Кем не быть - Лев Александрович Корсунский Страница 6

— А мне, — говорю, — врать надоело, буду теперь только правду говорить.

— Совести у тебя нет, — огорчился Архипов, — войди в мое положение.

— Ну ладно, — говорю я, — на конференцию пойду.

— Иди, — облегченно вздохнул Архипов, — я и сам сейчас в управление поеду.

ГУСЕВСКАЯ

Дима Гусев, скромный научный сотрудник лаборатории при винно-водочном заводе, совершил замечательное открытие: он придумал безалкогольную водку. По вкусу, однако, «Гусевская» водка совершенно не отличалась от «Экстры».

«Может, я и не совершил бы своего гениального открытия, — радостно думал Дима, — если б не прочел в газете о том, что за границей начали выпускать безвредные сигареты из капусты, дым которых невозможно отличить от табачного».

Сам Дима, надо сказать, совершенно не употреблял спиртных напитков и даже от запаха водки испытывал легкое недомогание.

Представил себе Дима, что завод их перешел на производство только гусевской водки.

Пьяные в городе, естественно, совершенно исчезают. Все предприятия выполняют план на 200 %. Пол-литра газированной водки стоит 10 копеек, поэтому уровень жизни горожан неизмеримо повышается. В учреждениях устанавливаются фонтанчики с «Гусевской». Продолжительность жизни достигает ста пятидесяти лет.

На центральной площади возвышается памятник Диме Гусеву. Размечтался Дима, и вдруг обожгла его такая мысль: а вдруг все-таки «Гусевская» водка отличается по вкусу от «Экстры»?

Налил Дима в бутылку из-под «Экстры» своей водки и поспешил домой.

— Степаныч! — постучал он в комнату соседа. — Можно к тебе?

Небритый Степаныч лежал на диване и внимательно рассматривал потолок. Когда Дима вошел в комнату, Степаныч стал шумно принюхиваться, тревожно раздувая ноздри.

— Да, да, я не с пустыми руками, — весело произнес Дима и поставил на стол бутылку «Гусевской».

Степаныч сразу помолодел, засуетился и извлек из кармана плаща два стакана.

— Я ведь не пью, — виновато улыбнулся Дима и наполнил стакан Степаныча.

Степаныч со свистом выдохнул из себя весь воздух и осушил стакан.

— Ох, хорошо прошла! — радостно закряхтел Степаныч.

Дима снова наполнил его стакан. Степаныч выпил и замер, ожидая привычного эффекта.

— Что это со мной? — испуганно заморгал Степаныч. — Заболел, что ли? Чего это я не балдею?

— Это водка такая, — с удовольствием объяснил Дима, — безалкогольная. Сам ее изобрел.

— Ты что, издеваешься надо мной?! — озверел Степаныч. — Я к тебе с чистым сердцем, а ты вон как!

— Да что вы! — затрепыхался у него в руках Дима. — Она ведь безвредная, а по вкусовым качествам не отличается от «Экстры».

— Плевал я на их вкусовые качества, — прохрипел Степаныч, — еще раз угостишь такой водкой — пришибу!

Выскочил Дима из его комнаты и заперся у себя.

«Что же это получается? — в отчаянии думал он. — Если станет известно о моем открытии, конечно, будет выпускаться только моя водка. Никто ее покупать не станет. В первый день из магазинов исчезнут все вина. На второй день исчезнут политура, одеколон, зубной порошок. Горожане потянутся в другие места. Постепенно город опустеет».

Всплакнул Дима, когда представил себе такую картину. Бросился он к своим записям и сжег их.

ЛАСКОВОЕ СЛОВО

Петя Зайцев и сам не знал, почему ноги привели его вечером на этот захудалый стадион, да еще в дождь, когда там не было ни души. Но потом он вспомнил, что сегодня, если бы не дождь, должна была бы состояться тренировка. Вот ведь как странно бывает: он забыл, а ноги помнили и привели его куда надо.

Почему-то ему захотелось попрыгать в длину. Он разделся, похлопал себя по ногам, чтобы согреться, разбежался и оттолкнулся. Долго, как бы паря, он летел и наконец плавно приземлился в желтую кашу мокрого песка. Измерил рулеткой длину прыжка и обалдел: девять метров пятьдесят сантиметров! Мировой рекорд! Сам себе не поверил Зайцев. Снова разбежался и полетел, перебирая ногами, как при замедленной съемке. Девять метров шестьдесят сантиметров.

«Что же со мной случилось? — лихорадочно думал Зайцев. — Ведь мой личный рекорд пять метров тридцать сантиметров».

Оделся он быстренько и побежал к товарищам делиться своей радостью. Не поверили они ему, на смех подняли.

На следующий день Зайцев публично разбежался и пролетел ровно пять метров десять сантиметров. С жалостью и состраданием посмотрели на него товарищи.

«Разве им теперь докажешь? — затосковал Зайцев. — И надо же, чтобы никого вчера на стадионе не оказалось».

Ушел он с тренировки и стал мучительно припоминать, что же такое необъяснимое приключилось с ним, что удалось ему мировой рекорд установить. И вспомнил, что как раз вчера утром жена впервые сказала ему ласковое слово. Вспомнил Петя, как приятно ему стало, какую легкость он ощутил во всем теле, и даже чуть не полетел от восторга. «Так вот в чем дело! — радостно подумал Зайцев. — Ну ничего, скажет она завтра ласковое слово, я тут же побегу на стадион и прыгну».

Но не сказала ему жена назавтра ласкового слова, не сказала и послезавтра и через месяц не сказала. Суровая она у него была. «Что же мне делать? — в панике рассуждал сам с собой Зайцев. — Как выудить у нее ласковое слово?»

Стал он посуду мыть, за картошкой ходить, два раза в день пылесосить квартиру, а когда ребенок родился — пеленки стирать. Не было ему за это ласкового слова. Пошел Петя и купил жене стиральную машину, холодильник, «Запорожец», дачу, норковую шубу — влез в долги по уши и с нетерпением стал ждать ласкового слова. Не дождался. А его жалкий личный рекорд все не улучшался, и отчислили его из секции за бесперспективность.

Долго мучился так Зайцев и наконец придумал: «А что если я ей скажу какое-нибудь ласковое слово, может быть, тогда и она мне ответит ласковым? А что же ей сказать: дорогая, любимая, чудесная? Стыдно как-то, непривычно. Обидится еще или заподозрит что-нибудь. Может быть, курочкой назвать? Глупо, не принято это у нас».

Не знал Зайцев больше никаких ласковых слов. Полистал книжки — не написано там про это. Но тут случайно выплыло откуда-то из глубин памяти забытое слово: родная. Зайцев и решил его использовать.

— Родная, ты пойдешь сегодня в магазин? — спросил Зайцев и затаил дыхание.

Оцепенела жена от таких слов, а когда пришла в себя, у нее тоже откуда-то вырвалось:

— Да, милый, мне надо купить морковку и петрушку.

Обезумел Петя от счастья, помчался он на стадион. Опять как назло никого там не было. Разделся, разбежался и прыгнул. Измерил рулеткой: три метра