Соня Мармен - Река надежды Страница 13

Но ведь она вышла замуж за Пьера, а значит, с ним будет делить все радости и беды, пока смерть их не разлучит! Правда, жизнь с мужем представлялась ей ужасно тоскливой. Беременность – вот что может сблизить их снова! Но для того чтобы забеременеть, им с Пьером как минимум надо оказаться в одной постели…

Какое-то время Изабель, погрузившись в размышления, сидела на табурете перед туалетным столиком и медленно расчесывала волосы. Наконец, положив щетку на поднос, она смахнула со щеки слезинку. Нужно взять себя в руки хотя бы ради малыша Габриеля, который недоумевал, почему папа теперь с ними не ужинает.

– Он се’дится? Се’дится на меня?

«Не на тебя, любовь моя, не на тебя!»

– Конечно нет, моя радость! Папочка просто занят, у него много клиентов.

– Тех, что гово’ят по-английски?

– Говор-р-рят, Габриель!

Мальчик огорченно вздохнул.

– Ничего, у тебя обязательно получится, я в этом уверена!

Ничто не нарушало тишину в доме. Заснуть не получалось, и Изабель решила немного почитать. Мысли ее переключились на Пьера. Может, им пора поговорить? Мысль об этом была Изабель неприятна, но им необходимо найти компромисс, который вернет хотя бы подобие покоя в жизнь их ребенка. Она решительно встала, надела пеньюар и выскользнула во мрак коридора. Стараясь не наступить на скрипучую планку паркета, она осторожно открыла дверь в спальню мужа. Там было пусто. Может, засиделся в кабинете?

Кутаясь в пеньюар, Изабель спустилась на первый этаж и неслышным шагом направилась в гостиную. Освещенный лунным светом, в центре роскошно обставленной комнаты стоял клавесин. Она подошла к инструменту и провела пальцами по резному орнаменту в виде переплетенных роз. Вспомнилась одна из любимых мелодий. Музыка всегда была для Изабель утешением. Как же давно она не прибегала к этому целительному средству!

Перед отъездом во Францию Жюстина прислала ей клавесин – единственный предмет мебели, который остался в наследство от отца и не был продан вместе с домом. Пьер отвел для него в гостиной почетное место. Но пальцы Изабель очень редко касались костяных клавиш с того ужасного дня, когда Жюстина объявила об их с нотариусом Ларю помолвке.

В памяти всплыло воспоминание: Жюстина сидит за клавесином, ее пальцы порхают над клавишами, в комнате звучит чудесная музыка… Выходит, ее мать тоже играла когда-то на этом вот инструменте? Но когда? Наверняка очень давно. Воспоминание было таким расплывчатым…

Заставив себя вернуться к реальности, Изабель направилась в кабинет. Там горел свет. Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Никого… Где же Пьер? И вдруг услышала чей-то приглушенный шепот, глухой стон… Она посмотрела в сторону кладовой, которую ее супруг использовал в качестве хранилища для документов и библиотеки. Изабель никогда не была в кладовой. Для этого она слишком мало интересовалась делами мужа. Может, лучше отложить разговор до завтра? Может, сегодня он очень занят? Нет, завтра у нее не хватит духа! Закрыв глаза и набрав в грудь побольше воздуха, Изабель подошла к кладовой и осторожно открыла дверь.

Пьер действительно оказался там, только вот… Зажав рот рукой, чтобы не закричать, Изабель вцепилась в наличник. Расширенными от ужаса и изумления глазами она какое-то время стояла и смотрела, как Пьер на полу, у ее ног, ритмично обрабатывает тело Элизы, и та постанывает от каждого толчка. Заметив тень, девушка повернула голову и вскрикнула. Ее возглас утонул в хриплом крике Пьера, который как раз в этот миг достиг пика наслаждения.

Не сводя с Изабель испуганных глаз, горничная вырвалась из объятий господина, натянула на ноги ночную рубашку и забилась в темный угол. Пьеру, одурманенному запретным удовольствием, понадобилось больше времени, чтобы сориентироваться в ситуации. Несколько секунд он стоял на коленях – тяжело дыша и запрокинув голову, даже не пытаясь прикрыть вопиющее доказательство своей супружеской неверности. Наконец он увидел испуганное выражение Элизы, медленно обернулся, и перед ним предстало шокированное лицо жены. Казалось, время ненадолго замедлило свой бег, но и этого мгновения было вполне достаточно, чтобы Изабель осознала: хрупкие узы, их соединявшие, разорваны навсегда. Еще один удар сердца – и Пьер со стоном повалился на пол.

– Боже, что я наделал! Простите меня!

Изабель, которая уже пришла в себя, смерила его холодным взглядом и, презрительно посмотрев напоследок на служанку, молча покинула кладовую.

Она сидела на кровати, обхватив руками колени, и ждала. Она знала, что он придет и постучит в ее дверь. Правда, для этого ему понадобился час, не меньше. Она подняла голову. Силуэт мужчины замер на пороге, готовый в любую секунду спастись бегством. В комнате горел камин, и она не стала зажигать свечи. Текли секунды, а они все искали в глазах друг друга отблеск ярости или угрызений совести. Пьер отвернулся первым.

– Изабель, вы должны понять…

– Понять что? Что вы не можете управлять своими низменными инстинктами?

– Речь не об этом, и вам это прекрасно известно…

– О чем тогда, скажите мне, мой дорогой супруг! То, что я видела… Боже, какая мерзость! Элиза покинет этот дом завтра же! Не может быть и речи о том, чтобы вы обрюхатили всю прислугу, в то время как я…

– Обрюхатил? Так вот что вас оскорбляет и тревожит? Что я сделаю ребенка служанке?

Какое-то время он пристально смотрел на нее, словно не верил своим глазам, потом рассмеялся так зло, что по спине у Изабель пробежал холодок.

– Можете не волноваться! Ха! Ха! Ха! Этого не случится! Это невозможно! Я не способен…

Он умолк, увидев, что Изабель внезапно нахмурилась.

– Откуда у вас такая уверенность? Вы что-то знаете об Элизе? А может…

Она смотрела на него в упор, и Пьер не выдержал, отвел глаза и, опустив голову, уставился на огонь.

– Пьер, я не понимаю… Прошу, объяснитесь! Что вы этим хотите сказать?

– Я… Я не способен… – пробормотал он, схватившись за каминную полку, как если бы ноги вдруг отказались его держать. – Я бесплоден! Бесплоден!

Тяжелая тишина повисла в комнате после этого признания. Изабель обдумывала услышанное. И вдруг сердце ее словно бы оборвалось. Она тихонько вскрикнула.

«Я бесплоден! Бесплоден!» Голос Пьера все еще звучал у нее в голове. Он обманул ее! Нет, не обманул, потому что они никогда не касались этой темы. Но ведь он никогда и словом не обмолвился об этом, что в ее глазах тоже было ложью. В душе поднялась волна гнева. Она с трудом сдержала желание завопить.

– И давно вам это известно?