Николь Джордан - Страстное желание Страница 10

Бринн смотрела на него затуманенным взглядом и молчала. Губы графа сложились в ту самую легендарную полуулыбку, которая свела с ума стольких женщин.

Она заморгала, пытаясь отогнать наваждение. Наконец ей удалось прийти в себя. Она соскочила с дивана, и книга упала с ее колен на пол.

Несколько секунд Бринн продолжала стоять, где стояла, во все глаза, глядя на Уиклиффа. Затем, ни слова не говоря, сорвалась места и бросилась вон из библиотеки.

Лусиан уже второй раз за время их недолгого знакомства наблюдал ее бегство. В нем боролись разные чувства: озадаченность, желание, восторг…

Но желание, пожалуй, было самым сильным из них. Он бы бессовестно солгал, если сказал, что эти несколько минут жарких объятий оставили его безучастным, каким он притворился перед ней. Он хотел ее с той же силой, как и тогда, когда она убежала от него в бухте.

Лусиан нахмурился. Он не верил ни в какие заклятия, но все же что-то в ней не отпускало его. Он не мог не чувствовать, как сильно его к ней тянет. Только громадным усилием воли ему удалось справиться с бездумной жаркой похотью. И сейчас еще боль от неутоленного желания не отпускала его. Под атласными бриджами он все еще был мучительно тверд.

И все же то, что он к ней испытывал, было глубже и серьезнее обычного физического влечения. На ум приходило слово «очарование». Да, она его околдовала. Эта огненно-рыжая, зеленоглазая чаровница, женщина из снов…

Лусиан презрительно скривил губы и тряхнул головой. Он увлекся. Сентиментальные фантазии – удел подростков. Он всегда любил женщин, но эта любовь касалась женщин вообще. А мисс Бринн Колдуэлл сумела зацепить его, причем она не собиралась сдаваться без боя, ускользала и убегала, но это не объясняло, откуда взялось это острейшее желание сделать ее своей – и только своей.

Он хотел ее. Он очень хотел ее и готов был сделать невозможное, лишь бы получить ее.

В тот первый раз он вынес о ней ошибочное суждение. Сейчас в ее поцелуе он ощутил вкус невинности. Она действительно была совершенно неопытна – в этом она ему не солгала.

Для этого он и устроил весь этот фарс с испытанием действенности заклятия. Ему нужно было понять, девственница ли она. Если он решил сделать ее своей женой, то ему нужны доказательства того, что она его не дурачит. Женщина, которая унаследует его имя и титул, должна быть добродетельной.

Уиклифф довольно усмехнулся. Итак, он нашел себе невесту. Мисс Бринн Колдуэлл обладала красотой, у нее было знатное происхождение, она воспитана, как подобает, и, что весьма важно, у нее была здоровая наследственность. Ее живость и непосредственность особенно выигрывали в сравнении с хитростью и льстивой лживостью лондонских невест, которые успели надоесть ему своими домогательствами за последние несколько лет. Пусть она остра на язык, но зато, она не даст ему умереть со скуки.

Невеста. Жена.

Наверное, только безумец стал бы принимать едва ли не самое важное в жизни решение после столь недолгого знакомства. Обычно спутницу на всю жизнь выбирают обдуманно, принимая во внимания самые разные соображения. Сейчас, когда он находился при исполнении, брак мог серьезно помешать ему в работе. Он не планировал жениться, по крайней мере, до тех пор, пока не закончится война, пока выскочку в треуголке не загонят обратно в его пещеру.

И, тем не менее, внутренний голос подсказывал Лусиану, что он должен добиться Бринн сейчас: сейчас или никогда. Действовать надо быстро. Он хотел оставить после себя наследника, а рыжеволосая красавица больше всех подходила для того, чтобы родить ему здорового сына, да и согреть его постель. К тому же он мог смело утверждать, что узнал свою будущую жену ближе, чем большинство аристократов могли бы узнать своих невест до брака.

Он был готов к тому, что мисс Колдуэлл будет возражать против брака с ним. Возможно, ей совсем не захочется рожать ему сына или даже просто становиться его женой. Она заявила, что вообще не желает выходить замуж, хотя засушить в девичестве такую красоту было бы настоящим преступлением. Лусиан даже головой покачал при этой мысли.

Ну что же, тогда ему ничего не остается, кроме натиска. Умелая тактика и мощный напор способны преодолеть ее сопротивление. У него даже настроение поднялось при мысли о предстоящей борьбе. Его воля против ее воли. Он не сомневался, что заставит ее сдаться, и наглядным свидетельством тому был их недавний поцелуй. Бринн не осталась безучастной к его ласкам, что бы она там ни говорила.

Он мог бы взять ее прямо здесь, на диване. И если бы соблазнил ее, Бринн вынуждена была бы согласиться на брак с ним – у нее просто не было бы иного выхода. Но он не хотел, чтобы их брак начинался со скандала.

Лусиан был полон воодушевления. Он испытывал небывалый подъем. Отправляясь в Корнуолл, он думал, что будет занят исключительно делами, но вышло так, что домой в Лондон он вернется уже с женой. С рыжеволосой, зеленоглазой красавицей, что будоражила его кровь. Она родит ему сына, которого он так отчаянно хотел.

Глава 3

На этот раз сон был другим. Он лежал раненый, умирающий – все как обычно, – но теперь он был не один. Над ним стояла женщина – великолепная красавица с огненными волосами и искристыми глазами, и на руках ее была его кровь. Это она его убила?

Лусиан проснулся в холодном поту и вначале даже не понял, где находится. Шаря глазами по темной комнате, он постепенно приходил в себя.

Он лежал в постели, один в просторной гостевой спальне в замке герцога. Еще только рассветало, и молочно-белый свет с трудом пробивался сквозь шторы из золоченой парчи. Будущей невесты его нигде не было видно, а ведь во сне он видел ее так ясно, так отчетливо, словно то был не сон вовсе, я самая настоящая явь.

– Мне это приснилось, – прошептал он. Она не пыталась его убить.

Лусиан сел и провел ладонью по лицу. Очевидно, это ее болтовня о проклятии так на него подействовала. Морская сирена каким-то образом вторглась в его кошмар, в котором он видел себя мертвым.

Выругавшись, Лусиан откинул одеяло и позвонил слуге перед тем, как прошел к умывальнику и плеснул в лицо холодной водой.

Он знал, почему вернулся кошмар. Во время его последней вылазки во Францию, куда он отправился, чтобы найти пропавшего соотечественника, он чудом избежал смерть. Он был вынужден убить человека, которого считал другом, поскольку был поставлен перед выбором: убить самому или быть убитым. И с тех пор его не отпускало чувство вины: Будущее виделось ему в мрачном свете. Один и тот же кошмар снился ему едва ли не каждую ночь. Он видел себя умирающим в одиночестве, безутешным, всеми покинутым и никому не нужным.