Анатолий Долженков - Кабанчик Страница 3

– Доводилось, конечно, кое-какие не очень сложные. На лягушках, крысах белых, лабораторных. Вскрывали, так сказать с научной целью, чтобы посмотреть, как они там внутри устроены.

– Какие такие несложные? Кабанчика выхолостить сумеете. А то паскуда ветеринар уже пять дней как в запое и сколько еще будет пить, не может сказать даже родная жена. А у меня, кабанчик подрос. Надо его выхолостить, пока еще к себе подпускает. Очень высокопородная тварь.

Как это выхолостить? Ты его, что, неудачно женила?

– Да нет. Де, ты про женатых кабанчиков слышал? Ох, и городские, все как не у людей. Сделайте ему, как там по-научному ветеринар говорил? О! Стерилизовать.

– Кастрировать, что ли?

– Во, во! Кастрировать.

– Так бы и сказала. А то выхолостить. Слово-то, какое придумала. Совсем другой смысл. Тут надо покумекать, прикинуть, что к чему.

– Та, что там кумекать? Можете, или как?

– Ну, мочь то можем. Не большая это проблема. Только тут, подумать хорошо надо. Взвесить все за и против.

– Та не трэба там ничого вешать. Вы, хлопцы, не сомневайтесь, я же не за так. И накормлю вас, и самогончик у мене – слеза. Семьдесят градусов. Вы только сделайте дело, жалеть не будете.

– Ну, если так, вопросов нет. Сделаем по высшему классу. Ты где, мать проживаешь, совместно с кабанчиком?

– Та вон, пятая хата с краю. Так может сразу и пойдем? Чего там тянуть, дело спешное.

– Не спеши, хозяйка. Такие дела с кондачка не делаются. Сама подумай, смена пола, как ни крути. Ты иди, готовься, часика так, через два и мы подтянемся. Не сомневайся мать, поможем твоему горю, переведём кабанчика из мужского рода в средний.

– От спасибо, хлопцы. Прямо гора с плеч. Так вы не задерживайтесь. А я пока стол накрою.

– Ну, вот и чудненько. Жди.

Женщина, довольная, столь легким решением проблемы поспешила в сторону дома. Студенты продолжали сидеть. Бутылка, во время разговора отставленная в сторону, вновь двинулась по знакомому маршруту.

– Молодец, Валет, – нарушил молчание блондин в очках, хлопнув рыжего по плечу. – Высший пилотаж. Из воздуха закуску с выпивкой материализовал. Вот что значит досконально знать психологию сельского жителя. Сегодня оторвёмся по богатому. Кстати, сколько тебе времени на эту пикантную процедуру потребуется.

– Мне? Ты, что, Игорёк? Я же в областном центре вырос. Свинью только на картинках видеть приходилось. Ну, иногда, в борще отдельными фрагментами попадалась или в виде отбивной, в качестве второго блюда. С живыми экземплярами, слава Богу, дел иметь не приходилось. Моя задача, если ты обратил внимание, сводилась к тому, чтобы прецедент создать, так сказать сформировать условия позволяющие улучшить пропитание наше скудное. Расширить рацион другими словами.

– Нет, вы только послушайте этого долбаного менеджера. Какая забота о ближних. Святой человек. Ничего не скажешь, нормальный ход рассуждений. Что же в таком случае ты здесь наплёл? Тетке наобещал всяких льгот по кабанчику. Соображаешь, куда мы встряли? Это тебе не лягушек потрошить в препараторской. Это кабан. Или ты думаешь, что он будет терпеливо стоять и наблюдать, как его мужского достоинства лишают?

– Правильно всё-таки критикуют наше медицинское образование, – лениво начал рыжий студент, недовольно рассматривая возмущённого приятеля. – Вот слушаю я тебя и думаю, сто раз правы наши оппоненты. Нет у нас искры божьей. Притуплено чувство разумного риска. И вот он плачевный результат. Вокруг сплошь и рядом сомневающиеся недоучки. Ни одной яркой личности в обозримом пространстве. Где вы, Пироговы. А-у-у! Нету вас, Пироговых. Перевелись. Не пойму я Игорёк, почему сразу крайние меры? Отрезать ничего не требуется. Чисто теоретически всё выглядит довольно просто. Лёгким движением скальпеля пересекаются семявыводящие протоки, и свирепый кабан превращается в добродушного жирного евнуха с пятаком.

– Теоретически-то да, а практически что делать? Где их искать эти самые, как их там ты сказал? Протоки.

– Практически всё выглядит ещё проще. Да, что ты ко мне-то привязался? По практическим делам у нас Женя специалист. Он тебе это дело с закрытыми глазами организует, поскольку сам родом из села. Там подобные манипуляции – обычные сельские будни. Успокой Игорька Женечка, а то его сейчас Кондратий хватит.

Третий студент самый упитанный из всей команды в продолжение спора двух друзей не проронил и слова. Но было заметно, что сомнения терзали и его.

– Оно, конечно, так, – начал он, – у нас в селе такие дела часто случаются. Кастрируют кабанчиков, бычков иногда. Но я, как-то этим мало интересовался. Ничего хорошего в этой процедуре нет. Шум, гам, грязь сплошная, кровища. Меня всегда больше к книгам тянуло, а не в хлев. Так, что пользы от меня мало будет. Разве что на подхвате. Помочь, подать, подержать – это я, пожалуй, смогу, а режет пусть кто-нибудь другой.

– Успокоил, – продолжал огорчаться Игорёк. – Сельский интеллигент… Грязновато ему, подлецу, в хлеву, показалось. Я понимаю, каждый раз ходить радости мало. Смотреть на такие страдания мужикам страшновато с непривычки. Не глазами боишься, другими частями тела опасаешься. Но один – два раза полюбопытствовать и сегодня бы без проблем. Что делать-то будем, мужики? Нам этого кабанчика ни в жизнь не кастрировать. Никто толком не понимает, где у этих семенных протоков исток и где устье. Ещё перережем что-нибудь не то и конец кабанчику.

– Отказаться надо пока не поздно, – рассудительно сказал Женя. – Кабанчик не курица. Если что не так, селяне нам за него голову оторвут.

Автор идеи лениво отобрал у говорящего бутылку и, оценив уровень содержимого, сделал большой жадный глоток.

– Отказаться проще простого. Пошёл да и отказался. А если этого недостаточно объяснить, что, мол, последней директивой партии и правительства докторам категорически запрещены операции на животных, чтобы ни путать потом с людьми. Да жаль, жаль. Кстати, Женя, поведай нам сирым, чем обычно ветеринаров благодарят за такой героический труд по смене пола?

– Конечно же, это стоит денег, – рассудительно ответил тот, к кому обратились.

– Это понятно. Ну а кроме денег?

– Дело серьёзное. Такие специалисты в селе на вес золота, поэтому угощение выкатывают по высшему разряду. Здесь одной картошкой на маргарине не обойдёшься. И курочку зажарить приходится, и мясную домашнюю колбаску или кровяночку на стол ставят. Овощи, фрукты – дары садов и огородов. Ну и выпить, естественно без ограничения. О самогоне и речи нет – пей – не хочу. Бывает, даже казёнку выставляют. Свинья после коровы у колхозника на втором месте стоит.

– Да, – тяжело вздохнул Валерик. – Жаль, очень жаль. Но делать нечего, если не тянем. Выходит, что с человеком-то намного проще. Там отрезал, туда пришил и никаких тебе забот. Человеческий организм – штука сложная, пойди после разберись, что к чему. А с животными работать, как говорится, образование не позволяет. Не на ту специальность учимся, время теряем. Кстати, что там, в столовой на обед прогнозируется? Никто не в курсе?

– То же, что и вчера. Глаза бы не смотрели на эту еду. Главное, я у неё, у этой поварихи спрашиваю, что это ты мне в тарелку сыпешь? А она цедит сквозь зубы – первое. Я, говорю, знаю, что второе таким жидким не бывает. Значит или первое, или третье. Уточняю вопрос суп это, борщ или компот? А она опять – первое. Как попугай. Сама, наверное, такое первое жрать не будет. Судя по толстомясости её рожи, она не в этой столовой питается.

– Что же ты хотел, Женечка. Это тебе не у мамы, в колхозе миллионере, сало с чесноком трескать. Она, убогая эта, пожалуй, и сама-то не знает, какое блюдо готовит. Что получится. Видно ни на какие другие работы не годится, вот и приставили её, дуру эту, к нам. А что? Молодые, здоровые. Без язв и гастритов. Пока. За месяц копыта не откинем даже при таком скудном питании. А дальше не их дело. Мне местные мужики рассказывали, что мясо, которое в первом плавает, со старой коровы. С голодухи прорвалась на клеверное поле и обожралась. Её понять можно. Мы тут только полмесяца страдаем, а она всю свою коровью жизнь мучилась. Вот и дорвалась до жратвы, насытиться не могла бедняжка и, как говорится, слегка околела. А то бы мы и этого мяса не видели.

– А мне мясо и не попадалось ни разу, – сообщил Игорёк. – Картошка и морковка. Ну и вода, конечно. Бульоном её язык не поворачивается назвать.

– Это потому что оно на нормальное мясо не похоже. Если бы у вас дома так готовили, то твой папа-лауреат не то, что контрабас на себе таскать не смог, струну не оттянул бы. Присмотрись по внимательнее. Чёрные такие кусочки на угольки похожи, не прожевать их.

– Это мясо? Совсем непохоже.

– Да, – мечтательно произнёс Женя. – Нашли бы мы, эти чёртовы протоки, как бы славно покушали и попили. От столовской пищи второй день изжога мучает. Сил больше нет.