Вирджиния Браун - Мой властелин Страница 12

На гамаши были нашиты звериные головы, змеиные трещотки, шкуры и когти.

Она заметила, что команчи относились к нему с большим уважением, даже благоговением. Сделав круг в середине деревни, он замолчал и поднял косматую голову. Его голос, доносившийся из покрытого волосами черепа бизона, звучал зловеще. Произнесенные им слова произвели на собравшихся, сильное впечатление. Раздались одобрительные возгласы, но тут же наступила тишина.

Подсолнух, стоявшая рядом с Деборой, что-то испуганно произнесла, но Дебора не поняла. Что, интересно, сказал старик? Может, он их чем-то напугал?

Она поискала взглядом Ястреба и увидела, что он как-то странно на нее смотрит, а губы его плотно сжаты.

Тут она заметила, что на нее с любопытством смотрят еще несколько команчей. С любопытством и неприязнью. Даже враждебностью.

Она отступила на шаг и заметила, что Подсолнух отошла от нее и жестом зовет за собой. Дебора с гордо поднятой головой неторопливо последовала за девочкой. Она заметила, что старик что-то сказал, наверняка про нее.

— Kima, — быстро прошептала Подсолнух. Дебора прибавила шагу.

Добравшись до типии, обе почувствовали явное облегчение.

— Tsaa, — с улыбкой произнесла Подсолнух.

— Tsaa. Хорошо.

Деборе удалось изобразить легкую улыбку, но она продолжала следить за происходящим в лагере. На лице Подсолнуха отразилась тревога. Что-то явно случилось. Раньше Дебора не чувствовала такой враждебности. Что говорил старик в маске? Подсолнух принесла из типи недошитое платье и бросила Деборе на руки.

— Да, мне надо чем-нибудь заняться, отвлечься от происходящего, — взволнованно произнесла Дебора.

Теперь все взгляды были устремлены на Ястреба. В том числе и взгляд его отца. Белый Орел хотел знать, как сын отреагирует на слова старика. Ястреб был раздражен. Чего от него ждут? Что он будет все отрицать? Нет. Этого он не сделает.

Дебора — его пленница, его бледнолицая женщина, а сам он пока не ощущал себя здесь своим. Во многом благодаря ее влиянию. Это унижало и пугало Ястреба. Дебора и представить себе не могла, что оказывает на него такое воздействие. Почувствует ли он когда-нибудь себя членом племени?

Он хоть и вернулся, сердце его было не здесь. Он вернулся с намерением жить так, как живут они, стать их частью. Он не смог. Но его сердце не принадлежало и тому миру. Watsitu Pihi, старик, общавшийся с духами, назвал его Потерянным Сердцем. Старик прав. Но Ястреб не собирался признаваться в этом.

А теперь шаман заявил, что бледнолицая женщина, которую Ястреб держит у себя, принесет его племени несчастье. Ястреб и верил, и не верил в это.

Может быть, сама Дебора не принесет неприятностей, но то, что он чувствует по отношению к ней, — может.

Ястреб повернулся, когда увидел, что отец, Белый Орел, сидевший перед своим жилищем, встает и поднимает руку, прося тишины.

— Печально слышать твои слова, старый мудрец, — мрачно произнес он. — Ты говоришь, будто мой сын навлечет на нас беду.

Старик выступил вперед, его тощая грудь вздымалась от напряжения. Ястреб знал, что скажет шаман.

— Меня предостерегли боги. Твой сын не сражается вместе с другими воинами. Он сражается с самим собой, а не сражается с врагом.

Шаман тихонько качнул трещоткой.

— Человек не может жить в двух мирах. Это приносит смерть одному и горе другому.

Теперь вперед выступил Ястреб. И все взгляды обратились на него.

— Я сражаюсь, когда считаю это нужным, — спокойно сказал он. — Я не ребенок, чтобы выполнять желания других.

— Но ты не участвуешь в набегах наших воинов, — заметил шаман, — если только они не направляются в Инде или за Kwana kuhtsu paa. Разве это не так?

Ястреб помолчал. Это было так. Он не участвовал в набегах на бледнолицых. Отправлялся лишь в места, располагавшиеся за Рио-Гранде.

— Сейчас не время сражаться с бледнолицыми. Их слишком много. Ты не забыл, что произошло с теми, кто вышел за пределы резервации, обозначенные бледнолицыми? — угрюмо проговорил Белый Орел.

— Они повели себя, как дураки, — ответил один из команчей. — Бледнолицые солдаты застигли их врасплох.

Белый Орел оглядел толпу, покачивая головой. Было очевидно, что большинству молодых воинов не терпелось поучаствовать в сражении.

— Умереть не стыдно, стыдно умирать с голоду и выполнять предписания бледнолицых. Вы этого хотите? Мужчина должен жить, как мужчина, а не как собака.

— Когда бледнолицый обращается с нами, как с очередным препятствием на своем пути, мы из воинов превращаемся в преступников. Давайте наберемся терпения и подождем, что будет.

— Что, еще одно нарушенное соглашение? Приходят охотники, убивают бизонов, бросают их туши в прерии, — раздался еще один гневный голос.

— Они не уважают Великого Духа, давшего нам бизонов для еды. Нарушают свои обещания. И наш долг — убивать тех, кто отбирает у нас то, что по праву принадлежит нам.

Ястреб молча наблюдал за тем, как Белый Орел проигрывает битву. Молодежь была готова драться.

— А как же насчет наших убитых воинов? — воскликнул высокий команчи, весь покрытый шрамами.

— Всего лишь две луны назад синие мундиры напали на охотившихся юношей. Юноши ничего не сделали, но их убили. Разве можно такое терпеть?

Ястреб и отец обменялись взглядами. Среди убитых юношей оказался единственный сын воина, покрытого шрамами. Он был совсем еще мальчиком. Его зарезали, как и остальных. По толпе прошел ропот.

От толпы отделился юноша и указал на Ястреба.

— Я бросаю тебе вызов, сын вождя, докажи свою мужественность, — произнес он.

Ястреб узнал его, когда юноша повернул лицо к свету. Esatai, Волчонок. Он не любил Ястреба и был против того, чтобы тот поселился в лагере. Однажды они дрались на длинных ножах, Ястреб ранил его и победил.

— Мы собираемся угнать много лошадей, присоединяйся к нам, если не боишься, — нагло заявил Волчонок.

Ястреб ответил не сразу. Он был отважен, а набеги волновали. Но он не любил, когда его загоняли в угол.

— Разве я не ездил рядом с тобой, когда мы сражались с шайеннами, сиу и апачи? — спросил он резко. — Я участвовал в нескольких сражениях, снял с врагов скальпы. Мои подвиги записаны на стенах моего жилища. И всем известно, что я не трус.

— Возможно, но я не видел, как ты сражаешься с бледнолицыми. Может, ты их боишься?

Атмосфера накалялась все больше и больше. Ястреб кожей ощущал ненависть Волчонка и ни слова не проронил в ответ.

— Ты, видимо, боишься, — усмехнулся Волчонок, некоторые его поддержали.

Лишь один человек отважился выступить в защиту Ястреба, его кузен Ohawasape, Желтый Медведь. Отважный воин. К Ястребу он относился с нескрываемым восхищением.

— Я слышу тявканье койота вместо волчьего воя, — рассерженно заявил Желтый Медведь. — У моего кузена много пони, а все жилище увешано скальпами. А это, несомненно, вызывает зависть.

Волчонок взглянул на него:

— У меня тоже много пони! И много скальпов….

— Скальпы у тебя серые, а твои пони не догонят и черепаху, не то, что бизона, — заметил Желтый Медведь.

В его прищуренных глазах была ярость, Волчонок шагнул вперед.

Ястреб поднял руку:

— Это мой бой, кузен, но спасибо на добром слове. — Он повернулся к Волчонку: — Итак, я принимаю твой вызов.

Волчонок в замешательстве переминался с ноги на ногу. У него до сих пор был шрам, шедший от уха до подбородка.

— Мы сразимся, — наконец проговорил он, — как только ты докажешь, что не боишься воевать. Не хочу марать руки о того, кто дрожит при мысли о схватке с врагом.

Ястреб плюнул, выражая презрение, и увидел, как покраснел Волчонок. Его голос напоминал рычание, а глаза сощурились, когда он заговорил:

— Я сражусь с тобой, когда мы вернемся. Шаман загрохотал тыквой, красные перья зашевелились в такт движению.

— Ты должен избавиться от бледнолицей женщины, — произнес он высоким тоненьким голоском. — Она навлечет на нас много бед, если останется в лагере.

Ястреб почувствовал на себе множество взглядов, но лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым.

— Нет. Бледнолицая женщина моя. Она останется, пока не надоест мне.

Кто-то выкрикнул что-то в ответ, по толпе пробежал гневный ропот. Ястреб словно не слышал его.

Завтра он пойдет к Деборе и докажет ей, что она должна стать его женщиной.

Внутри типи царил мрак, хотя край неба на востоке посветлел. Дебора с унынием смотрела на пятна на одеялах. Она понятия не имела, что с ними делать и как объяснить их происхождение Подсолнуху.

К счастью, Подсолнух об этом знала и считала вполне естественным. Только в обществе, где прежде жила Дебора, женщины были вынуждены притворяться, что таких естественных функций организма не существует.

Девочка отвела Дебору в другое жилище. На краю деревни в дальнем конце лагеря, почти у гребня горы, находилась маленькая палатка, спрятанная под огромным выступом. Подсолнух повернулась и, смущаясь, взглянула на нее.