Клод Тилье - Мой дядя Бенжамен Страница 9

Крестьянский мальчик, пасший овец у перекрестка двух дорог, сказал ей, что человек в красном камзоле, которого она ищет, с четверть часа тому назад пошел по дороге, ведущей в деревню. Бабушка повернула ослика в этом направлении, и четвероногое, которому как будто передалось ее негодование, уже по собственному почину пустилось бежать рысцой, желая, повидимому, отдать должное силе ее воли.

Деревня Муло на этот раз являла зрелище необычайного оживления. Жители, обычно хладнокровные, в чьих умах не происходило большего брожения, чем в сливочном сыре, на этот раз находились в каком-то исступлении. С соседних холмов стремительно сбегали вниз мужчины, женщины, бежали дети, перекликаясь между собой, все кудели были заброшены, прялки остановились. Осведомившись о причине этой суматохи, бабушка получила ответ, что в деревню прибыл Вечный Жид и завтракает на площади. Она тотчас же сообразила, кто сей мнимый Вечный Жид, и, действительно, вскоре с высоты своего осла она увидела окруженного зеваками Бенжамена.

Над живым кольцом черных и седых голов треуголка Бенжамена царила величественно, как колокольный шпиц над мшистыми деревенскими крышами. Перед ним на самой середине площади стоял стол и на нем полбутылки белого вина и хлеб. Расхаживая взад и вперед с видом первосвященника, он время от времени проглатывал рюмку вина и отламывал кусок хлеба. Бабушка направила осла в гущу толпы и оказалась в первом ряду.

V. Мой дядя совершает чудо

— Мне хотелось бы знать, — сказала одна молодая крестьянка, приседая перед дядей так же грациозно как она приседала перед судьей, встречаясь с ним на дому, когда приносила ему оливки, — правду ли говорит старуха Готон, что вы творите чудеса?

— Да, если только это не слишком трудно, — ответил дядя.

— В таком случае не могли бы вы исцелить моего отца, который с утра захворал какой-то никому не известной болезнью?

— Почему же нет, — ответил дядя, — но прежде всего, милое дитя, вы должны разрешить мне поцеловать вас: иначе чуда не произойдет.

И он расцеловал молодую девушку в обе щеки, этот окаянный грешник.

— Вот как! — раздался за ним так хорошо ему знакомый голос. — А разве Вечный Жид целует женщин?

Он обернулся и увидел Манетту.

— Конечно, моя красавица, бог разрешил мне целовать трех женщин в году, эта вторая, если угодно, вы можете быть третьей.

Мысль совершить чудо разожгла честолюбие Бенжамена. Сойти за Вечного Жида даже в Муло — это было замечательно, потрясающе, это было именно тем, что могло возбудить зависть во всех остряках Кламеси. Он будет равен прославленным чудотворцам, и тогда адвокат Паж не осмелится рассказывать ему так часто о своем зайце, превращенном в кролика. Кто сравнится в смелости и изобретательности с Бенжаменом Ратери, если ему удастся совершить чудо? Кто знает, может быть грядущее поколение уверует в него. А вдруг его канонизируют! Превратят его особу в громадную статую святого из красного дерева! Воздвигнут храм его имени! Отведут ему нишу в церкви, отметят в святцах, во время богослужений будут обращаться к нему с возгласом «Моли бога о нас». Если он будет покровителем какого-нибудь богатого прихода, то в престольный праздник перед ним будут кадить, венчать его цветами, украшать лентами и на руки ему положат гроздь спелого винограда! Его красный камзол поместят в раку, хорошо если бы около него всегда находился церковный сторож, чтобы ежедневно брить его! А вдруг он станет исцелять от чумы, от бешенства! Но все дальнейшее зависело от благополучного исхода чуда. Ах, если бы у него был хоть какой-нибудь опыт по этой части и он знал бы, как взяться за дело? А вдруг он сядет на мель, его осрамят, осмеют, опозорят, начатая им карьера чудотворца не удастся? Э! Все равно, решил дядя, выпивая для вдохновения большой стакан вина. Пусть уж об этом печется само провидение. Audaces fortuna juvat [Храбрым судьба помогает]. К тому же просимое чудо — это уже наполовину сотворенное чудо.

И он последовал за крестьянкой, волоча за собой, подобно комете, длинный хвост крестьян.

Войдя в дом, он увидел на кровати крестьянина с сильно перекошенным ртом, казалось, он собирается откусить собственное ухо, дядя осведомился, каким образом это могло произойти: от зевоты или от сильного смеха.

— Это случилось с ним сегодня утром, когда он хотел разгрызть орех.

— Прекрасно, — сказал просиявший дядя, — вы уже кого-нибудь звали?

— Мы посылали за господином Арну, и он определил припадок паралича.

— Очень хорошо. Я вижу, что доктор Арну так хорошо знаком с этой болезнью, как будто сам ее изобрел. Что же он вам прописал?

— Вот это лекарство.

Дядя, взглянув на пузырек, увидел, что это было обыкновенное рвотное, которое он и выбросил за окно.

— Я вижу, господин Жид, — сказала одна добрая женщина, — что вы сотворите это чудо.

— Таких чудес, как это, — ответил Бенжамен, — я совершал бы по сотне в день, если бы это было необходимо.

Зорким взглядом своих серых глаз он тотчас же определил, что у крестьянина вывих челюсти. Приказав принести ему оловянную ложку, он завернул ее конец в несколько полосок тонкого полотна, засунул этот импровизированный инструмент в рот пациенту и, приподняв верхнюю челюсть, заскочившую за нижнюю, вправил ее на место.

Паралитик тотчас же заявил, что исцелен, и принялся с жадностью уничтожать приготовленный к обеду суп из капусты.

Слух о том, что дядя Пэнто ест суп, с быстротой молнии облетела поселок. Больные и калеки обратились за исцелением к дяде. Старуха Пэнто, преисполненная гордости от того, что событие произошло в ее доме, подвела к дяде одного из своих горбатых двоюродных братьев, прося исцелить его. Не желая компрометировать себя, дядя заявил, что единственное, чем он может помочь ему — это пересадить горб слева направо, но операция эта столь болезненна, что из десяти горбунов выживают не более двух. Затем, сказав жителям деревни, что он в отчаянии от того, что должен покинуть их, он поспешил к сестре, отогревавшей в трактире ноги и успевшей за это время покормить осла.

С громадным трудом они выбрались из толпы, и, пока они не скрылись из виду, церковный колокол благовестил не переставая. Бабушка не стала бранить Бенжамена. Она была довольна той ловкостью, с какой Бенжамен сумел выпутаться из положения, и это льстило ее самолюбию сестры. Она говорила себе, что такой человек, как Бенжамен, несомненно достоин стать мужем барышни Менкси, даже и с добавлением приданого в три тысячи франков.

Благая весть о прибытии Вечного Жида достигла уже местечка ла Шапель. При их появлении женщины опустились на колени у порогов своих домов, и Бенжамен, не терявшийся ни при каких обстоятельствах, стал благословлять их.

VI. Господин Менкси

Дядя и бабушка были радушно приняты господином Менкси. Неизвестно, почему он считался лекарем. Свою юность он провел отнюдь не в обществе трупов, лекарское искусство выросло в один прекрасный день в его голове, как гриб. Все его медицинские познания были плодом собственной изобретательности. Родители и не помышляли о том, чтобы дать ему высшее образование. Латынь он знал по надписям на этикетках у пузырьков, да и то, полагайся он на это знание, он часто вместо петрушки давал бы цикуту. Владея великолепной библиотекой, он никогда и не заглядывал в книги, утверждая, что с тех пор, как весь этот хлам был написан, природа людей сильно изменилась. Находились даже люди, распускавшие слух, что все внушительные тома его библиотеки не что иное, как книжные картонные папки, на корешках которых он велел вытиснить золотыми буквами знаменитые в медицине имена. Особенно утверждало их в этом мнении то, что как только господина Менкси просили показать его библиотеку, он отвечал, что ключ от нее потерян. Впрочем, господин Менкси был умным и сообразительным человеком, и если он не умел разбираться в печатных трудах, то науку практической жизни он постиг в совершенстве. Не обладая никакими медицинскими познаниями, он знал, как следует убедить толпу в том, что он понимает больше своих собратьев. Поэтому для многих он превратился в волшебника по излечению заболевания мочеистощением. Через двадцать лет практики он достиг, наконец, того, что научился отличать мутную мочу от прозрачной, это однако не мешало ему уверять своих больных, что в его лице они имеют великого человека, короля и министра в этой области, а так как в окрестностях не было ни того, ни другого, ни третьего, то он и не боялся, что его могут поймать на слове.

Движения господина Менкси были решительны. Он говорил громко, много и без передышки, находил слова, которые производили впечатление на крестьян, и умел оттенить их в разговоре. Он был одарен способностью импонировать толпе чем-то неощутимым, чем-то, что невозможно ни описать, ни изобразить и чему не научишься подражать; это та непередаваемая особенность, которая наполняет монетами мошнy фокусника, заставляет великих людей выигрывать сражения и создавать царства, способность, которая многим заменяет гениальность и которой в наивысшей степени был одарен Наполеон. У большинства она выливается в обыкновенное шарлатанство. Не моя вина, если одинаковыми приемами сбывают товар и добывают трон. Во всей округе желали умереть только от руки господина Менкси. В свою очередь он не злоупотреблял своей привилегией и был не большим душегубом, чем все его собратья; разница заключалась только в том, что он при помощи своих пузырьков умел добывать больше денег, чем они своими учеными цитатами. Он составил себе крупное состояние, разумно расходовал его и имел вид человека, жертвующего всем ради общего блага. Стекавшиеся к нему больные находили у него всегда радушный прием.