Василий Варга - Оранжевая смута Страница 10

– Ты видишь, как меня поддерживает народ? Я просто счастлив! С таким народом можно горы свернуть, а не то что поставить страну на ноги. Как только я стану президентом, сразу же издам декрет о запрете русского языка на всей территории Украины. А если в Кремле начнут издавать нехорошие запахи, вообще границу закрою. Пусть будет визовый режим, – сказал он своей спутнице на небольшой прогулке перед ужином, который тщательно готовился в столовой.

– Ах, меня это мало интересует, – произнесла Лиля грустно. – Мне жаль, что политика у тебя отнимает так много времени. Надо жить земной жизнью, радоваться… цветку, щебету птиц, ласкам женщин, они так милы, так нежны… Посмотри, какой закат! Это же чудо. Я благодарю тех, кто дал мне жизнь, чтоб ощущать это, наслаждаться им. Ну, Витюша, отвлекись. Ты меня будто не слышишь? Я начинаю тебя ревновать.

Вопиющенко величественно приподнял голову, выше заката, выше головы своей спутницы, и, застопорив шаг, сказал:

– Я сам себе не принадлежу, я принадлежу народу, поэтому ты не обижайся на меня. Люби меня таким, каков я есть. А я есть великий человек; я докажу это не только тебе, но всей нации. Только терпение и еще раз терпение.

– Нас уже ждут. О, вон Поросюк направляется в нашу сторону.

– Ты иди на некотором расстоянии, мы не должны давать повод для сплетен.

– Мне кажется, все всё знают. У Поросюка, говорят, три любовницы: одна здесь, в Киеве, вторая во Львове, третья в Ивано-Франковске.

– От имени своих единомышленников приглашаю вас на ужин вместе с супругой, простите, со спутницей, э… не то, вместе с секретарем нашего избирательного штаба Лилей Замусоленко, – воскликнул Поросюк.

8

Финская баня была так себе, ни два ни полтора. Сооруженная наспех бизнесменом Кишкой в полуподвальном помещении без бассейна, она выглядела довольно плачевно. Виктор Писоевич искал в своем усталом мозгу аргументы в пользу своей занятости, но ничего подходящего не находил. Он хотел уйти и в крайнем случае побыть в обществе Лили. Но Поросюк от него не отходил ни на шаг.

– Вы знаете, Виктор Писоевич, наша фракция набирает темп, мы по количеству членов скоро достигнем все партии, составляющие блок «Наша Украина», которой вы имеете честь руководить и которая вам принадлежит по праву вашего величия и мудрости. Все, кто вас приветствовал сегодня, это мои люди, жители села Марьяновка. А если бы мы проводили эту встречу в районном центре, там были бы десятки тысяч наших ребят. Вот как мы подросли в количественном составе. Недаром он называется «Рух», что значит движение. А движение может быть только вперед. Не бывает же движения назад, верно, дорогой Виктор Писоевич?

– Сколько баллов ты получал за сочинение в школе? – спросил Вопиющенко, глядя в глаза Поросюку.

– Обычно – высший балл.

– Оно и видно; ты действительно сочинитель. Голоса твоей фракции на выборах дадут всего два-три процента, не больше. А мне нужно двадцать-тридцать.

– Я обещаю пятьдесят.

– Обещанного три года ждут. А потом пятьдесят процентов от шести человек твоей партии составляет всего три голоса, всего-навсего. И… ты знаешь, я, наверное, в парилке не останусь. Под ребрами что-то ломит, даже не знаю что.

– Я не могу вам позволить оставить нас сиротами в бане. Тем более там красотки подойдут. Блондиночки, волосы – до талии, а фигура – закачаешься. Все члены «Руха».

– Меня это мало интересует: у меня своя Афродита – закачаешься.

– Ну и что? И у меня своя. Оставим их в покое, дадим им выходной, пусть отдохнут. Ласковее будут. Вы устали, я вижу. Великие люди всегда устают. Но пар костей не ломит. Отдохнем, наберемся сил, потому что завтра снова в бой за голоса избирателей.

– Я себе не принадлежу уже… который год. Отстань от меня, дай мне побыть с собой наедине. В конце-то концов, имею я право побыть один перед очередным выступлением на одной из площадей, где море человеческих лиц? У меня не заготовлена речь на завтрашнее выступление перед народом.

– Повторите завтра перед народом то, что вы сказали сегодня, и все будет тип-топ. А сейчас примем первобытный вид и будем ждать амазонок.

Руководитель «Руха» Поросюк взял Вопиющенко под руку и потащил в раздевалку здесь же, в подвале. Там уже раздавался запах не только бараньих шашлыков, но и пахло мышами и сигаретным дымом. Все это было до боли знакомо будущему президенту, и потому теперь он смотрел на этот балаган усталыми глазами и все еще надеялся, что ему удастся за что-то зацепиться, найти причину и покинуть этот вертеп.

Но как только они вошли, раздались аплодисменты и около десятка великолепных обнаженных женских фигур одновременно сделали реверанс и произнесли:

– Добро пожаловать, дорогой батька!

Виктор Писоевич заулыбался, его правая рука невольно поднялась для приветствия, а голова склонилась в знак благодарности. Легкий румянец скользнул по его бледным щекам, а горячая струя стрелой пробежала от ключиц до пояса. Он понял, что оживает, ибо нельзя оставаться равнодушным к красоте, которую ему преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой. Неважно, кто эти девицы, глупы они или развратны, пусты и никчемны, важно, что каждая из них сказочно красива и эта красота гораздо выше их пороков.

– Откуда эти красотки, где ты их откопал? – спросил он у Поросюка.

– Это студентки театрального института. Я заплатил каждой по сто пятьдесят долларов. Вы можете выбрать любую. Любая будет согласна и даже счастлива, если вы ее выберете.

– Почему?

– Да потому что та, которую вы выберете, получит не сто пятьдесят, а пятьсот долларов, – сказал Поросюк.

– Ваша партия не так богата, и не следовало бы сорить деньгами попусту, – произнес Вопиющенко с видимым укором. – Впрочем, здесь и выбрать трудно: все хороши. Кажется, одна другой лучше. Давай сначала подкрепимся.

– Пройдем вот в эту комнату, – предложил Поросюк.

В комнате были накрыты столы на шесть персон. За главным столом сидели четыре девушки, обнаженные до пояса, без трусиков, в легких парусиновых фартучках, прикрывающих интимное место. Поросюк стал снимать с себя одежду, как только они вошли, и в костюме Адама уселся в кресло между двух красоток.

– Освобождайтесь от одежды, дорогой Виктор Писоевич, не стесняйтесь, коль мы не стесняемся, – сказала девушка, сверкая большими черными глазами и даря будущему президенту щедрую улыбку.

9

Заместитель Вопиющенко по экономическим вопросам Виктор Пинзденик в этот раз не присутствовал на встрече с избирателями, его не пригласили и в сауну, хотя ему страшно как хотелось, – ему было приказано готовить передовую статью в очередной номер газеты «Без цензуры». Он знал, что подпись под этой статьей, как и всегда, будет не его, а его дорогого шефа Вопиющенко. И изображал радость на лице по этому поводу. Бог с ней, с этой статьей: она не имеет особого значения в предвыборной кампании, но газета должна выйти завтра после обеда, а передовица все еще не готова.

– Эй ты, Пинзденик, когда статья будет готова? – спрашивала главный редактор Диана Дундуцик по телефону. – Я вся извелась, жду не дождусь. Ни Виктора Писоевича, ни статьи, ни команды, а я не знаю, что делать. Если не будет статьи сегодня к вечеру, я свой портрет помещу на том месте, где обычно красуется статья, пусть будущий президент любуется.

– Диана, Диночка, я уже приступил, уже первая строка готова, вот ты только послушай: «День независимости – это напоминание о великом событии, которое дало украинскому народу возможность самому свою…», а дальше никак нейдет: то ли долю, то ли судьбу, то ли запросы. Короче, мы освободились от опеки москалей.

– Пинзденик, нельзя так. Ты окажешь медвежью услугу нашему кандидату в президенты, какого не знала цивилизация. В Украине, к сожалению, живет много москалей, а половина украинцев симпатизируют им и даже говорят только на русском, предатели. Не будоражь им нервы, не задевай их самолюбия: они могут голосовать против Виктора Писоевича, нашего дорогого будущего президента. Как-нибудь обойди этот вопрос. Сгладь углы и дуй дальше.

– На кого дуть, Диана?

– На свои куриные мозги, вот на кого надо дуть!

Пинзденик с яростью бросил трубку: все же он не рядовой член фракции «Наша Украина», а заместитель Вопиющенко и заместитель председателя Верховной Рады Литвинова. А Диана, кто она такая? Бывшая любовница шефа.

Но, как всякий великий человек, чьи мозги работают на благо отечества, Пинзденик тут же забыл главного редактора и стал расхаживать по просторному кабинету, схватившись правой рукой за подбородок. Новые мысли нанизывались одна на другую, и тогда он брал в руки перо, а перо просилось к бумаге. Так вышла выдающаяся статья о суверенитете страны, которую не стыдно было показать главному редактору. Подпись под статьей: Виктор Вопиющенко.

– Я иду, – сказал себе Пинзденик и хлопнул дверью своего просторного кабинета.