Лиза Бингэм - Дальняя буря Страница 13

Стоя на расстоянии нескольких ярдов, Дэниел наблюдал за встречей. Он слышал оживленный говор Эсси и добродушные жалобы Донована насчет багажа вообще и многочисленного женского багажа в частности. Он понял, что Белл согласилась переночевать в приюте и через несколько недель с радостью приедет на встречу его воспитанников. Но самое важное — он видел лицо Сьюзан. Радостное, умиротворенное, приветливое.

Идя за Шефом, Дэниел понял, что принял правильное решение поехать в Эштон. Сьюзан может еще не понимать этого, но она не вернется в школу и ни в какой другой монастырь. Неосознанно она уже сделала свой выбор. Ему же предстоит сделать все, чтобы она подтвердила этот выбор сердцем.

Дэниел отвел мерина в город и поставил в конюшню, потом отправился в знакомый квартал в салун «Дельта». Там он спросил комнату и заказал ужин.

Служащий был уже знаком с Дэниелом Крокером и не удивлялся его требованиям. Раз или два в месяц, при любой погоде, этот высокий, суровый мужчина приезжал в Эштон, проводил здесь одну ночь и исчезал. Служащий знал, что Крокер был связан с приютом, даже жил там когда-то, но, наезжая в город, никогда не останавливался в «Бентон-хаусе». Поговаривали, что у Крокера есть земля выше, в районе Охотничьей тропы. Служащий не знал, правда ли это, но полагал, что такое может быть.

Когда Дэниел поднялся по лестнице и наконец добрался до угловой комнаты, ноги у него подгибались. Войдя в комнату, он прислонил винтовку к стене, положил седельные вьюки на пол, потом снял пальто и рубашку. Увидев свежие пятна крови на повязке, он скривился, но пока ему было не до этого.

Тихий стук в дверь заставил Дэниела схватиться за оружие.

— Кто там?

— Я принесла ваш ужин, мистер Крокер, — ответил женский голос, такой же слабый, как и его собственный.

Дэниел открыл дверь. Высохшая старуха едва кивнула ему, вручая поднос.

— Когда поедите, выставьте его за дверь, — сказала она и ушла.

В течение целого часа Дэниел ковырял свой ужин. Бок ныл не переставая, угрожающе разболелись все внутренности. Тогда он принял лекарство, запив его хорошим глотком виски. Желудок никак не откликнулся на спиртное, и Дэниел почувствовал внутреннюю пустоту, одиночество.

Сам не зная почему, он вдруг поднялся с кровати, оделся, взял винтовку и вьюки и пошел на конюшню за лошадью.

До рассвета еще оставался час, когда мерин под Дэниелем фыркнул и остановился у ворот приюта. Дэниел вытащил свой винчестер из седельной кобуры и спешился. Подхватив Шефа под уздцы, он отвел его в конюшню, устроил животное и насыпал меру овса из запасов Донована Рида. Потом, не забывая взять седельные вьюки, решил, что отдохнет на одном из диванов в передней.

Холодный воздух обжег щеки Дэниела, пока он возвращался к беленому дому, стоявшему в центре двора. В темноте ему удалось прочесть небольшую вывеску на воротах: «Сиротский приют «Бентон-хаус мемориал».

Дэниел открыл ворота, холод железа ощущался даже сквозь перчатки. Ворота слабо скрипнули, когда он входил вовнутрь.

Напрасно старался Дэниел подавить трепет от нахлынувших на него чувств. Но как бы он ни преуспел в этом, отмести знакомое чувство радости… радости и сожаления ему не удалось. Несколько быстро промелькнувших лет он жил в этом доме, был частью этого мира. Старший брат для других детей, самозваный защитник Сьюзан Херст.

Дэниел поднялся по ступенькам, обернулся, держась за поручень, и окинул взглядом укрытый сине-черной тенью, в которой терялась конюшня и другие мелкие постройки, двор.

Он ссутулился, вспоминая драгоценные годы, проведенные в «Бентон-хаусе». Тогда он был мальчишкой. Беззаботным мальчишкой. Но в пятнадцать лет осознал, что он совсем другой. Дэниел всегда чувствовал себя неловко, когда кто-то выказывал любовь по отношению к нему. Но еще большее беспокойство он начал испытывать, когда понял, что хочет любить в ответ. Ожесточив сердце и разум, Дэниел стремился стать настоящим мужчиной. А это было невозможно, пока он пользуется чьей-то благотворительностью. Поэтому Дэниел собрал свои вещи и уехал в Денвер, но никогда не забывал о любви и тепле.

Он также оказался не в силах забыть перепуганную девочку, прятавшуюся в кустах от учителя. Или ее полные слез глаза, когда она смотрела, как он уезжает. Поэтому через несколько месяцев он вернулся, а потом увез ее к св. Франциску. Хотя в то время Белл была еще только послушницей, Дэниел знал, что она позаботится о Сьюзан. Так же, как когда-то она позаботилась об Энни.

Энни. Лишь по прошествии нескольких лет он смог спокойно думать о ней. Вспоминать ее.

Усталость навалилась на Дэниела, глаза закрывались сами собой. Он пожалел о порыве, выгнавшем его из снятой комнаты. Сейчас у него не было сил даже как следует подумать. Только бы найти тихий уголок и отдохнуть час или два…

Забравшись под пальто, Дэниел отстегнул цепочку от часов. На ней висели два ключа. Выбрав один, Дэниел проник в приют.

И сразу же им овладели знакомые запахи и образы: свежий хлеб и лимонное масло, натертые полы и сияющие стены. Он провел ладонью по перилам, по которым учил съезжать мальчиков помладше. Пробравшись по темным коридорам, Дэниел обошел переднюю, наведался на кухню. Там он обнаружил недоеденный черствый яблочный пирог. Рот наполнился слюной, но сил уже не было ни на что.

Дэниел уже собрался вернуться в переднюю, когда заметил, что дверь в соседнюю со спальней мальчиков комнату открыта.

Комната для гостей была свободна.

Выспаться на чистых простынях, под домашними покрывалами и шерстяными вязаными одеялами. Устоять было невозможно.

Спустя несколько минут он уже уютно устроился в коконе одеял. Седельные вьюки были сложены в кресло-качалку, винтовку Дэниел прислонил к комоду, револьвер сунул под подушку.

А под кроватью была надежно спрятана коробка с печеньем.

Глава 6

Эштон, территория Вайоминг, 11 января 1885 года

Рассвет только занимался, и последние звездочки мерцали в небе подобно слюдяным вкраплениям в металл. Не обращая никакого внимания на убегающие минуты, гостиницы и хибары, окружавшие товарные склады, казалось, приобретали все более убогий вид. День вступал в схватку с ночью. Добродетель — с пороком.

Прятавшийся в тени мужчина улыбнулся.

Скоро Крокер умрет.

Эта мысль неожиданно доставила ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Он даже ощутил во рту сладкий привкус, какой бывает после глотка хорошего вина.

Скоро, скоро.

Мужчина бесшумно поднялся по черной лестнице, ведущей из кухни в верхние коридоры салуна «Дельта». Он считал, что привязанность Дэниела Крокера к Эштону сделала сыщика неосторожным. Крокер вернулся в заднюю угловую комнату данного заведения, как возвращается в свою нору раненое животное, не ведая, что заснет, а потом истечет кровью. А потом умрет. Голоса в голове незнакомца снова и снова повторяли эти слова.