Венита Хелтон - Гвардеец Бонапарта Страница 10

– Ваш отец будет так терять много денег, – Сент Джон обмакнул перо в чернильницу и, страдальчески морщась, вычеркнул несколько строчек в своей приходной книге. – Он думать, его девочка сходить с ума, выбрасывая хорошую табаку из-за того, что она влюбилась в капитана Доминика.

Лаура застыла с пятифунтовой коробкой табака в руке, угрожающе повернула голову и посмотрела на него.

– Что ты сказал?

Сент Джон пожал плечами, снова обмакнул перо в чернила и вычеркнул еще одну строчку.

– Я забыл.

– Хорошо. Потому что, если бы ты сейчас вспомнил, то оказался бы без работы.

– Сент Джон, он водить вас на рыбалку, когда вы быть маленькая.

– Это ничего не значит. Как ты осмелился заявить, что я влюбилась в этого… этого афериста?

– Афериста? Но он – торговец.

– Ха, но он делает ставки на петушиных боях! Он сам говорил мне, на какого петуха ставить!

Сент Джон бросил свое перо и наклонился к Лауре.

– Вы делать ставки на боях петухов? Ваш папа, он сходить с ума, когда узнавать такую вещь.

– О-ля-ля! Мне надоело! – девушка швырнула в мусор последние две коробки с табаком.

С трудом удерживаясь от желания вцепиться в волосы, если уж, не Сент Джону, то хотя бы себе, она пулей выскочила из дома и с яростью начала работать ручкой помпы, пока вода не побежала в большое деревянное ведро. Наполнив вторую бадью, она схватила коромысло. Повесив ведра за ручки, вскинула его на плечо и, тяжело ступая, двинулась в магазин.

– Сент Джон отнесет это, – сказал бухгалтер.

– Сама сделаю. Тысячу раз носила. – Девушка двинулась вверх по лестнице, но на самом верху она повернулась и подозрительно посмотрела на него. – Скажи Иде, пусть принесет мне что-нибудь поесть, и попроси ее вечером сходить повидать Мейзи. Может, ей удастся уговорить старуху вернуться назад.

– Я говорил ей.

– Я сейчас собираюсь принять ванну и потом буду спать, не беспокойте меня по пустякам. Может быть, тебе принесут то, что я заказала сегодня на рынке.

– Они уже приносить.

– А! Ну вот и отлично, спокойной ночи!

Сент Джон закрыл книгу и положил ее на полку, улыбаясь так, что от одного его вида у Лауры снова испортилось настроение.

– Если этот вонючий моряк снова вернется со своими цветами, – рявкнула она, – воткни их ему в глотку с моими наилучшими пожеланиями! Ты меня хорошо понял, Сент Джон?

– Очень хорошо, мэм Лаура.

– Ну и отлично.

– Отлично…

– И еще одно, Сент Джон.

– Уи?

– Если месье Юкс снова будет болтаться поблизости, скажи ему, что я не принимаю всякий речной сброд.

– Уи, мэм…

– И скажи ему, пускай идет и утопится в том болоте, откуда он вылез!

– Эта вещь я сказать ему.

– И еще скажи… и скажи ему, что мне не нужны его клячи с возом старого гнилого сена!

Темнокожий мужчина с трудом удерживаясь от улыбки подошел к лестнице и уперев руки в бока спросил:

– Вы хотите, чтобы Сент Джон составил список того что сказать?

– Нет, это все.

– Спокойной ночи, мадемуазель Лаура, – когда за девушкой захлопнулась дверь, он уже не таясь, улыбнулся и добавил: – Моя надеется, что вы спать лучше, чем прошлой ночью.

Глава 3

Ренато Белуши преследовал ее по рынку, держа в руках красную розу, огромную как лошадь, и требовал, чтобы Лаура сию секунду залезла в нее, Зная, что внутри, среди лепестков, сидит дожидаясь ее Доминик Юкс, она сломя голову побежала по улицам, в испуге крича и зовя свою мать…

Зазвонил колокол, Лаура с трудом очнулась от кошмарного сновидения, села и, дико озираясь, посмотрела на свою комнату. Все было точно так же, как прошлой ночью. Напротив стены стояла ее металлическая ванна, на высокой спинке которой висело сырое полотенце, а на полу вокруг валялась забытая одежда.

Снова зазвонил колокол, и девушка поняла, что это звонят к заутренней мессе. Лаура подошла к высокому двустворчатому окну и посмотрела на собор, видневшийся в конце улицы. Она уже очень давно не ходила в церковь.

Надев платье цвета индиго, которое подчеркивало ее достоинства даже лучше, чем моднейшие французские наряды, Лаура спустилась вниз, схватила кусок пирога, оставшегося после ужина, и направилась во двор с книгой, которую купила вчера.

Она пробралась к скамейке, укрытой ветвями магнолии, открыла книгу и принялась читать. Поэзия Уильяма Блейка и прекрасные акварельные иллюстрации быстро завладели ее вниманием, и некоторое время благоговейную тишину сада нарушал только шелест страниц.

Спустя некоторое время, Лаура обнаружила иллюстрацию, на которой была изображена алая роза. Вспомнив сон, она вслух прочитала:

– «О Роза алая, сколь хрупок твой наряд!Когда в объятья лепестков твоих атласныхСлучайно занесенный бурею ночнойБессильный мотылек своей любовью страстнойНавеки смог разрушить твой покой…»[4]

В полном замешательстве она захлопнула книжку и встала.

Что ей делать с Домиником Юксом? Никто раньше ей не посылал целую повозку роз. Только абсолютно уверенный в своей силе человек осмелился бы на такой романтический и сумасбродный поступок, но тогда почему он послал в качестве своего доверенного лица этого глупого Рената Белуши?

Час спустя Лаура, все еще думая о загадочном французе, вошла с сумрачным лицом в Базилику Святого Людовика и прошла к месту в храме, издавна принадлежавшему их семье.

Бормоча вполголоса слова молитвы, девушка на самом деле еле слушала священника.

Отец Дюбуа воскликнул по латыни:

– Давайте помолимся!

Опустившись на колени, Лаура обнаружила, что оказывается у нее в руках вовсе не молитвенник, а книжечка стихов. Открыв ее наугад, девушка обнаружила, что перед ней вновь тот самый стих, который смутил ее в саду:

«…своей любовью страстной,Навеки смог разрушить твой покой».

И вновь, в ту же секунду, образ Доминика Юкса завладел ее мыслями. Она снова увидела его в кафе, услышала глубокий, красивый голос: «Ради некоторых вещей можно пожертвовать всем».

Почти с суеверным страхом и отчаянной надеждой Лаура оглянулась на людей, стоявших вокруг нее, однако, ни его горящих темным пламенем глаз, ни жаркого любовного шепота – ничего этого рядом не было. Девушка даже чуть не засмеялась, поняв, что хотела увидеть своего знакомого в церкви. Подумать только, она надеялась, что человек, подобный ему, будет в церкви – ха!

Прозвучали последние слова молитвы и, сказав, наконец, «Аминь», Лаура подняла лицо и стала ждать, пока храм опустеет, а затем, взволнованно прижимая книгу к груди, девушка направилась к алтарю.

– Вы хотите исповедаться, дитя мое?