Александр Рафаилов - Полузащитники Отечества Страница 2

– Хабиби, ты поставил? – спросил он.

Хабиби ещё раз улыбнулся.

Обитель зла

Ожидание отправки продолжилось и на следующий день. Наконец под вечер в часть прибыл какой-то старлей и стал выкрикивать фамилии. Моя фамилия прозвучала сразу после фамилии Хабиби, и мы послушно выстроились перед старшим лейтенантом. Далее последовала прощальная прогулка по Фонтанке, Гороховой и Садовой, и мы нырнули в метро. А через полчаса жёлтая «Газель» уже везла нас по направлению к части.

– Тьи будьешь са мной дьружить? – спрашивал меня в пути Хабиби.

– Конечно, – дружелюбно отзывался я.

– А тьи помньишь, как минья завут? – хитро осведомлялся он.

– Мм… Не-а, – честно признавался я.

– Минья завут Насиф! – гордо заявлял Хабиби. – Это мой друг! – говорил он остальным парням, а заодно и всему автобусу, показывая на меня пальцем. Я не возражал.

Вскоре выяснилось, что Хабиби обитает в пяти минутах ходьбы от части и в школьные годы играл в футбол на её территории. Поэтому, прибыв в часть, он принялся здороваться за руку с нарядом по КПП, словно это его старые знакомые. Отслуживших полгода срочников уже трудно было чем-то удивить, поэтому они невозмутимо отвечали на приветствия и продолжали скучать дальше в ожидании дембеля.

Мы с видом победителей пошли по центральной аллее части. Старлей притормозил по ходу движения и начал беседовать с каким-то кэпом. А мы по инерции продолжали путь, как вдруг откуда-то слева раздалось:

– Э, куда прёте, олени!

Мы стали осматриваться по сторонам. Звук доносился с крыльца казармы.

– Сюда подошли!

Неуверенной походкой мы двинулись к паренькам на крыльце.

– Заходим!

В тот день нас много строили, но это построение было самым неприятным. Нам доступным языком объяснили, что мы собой представляем и чего заслуживаем, затем зачитали наши права и свободы (вернее, уведомили об их отсутствии), после чего начался шмон. Стопка наших вещей возле каптёрки всё росла, чтобы затем скрыться за её дверью. А те редкие предметы, которые не были запрещены, с ускорением летели в нас.

Шмон закончился. Началась служба в Российской Армии. Аминь.

Отбой – 45 секунд

– Рота, подъём!!!

Что-то тут не так, мелькнуло у меня в голове. Но времени на раздумья не было, поскольку на подъём отводилось не более сорока пяти секунд. По прошествии этого времени весь личный состав учебной роты должен был выстроиться в две шеренги на центральном проходе, известном более как «взлётка».

Пока все строились, до меня дошло, что не так. По моим подсчётам, команда «подъём» должна была прозвучать ориентировочно через восемь часов после команды «отбой». И в идеале в эти восемь часов я должен был заснуть. Но мир, увы, не идеален, и заснуть не удалось. Потому что команда прозвучала не через восемь часов, а, в лучшем случае, через восемь минут.

Тем временем сорок пять секунд миновали, и срочники выстроились на взлётке. Но из соседнего спального отделения, известного более как «кубрик», продолжали доноситься суетливые звуки.

– Рота, отбой!!! Вы чё, олени, за сорок пять секунд одеться не можете? Легли все!

Все легли. Прошло полминуты. Тридцать пять секунд. Сорок. Сорок пять.

– Рота, подъём!!!

Это было ожидаемо. Все повскакивали и принялись торопливо одеваться. На этот раз все уложились в положенные сорок пять секунд. Выстроились в две шеренги. Разобрались в строю. Обречённо вздохнули.

– Обнялись!

Все положили руки на плечи соседям.

– Сели! Встали! Сели! Встали! Сели! Встали! Сели! Встали!

Это были слишком длинные команды, поэтому вскоре их заменили более компактными.

– Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два!

Да, сержанты умели считать до двух и, по-видимому, очень гордились этим.

– Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два!

– Чем ещё ночью заниматься? – прокомментировал ситуацию коллега, стоявший слева.

– И действительно, – согласился я.

– Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Встали!

Неужели?

– Упор лёжа принять!

Конечно, нам ведь нужно разнообразие!

– Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два!

Впрочем, разнообразия было не слишком много.

– Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Раз! Два! Встали!

Так, что дальше?

– Упор лёжа принять!

Снова?

– Отставить! Упор лёжа принять! Отставить! Упор лёжа принять! Отставить! Упор лёжа принять!

Да что ж они никак не определятся?

– Отставить! Сели!

А это что-то знакомое!

– Делай раз!

Все дружно подпрыгнули и хлопнули руками над головой.

– Делай два!

Все снова подпрыгнули и хлопнули, но уже менее дружно.

– Делай три!

Все подпрыгнули вразнобой.

– Три!

Всё-таки пришлось прыгнуть одновременно.

– Четыре!

Да, сержанты умеют считать не только до двух…

– Пять!

…Прошло пять минут.

– Шестнадцать!

…Ещё пять минут.

– Двадцать один!

…Ещё пять.

– Двадцать четыре!

…Ещё десять.

– Двадцать четыре!

…Ещё пять.

– Двадцать четыре!

…Ещё полжизни.

– Двадцать пять! Встали!

Все с трудом поднялись на ноги и принялись считать погибших.

– Внимание! Слушай команду! Рота, отбой!!!

Все поплелись к кроватям. Прошло сорок пять секунд.

– Вы чё, олени, даже лечь за сорок пять секунд не можете?! Рота, подъём!!! Ничего, мы сделаем из вас солдат! Рота, отбой!!!

На этот раз все действовали проворнее.

– Играем в три скрипа!

Все затихли и не шевелились.

– Раз скрип!

По казарме шёпотом пронеслось несколько матерных слов.

– Два скрип!

Все в ужасе зажмурились.

– Три скрип! Рота, подъём!!!

Сержанты

– Товарищ сержант, а почему у вас погоны рядового?

Бах! Товарищ сержант дал подробный ответ на поставленный вопрос. Ответ был дан в форме добротного удара в душу обнаглевшему солдату. Душа у солдата если и есть (в чём я сильно сомневаюсь), то расположена она где-то в области грудной клетки. Туда-то в основном и направляются превентивные удары сержантского состава – в воспитательных целях, разумеется.

А между тем погоны, в отличие от совести, у сержантов, действительно, чистые. Просто эти тринадцать человек находятся на сержантских должностях, а вот звания им дать как-то не удосужились. Однако чтобы управлять таким вот стадом в триста голов, авторитет надо поддерживать. А как проще всего завоевать авторитет? Разумеется, дать понять воспитуемому, что он, простите, говно на палочке – солдат, то есть, – а перед ним тем временем целый сержантище красуется – и только попробуй ему не подчиниться. И что же – срочники пыхтели, сопели, тихо ненавидели своих мучителей, строили планы жестокой мести на гражданке – и послушно выполняли все указания. Я было попытался поначалу подбить массы на акт массового неподчинения с последующей забастовкой, но не нашёл понимания. Действительно, куда проще заявлять, что «попадись он мне на гражданке, вот тогда бы я его…», чем попробовать что-то сделать здесь и сейчас.

Однако стоит отметить, что сержанты всё же заслуживали уважения. Так, среди них был мастер спорта по плаванию и кандидаты в мастера по гиревому спорту, лёгкой атлетике и вольной борьбе. Некоторые с высшим образованием.

Чувство юмора у парней тоже было отличное. Армейское такое. Чего стоит, например, одна команда «Йогурты!». По этой команде строй дружно басом произносит: «M-м-м… Danone!». Звучит.

Или вот, например: стоит строй, и тут ему с интервалом в одну секунду начинают подаваться команды:

– Равняйсь!

– Отставить!

– Равняйсь!

– Отставить!

– Налево равняйсь!

– Равняйсь!

– Отставить!

– Равняйсь!

– Смирно!

– Отставить!

– Налево равняйсь!

– Смирно!

– Отставить!

Слаженность строя неизменно нарушается на третьей секунде, после чего все вращают башкой в разные стороны. Восстанавливается слаженность только после подачи команды «Вспышка с фронта».

А один из сержантов как-то раз решил, что солдаты-кинологи будут ежедневно платить ему дань. На самом деле они ничего не платили, а он ничего всерьёз не требовал, но на правах прикола это работало. Поэтому когда кинологи в очередной раз пришли в роту со стажировки, он их тормознул:

– Ну-ка, стоять! Как ты мне доложился?

– Товарищ сержант, кинологическая группа в количестве семи человек со стажировки прибыла! – повторил старший.

– Вы знаете, что каждый из вас должен мне полтинник?

– Так точно, товарищ сержант! – заулыбался старший.

– Значит, как ты должен докладываться?

– Товарищ сержант, кинологическая группа в количестве трёхсот пятидесяти рублей со стажировки прибыла.

– Во, правильно! Так всегда и докладывайся.

И с тех пор боевые единицы кинологов при докладе неизменно переводились в денежные единицы.