Эстер Паперная - Парнас дыбом Страница 7

А. Н. Вертинский

Куда же вы ушли, мой серенький, мой козлик,с бубенчиком на лбу и с лентой на рогах?Грустит ваш сад. Наннет-старушка плачет возлеоб умершей любви, о майских прошлых днях.

В последний страшный час я видел вас так близко,в далекий темный лес вас мчал кабриолет.Под тяжестью волка потом вы пали низко,лишь ножки и рога оставив для Наннет.

Сергей Есенин

Рязанские лощины,коломенская грусть.Одна теперь в долинеживу я и томлюсь.

Козел мой златорогийгулять умчался в лес.И свечкой четверговойгорел окрай небес.

Рычали гневно тучи,мотали головой,уступы тьмы дремучейглотали тучий вой.

Я проклинаю Китежи тьму его дорог,восстал бездонный вытяж,разорван козий бог.

Стучали волчьи зубыв тарелки языков.Опять распят, погубленкозлиный Саваоф.

О, лебедь гнутых рожеки ножек серый гусь.Рязанские дорожки,коломенская грусть.

Марина Цветаева

Вчера лишь нежила козла, —Слиянье черного и белого,А нынче я уж не мила —«Мой козлик, что тебе я сделала?»

Вчера еще в ногах лежал,Взаимно на него глядела я,А нынче в лес он убежал —«Мой козлик, что тебе я сделала?»

И серым волком в злом боруПохищенное, похищенное,Ты, счастие мое, ни тпру,Ни ну — сожратое, сожрённое.

И только ножки да рога,Вот — ножки да рога успела яПрибрать от зверского врага —«Мой козлик, что тебе я сделала?»

Как жить теперь — в сухом огне?Как в степь уйти заледенелую?Вот что ты, козлик, сделал мне!«Мой козлик, что тебе я сделала?»

Борис Пастернак

ВАРИАЦИИ БЕЗ ТЕМЫ

Старуха. Домик. Хлев и серый козлик.И ничего. И к козлику любовь,Что каждый мускул мускусом пронижет,Мускатным шумом пенным, как прибой.И небо грузным куполом соборнымНад бором, взбросившим, как бровку, вверхФестоны темные бессонных сосен.И ничего. Старуха. Козлик. Лес...Рвалась на волю волн озонных жаждаСплошным «ме-ме»: туда, туда бы, в бор!Играя в прятки перед тем, как прянуть,В бору мечась, волчком вертелся волк!И призмой слез уже в глазах козлиныхРасколот мир на эллипс и на ромб...Козленка нет. Старуха, хлев и домик.Рога и ножки. Больше ничего.

Илья Сельвинский

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА

Козлик, конечно, тоже пушной зверь,Как, скажем, сайгак или кабарга,Но любила его не за это, поверь,Дряхлая старуха, старая карга,А просто ей нравилось, что (у, такие зюзики!)Мягкие, пушистые, серенькие пузики.

Раз козлик пошел погулять в лес,И тут начались всевозможные толки,Но как бы то ни было — козлик исчез,Напали на козлика серые волки.А всякие шухи да перешухи —То лишь одни неясные слухи.

Конечно, был бы я Киплинг Редьярд,Я знал бы, что волк рассказал волчихе.Да где уж нам уж — и за мильярдНе разберусь я в этой неразберихе,Скажу лишь то, что знал еще крошкой:Оставили бабушке рожки да ножки.

Самуил Маршак

Жила-была бабушка,А сколько ей было лет?Сколько зим, столько лет —Ста еще нет.А было ей девяносто четыре года.А кто у нее был?Серый, двурогий, четвероногий.Козленок.А как она к нему относилась?А вот и не относилась,А без конца с ним носилась,Бабушка козлика очень любила,Вот как, вот как, очень любила.Вздумала бабушка козленка прогуливать:Мы дадим козленкуМягкую попонку,Мы дадим на ножкиНовые сапожки,ДДТ на рожки,Чтоб не грызли блошки.А сама запахнула халатИ пошла готовить салат.Возвращается —Ни козленка, ни попонки,Ни сапожек не видать,А двурогий, двудвуногийВ лес умчался погулять.Не было в том лесу ни одной елки,Но зато были серые волки.А голодные волки очень грубы,А у этих волков острые зубы.Напали на козлика серые волки.Вот как, вот как, серые волки.Заплакал козленок тонко-тонко,А волки сорвали с него попонку,Загрызли козленка лесные подонки,Вот и пришел конец козленку.А на память о бедной съеденной крошкеОставили бабушке рожки да ножки,Вот как, вот как, рожки да ножки.

Ф.-Г. Лорка

О старухе, в козла влюбленной,Звонкое сердце, пой!Волос ее — зеленый,Голос ее — голубой!

В четыре часа пополудниКозлик ушел в лес.В четыре часа пополудниСолнце ушло с небес.

Колючие пальмы — елкиСтоят фалангою свеч.Колючие шельмы — волкиСгрызли голову с плеч.

Кривые козлиные рожкиРаскинулись крючьями рек.Прямые козлиные ножкиНавек прекратили бег.

Про рожек еще пару,Про четыре пары копытСлушаю плач гитары —Стонет, дрожит, звенит.

Каморка. Горькая корка,Санто Карбон[12] на стене.Федерико Гарсиа Лорка,Спой, сынок, обо мне!

И. Бабель

В глубине двора, распираемого пронзительными запахами лука, мочи, пота и обреченности, полуслепая бабушка Этка колдовала над сереньким козленком. Багровое лицо ее, заросшее диким мясом и седой щетиной, хищно склонялось над лунными зрачками, негнущиеся распухшие пальцы шарили под замшелым брюхом, ища вымя.

«Дурочка, — страстно бормотала Этка, — куда ты спрятала остальные титьки, рахуба несчастная?» Розовые глаза козленка застенчиво мигали.

«Молодой человек, — строго сказала мне Этка, — знайте, что если бог захочет, так выстрелит и веник. Пусть они мне продали не козу, а козлика, все равно я его люблю, как свое дитя люблю!»

Прошел месяц. Весна текла над нашим двором, как розовая улыбка. В ликующих лучах малинового заката навстречу мне сверкнули перламутровые бельма старой Этки. Она несла в грязном переднике козлиные рога и ножки и скорбно трясла седой головой.

«Молодой человек! — крикнула она страстно рыдающим хриплым голосом. — Я вас спрашиваю, где бог? Где этот старый паскудник? Я вырву ему бороду! Зачем он наплодил волков, хвороба на них! Они съели моего козленка, мое сердце, мою радость: он убежал в лес, как дурачок, а они напали на него, что это просто ужас!»

Я молча отошел в сторону, давая излиться этому гейзеру скорби.

Н. Олейников

Старенькая бабушка с козликом жила,Серенького козлика «лапушкой» звала,Мыла его мылом, чесала гребешком,Питала витаминами и сладким творожком.Но приелся козлику бабушкин уют,В чаще хвойно-лиственной он нашел приют,Где от волка серого был ему капут.

И остались бабушке, как утильсырье,Рожки-ножки бывшего козлика ее.Кружечка, боченочек, метелочка, совок,Ты — моя козленочек, а я — твой серый волк.Торопись, красавица, волка полюбить,Если тебе нравится съеденною быть.

Александр Прокофьев

Вычегда, Мычегда, Тычегда, Гзёл!Жил-был у бабушки серый козел.Кондовой земли первозданная сила!Бабушка козлика очень любила.Старуха на ять и козленок на ять!Вздумалось козлику в лес погулять.Хвощи, гонобобель, палки да елки!Напали на козлика серые волки.Позарастали стежки-дорожки,Осталися бабушке рожки да ножки.Вычегда, Мычегда, Тегра, Оять!Вспомнила бабушка волкову мать...

Александр Твардовский

В стороне родной Смоленской,За околицей села,В бедной хате деревенскойБабка старая жила,Да по слабости по женскойЗавела себе козла.И на серого любимцаНадышаться не могла.Знать, недаром говорится,Что любовь бывает зла:Мол, как сердце разгорится,Так полюбишь и козла.Козлик, даром что скотина,Заскучал не без причины(Примечай, куда я гну):Род козлиный — что мужчины,Подавай им новизну.Не мила изба роднаяИ двора того не жаль,Где от самого от краяОткрывалась даль степная,А за ней лесная даль.Вот он, лес! В строю могучемВстали сосны, словно полк,А из чащи из дремучейЗлой бедою неминучейТут как тут явился волк.. . . . . . . . . . . . . .Бабка следом, что есть духу,Прямо в лес. Ни боже мой!Рожки козлика старухаУнесла к себе домойИ омыла их, горюха,Горькой бабьею слезой...«На старуху есть проруха» —Было сказано не мной.

А. Барто