– Ну так в чем дело! – радостно воскликнула Серафима. – Всего-то остается, что устроить свой Хел… или Старкад… или как там это у вас будет называться, для каждого класса!

– В смысле?..

Три озадаченных взгляда смертных и одиннадцать – бессмертных устремились на нее почти одновременно.

– Ну в смысле, у моряков и рыбаков, к примеру, ведь есть своя богиня? Вот после смерти они могли бы уплывать под ее крылышко, и заниматься там тем, что все водоплавающие любят больше всего. Днем носиться по морям. Ночью – куралесить в тавернах. И крестьян тоже нечего больше обижать. Мьёлнир мог бы организовать им свое царствие небесное: днем – пахота: лошади сильные, послушные, земля – чернозем, ни комка, ни камушка… Раз пойдут – поле вспахано. Другой раз пройдут – засеяно. К вечеру урожай убрали – и за посиделки, гулянки, хороводы. Каждое воскресенье – ярмарка, музыка, карусели, танцы…