Андрей Колесников - Фарс‑мажор 2 Страница 9

— Пока еще он к нам на работу не перешел, — внезапно развеселился господин Путин, поглядев на господина Ройтерсберга. — Но предложение сделано! Мы будем только рады!

В этот момент любому человеку в этой комнате, который, как и Владимир Путин, находился в хорошем настроении и не хотел расстраиваться по пустякам, не следовало делать только двух вещей: смотреть на переводчика и смотреть на господина Ройтерсберга, который, кажется, понял, что ему сделано предложение, от которого будет сложно отказаться. В том, что это предложение сделал переводчик, а не господин Путин, председатель правления Е. On Ruhrgas, кажется, так и не разобрался.

Владимир Путин беззаботно улыбался президенту Швейцарии и говорил о том, что швейцарские инвестиции в экономику России выросли за год в четыре раза, и что он надеется на то, что «и нашим компаниям в Швейцарии будет предоставлена такая возможность».

Услышав перевод, Мишлин Кальми‑Ре звонко рассмеялась. Этот, можно сказать, девичий смех казался дерзким и вызывающим в Представительском кабинете. Что‑то тут так звонко, по‑моему, до сих пор не смеялись.

Очевидно, приступ здорового смеха у Мишлин Кальми‑Ре вызывала одна только мысль о том, что российские инвестиции в Швейцарию могут за год увеличиться тоже в четыре раза.

— Я не могу сказать, что мы кого‑то не хотели бы видеть в качестве иностранных инвесторов где‑то у нас, — говорил президент Путин. — Таких ограничений нет. Мы вынуждены ограничивать только в сфере обороны и в энергетике, на национальных и международных месторождениях. Русские идут не с санками и с автоматами Калашникова. Они идут с деньгами. Это не Красная армия. Это такие же капиталисты, как и вы.

Немцы от души смеялись и аплодировали. Ни один не поверил.

На встрече с представителями деловых кругов господин Путин похвалил голландских предпринимателей за их благоразумие, честность и открытость в отношениях с Россией. В результате того, что в голландцах сошлись эти странные для бизнесменов качества, товарооборот между Россией и Нидерландами, видимо, и составляет сейчас уже около 20 млрд долларов. Растут и крепнут инвестиции голландцев в Россию. За короткое время они выросли в 20 раз.

— Это вообще рекорд, абсолютный рекорд! — восхищенно повторял господин Путин.

Оставалось понять, при чем же тут знаменитое голландское благоразумие.

У президента «Опоры России» Сергея Борисова были в распоряжении и хорошие примеры сотрудничества бизнеса и власти.

— Есть положительные тенденции в силовом блоке! — воскликнул он. — Генпрокуратура всерьез занялась защитой прав малых и средних предпринимателей, на практике отработав механизм взаимодействия с бизнес‑объединениями.

Руки во время разговора с президентом Вагит Алекперов держал преимущественно под столом.

Президент «Транснефти» Семен Вайншток казался довольным жизнью. Увидев журналистов, которые отчего‑то решили представиться ему, он переспрашивал:

— ТАСС? А вас уполномочили?

Премьер‑министр Италии Берлускони очень радовался тому, что очень хорошо пристроил три своих виллы на Сардинии. Сильвио Берлускони считает, что лучше он их и не мечтал продать, и с торжествующим видом сообщил, что все три купили у него россияне.

Один из них, Алишер Усманов, на эту встречу приехать не смог, сказав, говорят, что «у всех вас в Италии бизнес, а у меня только дача».

* * *

— Вы напишете, что Сочи готов к Олимпиаде? — спросил меня один сочинский бизнесмен, участник Кубанского экономического форума.

— А что, Сочи готов? — переспросил я.

— А что, нет? — удивился он. — Еда есть, питье есть.

— А все остальное?

— А что остальное? Ну были мы на туринской Олимпиаде. Тоже не очень чисто там на улицах. Но я вам хочу сказать: в случае чего мы не ударим в эту грязь лицом, понятно? И вообще, помните: наше главное богатство — это люди.

* * *

Владелец Трубной металлургической компании Дмитрий Пумпянский, сидя за столом, разглядывал красочно оформленную книжку Григория Остера «Вредные советы непослушным бизнесменам».

— У всех проблемы, — пробормотал сидевший рядом с ним гендиректор «Норникеля» господин Стржалковский, — а он анекдоты читает…

— Разработка месторождения Курмангазы, — говорил глава «Роснефти» Сергей Богданчиков, — в списке первых наших проектов. Но есть и более первые.

Сергей Богданчиков вошел в рабочий кабинет президента с широчайшей улыбкой на лице. Он готовил эту улыбку не менее пяти минут, стоя в приемной, и лицо его при этом выглядело уставшим.

На экономическом форуме очень заинтересовал стенд «Газпрома», девственно чистый. Причем это действительно так: кроме нескольких дев, работа которых заключалась в том, чтобы сидеть на тридцатисантиметровом возвышении, на стенде ничего не было. Когда я спросил одного из сотрудников «Газпрома», не слишком ли величествен этот минимализм даже для «Газпрома», он, пожав плечами, исчерпывающе ответил:

— А чего еще мы можем сказать про себя? И так все ясно.

— Работа в Общественной палате поможет вашему бизнесу или осложнит его? — спросил господина Фридмана мой коллега.

Вопросы заставляли ньюсмейкера страдать. Вряд ли он пришел сюда за этим.

— Иррелевант, — ответил Михаил Фридман.

— То есть?! — удивился журналист. — Не понял?!

— Амбивалентно, — пояснил господин Фридман.

Журналист отошел от него оскорбленным.

В перерыве съезда Российского союза промышленников и предпринимателей в фойе стояли докладчик по «Национальному докладу» глава «АФК‑Системы» Владимир Евтушенков и глава «Аэрофлота» Валерий Окулов. Мимо толпа журналистов пронесла главу совета директоров «СУАЛ‑холдинга» Виктора Вексельберга.

— Вексельберг! — крикнул ему господин Евтушенков. — С вещами на выход!

— Тихо ты! — урезонил его господин Окулов. — И правда подведешь человека под монастырь.

Дмитрий Рогозин обещал вернуть награбленное народу. Для этого к каждому олигарху вскоре подойдут кое‑какие люди.

— И привинчивая глушак к пистолету, — закрыл тему господин Рогозин, — скажут тихо и проникновенно: «Отдай!».

— А если не отдаст? — спросил я.

Дмитрий Рогозин замолчал. Эта мысль, по‑моему, не приходила ему в голову.

— Смотри, на блокноте «Кремль» написано, — удивился глава «Альфа‑банка» Михаил Фридман.

Перед каждым из участников встречи лежали такие блокнотики и карандаши. На самом деле слово «Кремль» было написано и на карандашах тоже. В Кремле, кажется, наконец‑то осознали силу своего бренда.

— А это, Миша, чтобы мы не забывали, где находимся, — ответил ему господин Потанин.

Михаил Фридман кивнул, вытащил изо рта жвачку и положил рядом с блокнотиком.

Я обратил внимание, что рядом, вместе с Сергеем Богданчиковым, стоит гендиректор «Сургутнефтегаза» Владимир Богданов. Если про слияние Русала и СУАЛа давно известно, то про слияние «Роснефти» и «Сургутнефтегаза» еще только ходят слухи.

— Все, вы замечены в слиянии с «Роснефтью», — предупредил я его.

— Да? — Владимир Богданов, кажется, искренне расстроился. — Вообще‑то нам это не надо.

— А если предложат?

— Бесполезно! — воскликнул он. — У нас достаточно своих ресурсов.

— А есть же еще такой ресурс, называется административный, — сказал я.

— И это не пройдет! — засмеялся Владимир Богданов.

Этот человек мне нравился. Было видно: из Сибири подъехал.

— А во что на Северном Кавказе вы собираетесь инвестировать? Какой у вас здесь интерес?

— Ну как же! — спохватился Владимир Богданов. — У нас тут очень серьезные интересы. У нас же здесь два пансионата и три пионерлагеря.

— А еще куда вы собираетесь вкладывать?

— А бог его знает куда! — обрадовался Владимир Богданов. — А куда надо?

— Скажите, — спросил кто‑то из журналистов появившегося здесь председателя совета директоров АФК «Система» господина Евтушенкова, — вы тоже пользуетесь телефоном Sitronics (очевидно, некоторые журналисты уже успели вставить в сувенирную продукцию фирмы сим‑карты. — А.К.).

— Что вы хотите от меня услышать? — переспросил, очевидно, чтобы выиграть время, господин Евтушенков.

— Правду.

— Я правды никогда не говорю, — вздохнул господин Евтушенков.

В Астрахани реконструируется взлетно‑посадочная полоса. Есть только одна проблема.