Геннадий Мурзин - Господа офицеры. (Из армейского юмора) Страница 3

2

…Метрах в пятидесяти – генерал армии Щелоков, еще один обожатель рыбалки. Сидит Николай Анисимович на бережку подмосковной речушки и нервничает: у него – тишина полная, ни единой поклевки, а его друг Чурбанов рыбёху таскает одну за другой.

Подходит к нему адъютант. Смотрит на поплавок, долго смотрит. Он готов помочь генералу, но как? Мог бы, конечно, подослать специалистов подводного плавания, чтобы те рыбок цепляли на крючок, но остерегается: не по нутру его шефу, в отличие опять же от генерала Чурбанова, всякая разная искусственность. Ничего умного не находит адъютант, как спросить:

– Что, товарищ генерал, клюет?

Щелоков морщится и с затаенным сарказмом отвечает:

– Да, есть, но…

– Что, мелочь? – продолжает сочувственно интересоваться адъютант

– Совсем не мелочь, с тебя будет. Но я поймал и в реку бросил, – ответил министр внутренних дел и коротко хохотнул..

– Неужели? – удивился адъютант.

– Да.

– Но почему?

– Потому что, как и ты, приставал с теми же вопросами.

3

Щелоков, что-то вспомнив, ухмыльнулся.

– Послушай лучше, капитан, мою новую байку.

Адъютант наперед знает, что байка будет с длиннющей бородой, ибо его шеф других не знает, но… Шеф есть шеф.

– Слушаю, товарищ генерал.

– Чурбанов и Галина вышли вечерком на улицу, чтобы перед сном прогуляться. Идут, значит, по Кутузовскому. Навстречу – молодой парень и раскланивается с Галиной. Потом – второй, третий, десятый. Муженек обидчиво спрашивает: «Кто такие?» Галина отвечает: «Это всё члены моего кружка».

Щелоков сделал паузу.

– И все? – спросил адъютант.

– Нет… На другой день эта же пара – вновь на моционе. Навстречу теперь попадаются красивые и молоденькие девахи. И каждая, раскланиваясь и стреляя глазками, говорит: «Добрый вечер, товарищ генерал!» Галина, ревнуя, интересуется: «Кто такие?» Чурбанов машет рукой: «А… Это – кружки моего члена».

Щелоков хохочет, а вместе с ним, чтобы поддержать шефа, и адъютант. Ему совсем не смешно. Ему страшно. «А что, если услышит? – Косясь в сторону Чурбанова, думает он и мысленно резюмирует. – С говном ведь смешает, не смотря на благоволение министра».

Служака, каких мало

1

Служит Родине прапорщик Оноприенко верой и правдой почти двадцать лет. Почитают его отцы-командиры, любят солдатушки.

Вот, например, сегодня. Прапорщику встречается рядовой Петров.

– Слышь-ка, Петров, – спрашивает Оноприенко, – отчего грустишь? Не полагается… по уставу… Солдат должен всегда быть здоров, бодр, оптимистичен.

– Ну… так… это самое…

– Рядовой Петров! Не куксись! Отвечай, как полагается!

– Письмо из дома получил. Пишут, что моя девушка замуж вышла.

– У меня – тоже… когда-то, – тяжело и с сочувствием вздохнув, признается прапорщик. – Век не прощу ей.

– Что? – Петров таращит глаза. – И у вас?.. Тоже ваша девушка замуж вышла за вашего друга?

– Если бы! Она, стерва этакая, за меня замуж вышла.

2

Проходит два часа. Стрельбище. Идет занятие по огневой подготовке. Оноприенко спрашивает рядового Мамедова, который уж слишком долго прицеливается:

– Скажи-ка, Мамедов, где на стрельбище самое безопасное место?

И слышит бодрый ответ:

– За той самой мишенью, товарищ прапорщик, в которую я целюсь сейчас.

3

В воскресенье Оноприенко повел свой взвод в зоологический музей на экскурсию. Пришли. Солдатушки с интересом разглядывают экспонаты. Сзади идет прапорщик. Он постоянно тяжело вздыхает. Рядовой Иванов, замыкавший группу экскурсантов-военнослужащих, обернулся.

– Товарищ прапорщик, вы заболели?

– У меня сердце кровью обливается, – грустно признается Оноприенко, – когда вижу этих заспиртованных животных.

– Подумаешь, каких-то три лягушки, – пытается успокоить солдат.

Оноприенко в сердцах бросает:

– Вот именно: всего три лягушки! А спирта-то там не меньше десяти литров! – и добавляет. – Какое богатство тратится впустую… У-у-у, твари…

4

Вечер уже. И тут видит прапорщик, что входит в казарму командир части. Похоже, с внезапной проверкой: уж больно тот любит порядок во всем.

Идет, значит, командир, а следом семенит Оноприенко. Командир, кажется, хорош, а потому пребывает в благодушном настроении. Он, всхохотнув, спрашивает с подковыркой:

– Скажи, Оноприенко: прапорщик – это должность, звание или профессия?

– И не должность, и не звание, и не профессия.

– А что?

– Прапорщик – это привилегия!

– Вот как?… Может, ты и прав.

Тут зоркий глаз командира, несмотря ни на что, то есть на недавно принятое, замечает: на полу – «бычок». Командир гаркает:

– Прапорщик!

Оноприенко тут как тут.

– Слушаю, товарищ подполковник!

– Чей «бычок»?!

– Ничей, товарищ подполковник. Курите на здоровье!

Командир сердито вращает зрачками, но приличных слов не находит. А привычные, то есть неприличные, почему-то в этот раз не пускает в ход.

5

Слава Богу, ночь. Тишина. К Оноприенко подвалил прапорщик Варивода из соседней казармы.

Хлопнув по полстакана, Оноприенко интересуется у товарища:

– Как служба?

– Отлично! – зажёвывая выпитое, отвечает тот. И хвастливо добавляет. – Во время утренней побудки мои солдаты встают в строй за две секунды.

– Не может этого быть! – Оноприенко не верит, а потому крутит головой. – За две секунды дай Бог портянки намотать.

Варивода поправляет:

– Портянки, во-первых, отменены.

– Верно, – соглашается Оноприенко.

– А поскольку, кроме портянок, у них ничего не было и нет, то…

После второй дозы Оноприенко спрашивает:

– С портянками ясно, а где всё остальное?

– Продал и пропил… Заодно с отмененными, но вышедшими из употребления, солдатскими портянками.

Чудики в тельняшках

В штаб флота прибыл капитан первого ранга Чудинов. Прибыл, чтобы предстать перед главным адмиралом. Зачем? Может, услышать о новом назначении? Чудинов сильно сомневается. Почему? Не он ли верой и правдой служит столько лет Отечеству? Чудинов нутром чувствует, что будет у адмирала жарко. И интуиция его не подвела.

Когда вошел капитан первого ранга, адмирал сидел, нахохлившись и сверкая глазами. Чудинов доложил. Честь честью. Как полагается. Грозу флота даже товарищем назвал. Чудинову показалось, что после слова «товарищ» адресат того пуще раскраснелся и того безжалостнее стал гвоздить глазами.

– Ну, чудик, – начал тихо-тихо адмирал, – докладывай.

Чудинов бодро стал рапортовать:

– Корабль содержится в отличном состоянии, экипаж здоров и выполняет поставленные перед ним боевые задачи. Если командование прикажет, то…

Адмирал прервал:

– И, – тише прежнего спрашивает он, – что за задачу вчера ты выполнял?

– Где, товарищ адмирал?

Лицо адмирала передернулось от того, что услышал вновь слово «товарищ».

– Например, на пляже, неподалеку от Балтийска.

Чудинов смутился, но лишь на секунду.

– Подразделение отрабатывало возможность высадки на берег морского десанта.

– И… Каковы успехи? – загадочно прищурившись, тише прежнего спросил адмирал.

– Учебная задача выполнена!

– Молодцы.

– Рады стараться, товарищ адмирал!

Адмирала будто кто-то подбросил в кресле. Он вскочил.

– Молчать, скотина! Ты за кого меня принимаешь?! Ты управляешь рыбацкой шхуной или крейсером на воздушной подушке при полном вооружении, объектом повышенной секретности?

– Простите… Не понимаю…

– Говори правду… Или… Или я тебя… Ну, ты знаешь…

– Ну, если не для печати, то…

– То «что»?

– Понимаете… Плывем, значит… Слева, вижу, берег… Дикий нудистский пляж… И усеян… Ну, мужики кверху задницами. И…. В общем… Голые бабёнки… Их много-много.

Адмирал, фыркнув, сел. Он, похоже, стал успокаиваться.

– Ничего?

– Мужики или бабы?

– Не понял?

– Обалденные, товарищ адмирал… Загляденье… Видели бы вы… Какие попки! Какие грудки! А ножки, ножки! С ума сойти.

– Об этом – хватит… – адмирал заёрзал в кресле. – Что было дальше?

– Виноват, товарищ адмирал… Приказал подойти поближе к берегу.

– Зачем?

– Чтобы вблизи полюбоваться этакой-то красотищей. Поймите: мы же так давно не видели…

– Дальше! – скомандовал адмирал.

– Сели, короче, на мель.

– Реакция отдыхающих?

– Разная: голожопые мужики даже не шелохнулись – ни ухом, ни рылом; девки – в визг… Считаю, от удовольствия… Им было на что посмотреть… Мои матросики, сами знаете… Возбудились, короче, девки… И бросились к нам. Я ведь что? Реально оценил обстановку. Опасно: явно девки-то собираются штурмовать боевую единицу военно-морского флота России. Видно же: несдобровать экипажу; мы – голодны, а девки, пожалуй, не меньше нашего.