Мари-Бернадетт Дюпюи - Сердцу не прикажешь Страница 10

– Элен, прости! Прости за все, что я делаю не так, за все, что я не умею объяснить или чего сам не понимаю. Я знаю, ты ненавидишь эгоизм и все то, что мешает людям видеть дальше своего носа. Верь себе, мне и тем, кто тебя любит!

И снова долгое молчание, а потом – шепот:

– Что до планов Господа относительно нашей встречи… Я много об этом думал. Может, мы даны друг другу для взаимной поддержки, а может, это испытание…

Состояние Франс улучшалось день ото дня, и рождественские праздники прошли в радостной атмосфере. Анри Монсеваль очень волновался о жене, хотя и старался этого не показывать. По крайней мере, так Элен это воспринимала. Но что, если она заблуждается? Может, в том, что в последнее время он выглядит мрачнее обычного, виновата как раз она?

После праздников Элен решила еще немного побыть в Вендури. Ближайшие концерты запланированы на апрель, а до того можно было все время посвящать матери. Плюс ко всему они с Александром снова часто и подолгу беседовали, и в этих разговорах она научилась черпать душевное равновесие и даже счастье.

В феврале к прислужнице священника, мадам Батистине, приехала погостить племянница по имени Мани́к – очень симпатичное белокурое создание лет восемнадцати, неиспорченное, жизнерадостное и смешливое. С тех пор как она обосновалась в пресбитерии, Элен потеряла покой. Она была уверена, что девушка не осталась равнодушна к мужскому обаянию Александра, но хуже всего было то, что глаза молодого священника блестели ярче обычного. Может, он и не отдавал себе в этом отчета, но внимание хорошенькой Маник было ему приятно. Для Элен же это было мучительно, тем более что она ничего не могла поделать.

Однажды Александр спросил у нее:

– Что-то случилось? В последнее время ты стала задумчивой… Какой-то отстраненной…

– Может, это потому, что ты слишком много внимания уделяешь Маник?

– Элен, не говори глупости! Знай, что каждый раз, когда ты сомневаешься во мне, ты сама себе делаешь больно! Для меня Маник – просто симпатичная девушка, не больше.

И он погладил нахмуренную Элен по плечу.

– Ревность – яд, разъедающий нас изнутри. Она может все разрушить. И дружбу тоже, – добавил он после секундного колебания.

– Александр, ты когда-нибудь влюблялся?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ответь, пожалуйста!

Соврать ей он попросту не мог, а отвечать не хотел. Наконец он решился и произнес тихим голосом:

– Да, я влюблялся. Дважды. Но это было скорее физическое влечение. И ничем серьезным это не кончилось… Зов плоти – это ведь не то же самое, что любовь?

– А меня ты любишь? Я имею в виду, по-настоящему?

– Не знаю. Если бы мне нужно было жениться, то я бы без колебаний выбрал тебя, Элен. Но я – священник. Ты – третья женщина, к которой я испытываю какие-то чувства, и ты будешь последней. Но давай больше не будем об этом. Если я и говорю тебе все это, то только потому, что чувствую: ты несчастна… и мне это не нравится.

Как обычно, Александр вел машину на большой скорости. До Канн было уже рукой подать. Всю дорогу он напевал, смеялся и шутил. Элен с улыбкой наблюдала за своим спутником и тоже была счастлива. Она ощущала себя красивой. Для конца марта было уже очень тепло, и она надела белое романтичное платье с длинными свободными рукавами и расклешенной юбкой, волосы собрала под красную ленточку и даже чуть-чуть подкрасила глаза. Александр тоже был очень хорош в тонкой рубашке, безукоризненно сидящих брюках и мокасинах из мягкой кожи. Ничто в его облике, даже крестик на шее, не наводило на мысль, что этот мужчина – священник. Он вполне мог самым естественным образом затеряться в когорте многочисленных друзей Кристианы.

Подруга пригласила Элен провести день в хорошей компании, и она не смогла отказать себе в удовольствии позвать с собой Александра. Они оба рассчитывали, что эта поездка поможет им отвлечься от повседневной рутины, забыть о серых красках ушедшей зимы.

Выехали они рано и на место прибыли раньше назначенного времени. На окраине Канн остановились, чтобы выпить кофе. За столиком в кафе они улыбались, не сводя друг с друга глаз и не замечая ничего вокруг. Многие общие знакомые Элен и Александра уже успели заметить это магнетическое притяжение, которое словно бы отсекало их от внешнего мира, хотя ни он, ни она этого не замечали.

– Два кофе для влюбленных! – провозгласила хозяйка заведения, упитанная и веселая жительница Прованса, ставя на стол чашки.

Александр звонко рассмеялся.

– Думаю, мы и правда похожи на влюбленную парочку, – сказал он, когда хозяйка удалилась.

Перешучиваясь, они поехали дальше.

– Александр, сколько тебе лет?

За два года знакомства Элен не приходило в голову задать ему этот вопрос.

– Я что, кажусь тебе инфантильным? Мне тридцать три – возраст Христа, – ответил он и сразу стал привычно серьезным.

К моменту их приезда в доме семьи Монфор уже слышались смех и громкие голоса гостей. Александру Кристиана не нравилась. Он считал, что она слишком поверхностна, если не сказать ветренна. Элен не раз приходилось слышать от него:

– Эта девушка плохо на тебя влияет. Тебе нужна подруга посерьезней и поспокойней. А от Кристианы ты обычно приезжаешь усталая и с черными кругами под глазами.

Но все прошло на удивление хорошо. Элен отозвала подругу в сторонку и намекнула ей о своих чувствах к Александру.

– Значит, Филипп свободен? Отлично, потому что мне он нравится! – И Кристиана лукаво подмигнула Элен.

– Совершенно свободен. Мы с ним просто друзья.

– Думаю, тебе пора ему об этом сказать!

Подпустив эту изящную шпильку, она повернулась и ушла в дом.

Филипп Фурнье тоже был в числе приглашенных. Элен так обрадовалась встрече, что не заметила недовольную гримасу Александра, которого, впрочем, скоро увлекли за собой другие гости. С такой привлекательной внешностью и непринужденными манерами он легко располагал к себе людей. «И особенно женщин!» – пронзила Элен ревнивая мысль. И теперь он, активно жестикулируя, с кем-то о чем-то говорил, а она оказалась в одиночестве.

Немного разочарованная, она подошла к Филиппу, который тоже стоял в стороне от других гостей, и взяла его за руку:

– Не хочешь пройтись?

– С удовольствием. Может, съездим на набережную Круазетт и выпьем по бокалу вина?

Опьяненная ветром и скоростью, Элен откинулась на спинку кожаного сиденья так, чтобы затылок уперся точно в подголовник. Прохладный воздух приятно бодрил, и это было очень кстати: им с Филиппом предстоял серьезный разговор. Она знала: он до сих пор надеется, что когда-нибудь они поженятся. Как только они расположились на террасе кафе, мужчина сразу пошел в атаку:

– Элен, почти два года от тебя ни слова, ни звонка… Я не хотел звонить первым. Я знаю, что вы с Люком какое-то время встречались.

– Филипп, дело в том, что…

– Можешь ничего не объяснять. Я понимаю. И хочу остаться твоим другом. Но ты не выглядишь счастливой. Кто такой Александр?

– Я его люблю.

– А он?

– И он меня любит. По крайней мере, мне так кажется. Но он – приходской священник.

– Священник?

Филипп ненадолго задумался, потом спросил:

– Элен, в какую новую авантюру ты ввязалась?

– А ты, Филипп? Ты так и будешь чахнуть в одиночестве? Мне показалось, ты неравнодушен к Кристиане.

– Долгое время я думал… я надеялся, что ты ко мне вернешься. Но теперь я вижу, что моей любви ты предпочла любовь без будущего. И безвыходность ситуации тебя не пугает?

Так и не ответив на вопрос, она попросила отвезти ее обратно.

Судя по выражению лица Александра, он был вне себя от злости. Он сбился с ног, разыскивая Элен. За несколько минут до их возвращения он накинулся на Кристиану:

– Где Элен? А Филипп? Они уехали вместе?

– Не надо так волноваться! Я не знаю, где они. И я не вижу в этом никакой драмы, – ответила Кристиана, которой совсем не хотелось скандала. – С минуты на минуту они вернутся.

В дом Элен вошла одна. Александр сидел в одиночестве, и вид у него был угрюмый. Едва заметив ее, он вскочил и бросился ей навстречу:

– Где ты была?

– Мы с Филиппом ездили в город, – лаконично ответила Элен. – Ты так увлекся, общаясь с гостями Кристианы!

– Понятно… Как всегда, ты думаешь только о себе.

– Не сердись, Александр. Нам с Филиппом нужно было поговорить. Наедине.

– Вот как?

– Филипп – мой друг, и не более того. А люблю я одного тебя.

Испытующий взгляд черных, глубоких глаз Александра остановился на ее лице…

Настроение у него улучшилось только к вечеру, когда кто-то предложил прогуляться по окрестностям. Очевидно, взял верх его инстинкт горца. Александр сам все организовал и увлек всех за собой. Предложение взойти на холм, с которого открывался отличный вид на Канны и побережье, было принято на ура.

Элен опередила группу, присела на камень и стала смотреть, как он во главе вереницы гостей поднимается по тропинке ей навстречу. Черноволосый, с ранним загаром, он был очень хорош собой, а эта особая правильность черт и искрящийся взгляд делали его не похожим на других, словно он был не из этого мира. И в это мгновение его лицо лучилось счастьем.