Анатолий Долженков - Кабанчик Страница 2

Много лет назад будучи студентом рядового медицинского вуза большой страны, которую уже не найти ни на одной карте мира, мне пришлось принять участие в таком десанте. События, о которых я хочу рассказать, разворачивались в одном из многочисленных степных колхозов Украины. Около пятидесяти человек студентов – медиков в самый разгар уборочной страды были брошены на борьбу с кормовой свеклой. После первых дней неудачных боев наступило время переосмысления общей концепции битвы за урожай. Возникла необходимость в переоценке позиций на свекольном фронте и, наконец-то, как-то само по себе пришло понимание неравенства условий сражения. Свекла уродила отменная, в земле сидела прочно и весила не на много меньше студента в полной экипировке. Поэтому дело двигалось с переменным успехом и конца – края ему видно не было. Утром в одно и то же время к общежитию подлетал старый разбитый грузовик, кое-как приспособленный для перевозки живых людей. За рулем, цепко держась за баранку дабы не выпасть из кабины, восседал лихой парнишка, постоянно находящийся в состоянии блаженного похмелья. Автоинспектора в здешних краях никто никогда живьём не видел, в связи, с чем непуганые работники руля и колеса по количеству выпитого спиртного успешно конкурировали с пешеходами, уже к обеду затруднявшимися переходить на противоположную сторону единственной в селе улицы. Пили с утра до вечера в выходные дни и в рабочие, сильно себя в крепких напитках не ограничивая. Студенты с опаской грузились в транспорт, недовольно ворча, что с утра можно было и не пить.

– А вы, что, – хамил водитель, – считаете, что вчерашнее пахнет лучше, чем сегодняшнее.

Крыть этот железный аргумент было не чем, тем более, что на поля, в основном, добирались без приключений. Встречные машины на просёлочных дорогах практически отсутствовали, и опасаться приходилось только деревьев и столбов. Вечером, ослабленный ударным трудом десант таким же порядком возвращался обратно. Правда, водитель к этому времени наливался до такой степени, что обратно ехал уже по памяти. И надо отметить память ни разу его не подвела. Так монотонно и однообразно протекала трудовая сельская жизнь. Каждый последующий день являлся зеркальным отражением предыдущего и что бы как-то их разграничить чья-то нетрезвая, оторванная от домашнего уюта рука делала зарубки на ближайшем к общежитию углу деревянного туалета.

Единственной радостью этих селян по принуждению были субботние и воскресные дни. Вот когда можно было вволю отоспаться и отогреться под лучами теплого сентябрьского солнышка. Никто не гнал в шею, не требовал выполнения дневной нормы и вообще наступал двухдневный рай.

В один из таких погожих дней, трое студентов – медиков мирно отдыхали на лавочке, врытой в землю у самой стены сельского общежития, наслаждаясь блаженным бездельем. Рука юноши, обладателя огненно рыжей шевелюры, сидящего на самом краю лавки, цепко сжимала наполовину опустошённую бутылку портвейна. Отметив большим пальцем то количество жидкости, которое скорее, по мнению оппонентов, ожидающих очереди, чем по его собственному разумению соответствовало одному среднестатистическому глотку, он не торопливо поднес горлышко ко рту. Адамово яблоко совершило несколько судорожных подёргиваний вверх – вниз пропуская нектар внутрь организма и, замерло. Закончив священный ритуал рыжий с видимым сожалением передал сосуд наполненный живительной влагой, рядом сидящему приятелю, проводив его печальным взглядом в последний по кругу путь. Следующий по очереди судорожно сглотнув слюну, накопившуюся во рту за время томительного ожидания, повторил процесс с завидной точностью. Бутылка совершила уже не один круг и, ее содержимого оставалось буквально не несколько глотков. Но рядом в травке мирно дожидались своей участи две ее сестры – близняшки, наполненные до краёв. Это радовало глаз и веселило душу отдыхающих.

Визгливый женский крик, разорвав утреннюю тишину, прервал приятно протекающую трапезу. Приятели, с интересом приготовились наблюдать сцену колоритного сельского скандала.

– От чёртова душа, – донёсся визгливый женский голос из ближнего двора. – Та когда он уже напьется той водки? Посмотрите люди добрые, что оно творится? Пьет, не просыхая, сучий сын. А что мне прикажете делать с тем клятым кабанчиком, пропади он пропадом? Хоть караул кричи. Мария, я тебе умоляю Господом нашим Богом прошу, не давай ты ему самогона хоть до вечера. Пусть дело сделает, а там хоть зальется.

– Та я и не даю. Не знаю, где берет, чтоб он ему поперек горла стал. Будет лакать пока не закончится. Думаю, дней на пять у него запас того зелья еще есть.

На улице показались две женщины. Жена ветеринара, о котором шла речь, закрывала калитку. Вторая, по всей видимости, владелица кабанчика, стояла рядом размахивая руками, в негодовании хлопая ими себя по бёдрам.

– Сколько дней, говоришь? Пять? Да могу я столько ждать. То есть, я то могу, да кабанчик растет, как подорванный

– Что я могу тебе посоветовать. Иди к студентам. У них выходной. Вон, на лавке отдыхают, винище хлещут. Вчера в магазин завезли. Договаривайся пока они еще мало выпили и еще в состоянии языком шевелить.

– Та, что мне студенты? Я же, не себе мужика подбираю, а кабанчику ветеринара. Чтобы выхолостить.

– Бестолковая ты, Галя. Про что болтаешь. Это же студенты – медики. Правда, они по людям, а не по скоту. Я, так себе кумекаю, что тот мужик, что той твой кабанчик – одинаковые. Только и разницы – мужик, бывает иногда на двух ногах бегает, а кабан только на четырех. Так что, пусть они тебе кабанчика выхолостят и не будет мороки.

Женщины разошлись. Владелица кабана заискивающе улыбаясь направилась в сторону студентов.

– Будьте здоровы, хлопцы, – поклонилась она подходя. – Вижу, вы отдыхаете?

– Отдыхаем, тётка, от трудов каторжных. Кровавые мозоли зализываем.

– Отож, и я думаю – бедные дети. Всякую гадость пьют с горя. Таки грамотные хлопцы, а дергают свеклу, як простые селяни. Слышала, люди говорят, что вы с медициной каким-то боком связаны. То ли врачи, то ли еще что?

– Не врачи ещё, мать. Студенты пока. Но, кое-что в этой профессии уже соображаем. Так сказать, смена, но в перспективе.

– А – а – а! Ты посмотри. А операции какие-то уже делали, или нет? На людях или на скоте?

– Доводилось, конечно, кое-какие не очень сложные. На лягушках, крысах белых, лабораторных. Вскрывали, так сказать с научной целью, чтобы посмотреть, как они там внутри устроены.

– Какие такие несложные? Кабанчика выхолостить сумеете. А то паскуда ветеринар уже пять дней как в запое и сколько еще будет пить, не может сказать даже родная жена. А у меня, кабанчик подрос. Надо его выхолостить, пока еще к себе подпускает. Очень высокопородная тварь.

Как это выхолостить? Ты его, что, неудачно женила?

– Да нет. Де, ты про женатых кабанчиков слышал? Ох, и городские, все как не у людей. Сделайте ему, как там по-научному ветеринар говорил? О! Стерилизовать.

– Кастрировать, что ли?

– Во, во! Кастрировать.

– Так бы и сказала. А то выхолостить. Слово-то, какое придумала. Совсем другой смысл. Тут надо покумекать, прикинуть, что к чему.

– Та, что там кумекать? Можете, или как?

– Ну, мочь то можем. Не большая это проблема. Только тут, подумать хорошо надо. Взвесить все за и против.

– Та не трэба там ничого вешать. Вы, хлопцы, не сомневайтесь, я же не за так. И накормлю вас, и самогончик у мене – слеза. Семьдесят градусов. Вы только сделайте дело, жалеть не будете.

– Ну, если так, вопросов нет. Сделаем по высшему классу. Ты где, мать проживаешь, совместно с кабанчиком?

– Та вон, пятая хата с краю. Так может сразу и пойдем? Чего там тянуть, дело спешное.

– Не спеши, хозяйка. Такие дела с кондачка не делаются. Сама подумай, смена пола, как ни крути. Ты иди, готовься, часика так, через два и мы подтянемся. Не сомневайся мать, поможем твоему горю, переведём кабанчика из мужского рода в средний.

– От спасибо, хлопцы. Прямо гора с плеч. Так вы не задерживайтесь. А я пока стол накрою.

– Ну, вот и чудненько. Жди.

Женщина, довольная, столь легким решением проблемы поспешила в сторону дома. Студенты продолжали сидеть. Бутылка, во время разговора отставленная в сторону, вновь двинулась по знакомому маршруту.

– Молодец, Валет, – нарушил молчание блондин в очках, хлопнув рыжего по плечу. – Высший пилотаж. Из воздуха закуску с выпивкой материализовал. Вот что значит досконально знать психологию сельского жителя. Сегодня оторвёмся по богатому. Кстати, сколько тебе времени на эту пикантную процедуру потребуется.

– Мне? Ты, что, Игорёк? Я же в областном центре вырос. Свинью только на картинках видеть приходилось. Ну, иногда, в борще отдельными фрагментами попадалась или в виде отбивной, в качестве второго блюда. С живыми экземплярами, слава Богу, дел иметь не приходилось. Моя задача, если ты обратил внимание, сводилась к тому, чтобы прецедент создать, так сказать сформировать условия позволяющие улучшить пропитание наше скудное. Расширить рацион другими словами.