Вирджиния Браун - Мой властелин Страница 13

Девочка отвела Дебору в другое жилище. На краю деревни в дальнем конце лагеря, почти у гребня горы, находилась маленькая палатка, спрятанная под огромным выступом. Подсолнух повернулась и, смущаясь, взглянула на нее.

Дебора не поняла, что именно должна сказать или сделать. У входа на камнях, выложенных в форме круга, лежала черная обуглившаяся зола.

— Ikaru, — сказала Подсолнух, показывая Деборе, чтобы та вошла внутрь.

Та передернула плечами — из палатки доносился сильный резкий запах.

— Не понимаю, — начала она.

Подсолнух огорченно посмотрела на нее и махнула рукой. Потом жестами кое-как объяснила то, что хотела сказать. Дебора наконец поняла, и лицо ее запылало.

— Tsihhabuhkamaru, — просто сказала Подсолнух. Дебора догадалась, что имела в виду девочка.

— Я так понимаю, что то, что у меня месячные, нарушило естественный порядок вещей.

— Nabi? atsikatu, — мягко произнесла девочка.

Дебора помотала головой.

— Видимо, я должна оставаться здесь, пока это не кончится? Не возражаю. Я считаю некоторые из ваших примитивных ритуалов детскими, хотя и безвредными.

Не обращая внимания на обиженное лицо Подсолнуха, Дебора вошла в палатку. Там пахло шалфеем, кедр, ель и другие растения свисали пучками с наклоненных жердей, из которых состоял потолок.

Крыша была тростниковой, а на полу лежал толстый ковер из пучков растений.

Когда она повернулась, то увидела, что Подсолнух стоит на коленях и разводит костер в обложенной камнями яме, находившейся снаружи.

— Прости, что я была груба с тобой, — произнесла она. Подсолнух посмотрела на нее с улыбкой. Деборе стало не по себе, что девочка так быстро ее простила. Чувство вины лишь усилилось. Она подошла к двери.

— Haitsнi.

— Haitsнi. Haa, — мягко сказала Подсолнух.

Близкие друзья. Интересно, что подумает Подсолнух, если Дебора сбежит, даже не попрощавшись. Но по-другому просто не может быть.

Сама мысль об этом заставила ее вздрогнуть.

Они с Джудит очень рискуют, но надо попытаться.

Господи, что Джудит подумает, когда Дебора не придет к реке? Наверное, самое ужасное. И предупредить ее нет никакой возможности.

От костра пошел дым, девочка знаком подозвала Дебору. Та вышла из палатки и остановилась. Дым был густым и ароматным. Подсолнух улыбнулась и поманила ее вперед. Набросив на плечи Деборы платье, отступила, затем потащила ее за собой. Дебора поняла: это была церемония, видимо, связанная с ее месячными. Дебора кивнула.

— Что за глупости! — прорычал Ястреб, отчитывая Подсолнух.

Подсолнух слушала, уставившись на носки своих мокасин.

— Она не из нашего племени. Ей не нужны наши церемонии.

Он не хотел уезжать, не поговорив с Деборой, но Подсолнух отвела ее в хижину для очищения. Теперь он сможет поговорить с ней лишь по возвращении.

— С тобой ничего не случится, брат мой? — робко спросила Подсолнух.

У нее был такой несчастный вид, что гнев Ястреба улетучился.

— Что тебе привезти? — спросил Ястреб.

Девочка расплылась в улыбке.

— Наа. Мне очень нравится твой последний подарок. Он нахмурился:

— Что за подарок, nu samohpu?

— Дебора. Она такая хорошая.

— Она не для тебя. Ты это знаешь. И не я, ее сюда привез.

— Но ты ее здесь держишь. Так сказал шаман. Он думает, что она принесет нам несчастье, но, по-моему, он ошибается. Она очень старается угодить нам.

— Не нам, а тебе, — промолвил Ястреб, мотнув головой. — Ты проводишь с ней слишком много времени, сестра моя. Когда вернусь, отправлю тебя обратно к отцу. Бабушке нужна твоя помощь.

В глазах девочки мелькнула обида.

— Ты сердишься на меня?

Он положил руку ей на плечо, пропустив прядь ее черных шелковистых волос сквозь пальцы.

— Нисколько. О такой сестре, как ты, можно только мечтать. Я горжусь тобой. Но бледнолицая женщина сможет позаботиться о нашем жилище, а я хочу поспать в собственном доме.

Подсолнух наклонила голову, он тихонько улыбнулся. Изгиб ее щеки был все еще детским и мягким, а руки — полными, как у младенца. Скоро к ней начнут свататься, и она станет взрослой женщиной, с сожалением подумал Ястреб.

— Я привезу тебе твердых конфет, таких, как уже привозил, — сказал он.

Она взглянула на него с улыбкой:

— Привези на двоих. Уверена, твоя женщина тоже захочет конфет.

Как жаль, что, поддавшись минутному побуждению, он препоручил Дебору заботам Подсолнуха. Его сестра сойдет с ума от горя, если случится неизбежное, и никогда не простит ему этого.

Тут он заметил, что на них смотрит отец. Белый Орел был мрачен, Ястреб знал, что он думает о предстоящем набеге.

— Ты уверен, что хочешь участвовать в набеге, сын мой? — спросил Белый Орел, когда Ястреб к нему подошел.

Помолчав, Ястреб ответил:

— Я не опозорю дом моего отца, не хочу, чтобы меня считали трусом, Я не воюю с женщинами и детьми, как Волчонок, я буду сражаться с вооруженными мужчинами. Все знают, что у меня не лежит к этому душа. Но я пойду, я насчитаю столько пар, сколько Волчонку и не снилось, — решительно заявил Ястреб. — А когда вернемся, я встречу его с ножом, пусть тогда попробует назвать меня трусом.

— Ты с ним и раньше встречался.

— Он забыл. — Ястреб посмотрел на отца: — Я ему напомню.

В глазах Белого Орла вспыхнули веселье и гордость.

— Это хорошо. Некоторые мужчины медленно учатся. — Он взглянул на вершины гор: — Чувствую, что ветер переменится, и будет дуть вниз с горных перевалов и вверх с долин. В этом лагере мы не останемся надолго.

— Значит, ты веришь в то, что бледнолицые пленники приносят несчастье?

Белый Орел поджал губы.

— Я верю в то, что однажды этому придет конец, как и всему на свете. Главный Квана объединился с Квахари тукас, они совершают много набегов и убивают множество синих мундиров. Бледнолицые солдаты в ярости, наши молодые воины не желают мира — только войны.

Он, не отрываясь, смотрел на линию горизонта, словно мог увидеть там будущее.

— В месте, называемом Форт-Ричардсон, появился новый начальник. Он учит своих людей сражаться, как команчи. Индейцы называют его Мангоменте. Среди бледнолицых он известен как Макензи.

— Думаешь, ему удастся то, что не удалось другим? Белый Орел пожал плечами:

— Мне бы не хотелось так думать. Но я знаю, что во время набега на прерию Солт-Крик было убито четверо с волосами, как у бизонов. В тот раз набегом руководил Маманти, он забрал их скальпы. Теперь хлопот не оберешься.

Ястреб в этом не сомневался. Он знал мир бледнолицых лучше, чем мир своего отца, и был уверен, что насилие не останется без отмщения.

— На совете ты сказал, что они должны быть терпеливыми. Именно благодаря тебе мы все еще свободны и не находимся в резервации. Неужели они об этом забыли?

— У таких, как Волчонок, короткая память. Они называют тебя трусом, желая оскорбить меня. Это несправедливо.

Ястреб пожал плечами:

— Я привык к оскорблениям и несправедливости. И не реагирую на них так болезненно, как ты.

— Это я виноват в том, что тебе пришлось пережить. Шаман прав в одном: нельзя идти сразу двумя путями. Ты должен выбрать.

— Я выбрал. Вернулся к своему племени.

— Нет, твое сердце все еще в пути.

Ястреб запомнил слова отца. Он думал о них, когда скакал прочь от лагеря, раскрашенный и одетый для боя. И радовался тому, что его сейчас не видела Дебора Гамильтон.

Глава 9

Только днем было тепло, когда пригревало солнце, а утром и вечером Дебора дрожала от холода. Вот и сейчас она натянула плащ из шкуры бизона до самого подбородка и взглянула на Подсолнуха.

Девочка лежала, целиком укрытая шкурами, видны были только ее длинные волосы. Подсолнух научила Дебору заплетать волосы в две длинные косы. Легкую юбку и блузку из хлопковой ткани Дебора сменила на платье из оленьей кожи. Торговцы, или команчерос, снабдили деревню множеством товаров, купленных у бледнолицых. Котлы из меди, винтовки, ружья, иглы, нитки, рулоны ситца — команчерос могли достать все.

Дебора ненавидела мужчин, которые пришли в лагерь. Один из них, высокий и худой, с гладкими волосами, доходившими до плеч, не сводил с нее похотливого взгляда, раздевая ее глазами. Он попытался заговорить с ней, но Подсолнух напомнила ему о Ястребе. Он больше не заговаривал с Деборой, но продолжал смотреть на нее.

Дебора слышала, как он говорил с Белым Орлом, и догадалась, что речь идет о ней.

Белый Орел отказался продать ее, хотя Дебора чувствовала, что он не против, чтобы она покинула лагерь. Белому Орлу многие делали подобные предложения, но, пока не было Ястреба, он их отвергал, и Дебора была благодарна ему за это.

Враждебность окружающих к ней росла, и это становилось невыносимым. Но еще невыносимее была мысль о том, что как только Ястреб вернется, он снова станет ее домогаться.

Отряд ушел уже две недели назад и мог вернуться в любое время. Она видела Джудит нечасто, очень недолго, и рядом всегда кто-то был. Она решила назначить время для побега в следующий раз, когда они встретятся.