Ширл Хенке - Любовь к мятежнику Страница 13

Наблюдая за этой сценой с едва скрываемым весельем, Девон шагнул к Мадлен и поклонился.

— Этим утром вы выглядите еще восхитительнее, моя дорогая кузина.

Глаза Квинта были осколками зеленого льда, когда он уничтожающе взглянул на Дева.

— Не обращайте больше внимания на Дева. Он скоро покинет нас, отправится к мускогам в глубь страны.

— Боюсь, я и мои люди тоже должны ехать, дорогая леди. Вы уверены, что не хотите вернуться вместе с нами обратно в Чарлстон? — спросил Карузерс, игнорируя Квинтина и его кузена-полукровку.

— Абсолютно, — ответил Квинтин за Мадлен. — Мы и так уже достаточно задержались, а до Саванны всего лишь один день пути. Вам лучше позаботиться о своей роте, майор. А о своей невесте я позабочусь сам.

— Но Джемми еще слишком слаб, чтобы ехать верхом, — колко сказала Мадлен, рассерженная грубостью Квинтина.

Квинт повернулся к Деву.

— Полагаю, ты можешь попросить своих друзей здесь присмотреть за парнем, пока он не окрепнет настолько, чтобы путешествовать?

Девон кивнул, повернувшись к Мадлен.

— Я лично отвезу раненого мальчишку в ближайшую деревню, которая намного ближе, чем Саванна, и там он быстро поправится.

— В этом случае я буду вам очень признательна, мистер Блэкхорн, — Мадлен одарила Девона улыбкой. — По крайней мере, хоть один член семьи Блэкхорнов обладает подобной учтивостью, — промурлыкала она мило.

Квинт буквально кипел от злости, когда Мадлен отдала распоряжение своей небольшой свите слуг погрузить ее сундуки и сумки на лошадей, предоставленных криками. Услышав историю о Тарранте, который напал на нее и был убит Гладким Камнем, Квинтин почувствовал себя обязанным предложить юноше красивый подарок — карманные часы, вещь, которую, он знал, индейцы просто обожают.

Поскольку до Саванны был всего лишь один день пути, Квинт решил отправиться немедленно. После соответствующих излияний благодарности и прощания с Бешеным Индюком и мускогами они также пожелали счастливого пути британским солдатам, причем Мадлен с явно большим энтузиазмом, чем Квинт.

Девон, широко расставив ноги и скрестив на широкой груди руки, улыбнулся и подмигнул Мадлен:

— Ну что ж, дорогие мои, я буду без вас скучать. Желаю вам добраться без осложнений.

— Вы, конечно же, будете на нашей свадьбе, — сказала Мадлен, которой инстинктивно нравились непринужденные манеры Девона.

На какое-то мгновение его лицо потеряло свой насмешливый блеск.

— Нет, боюсь, что нет. Я нежеланный гость в доме дяди Роберта. Квинт все объяснит вам. Ну, будьте счастливы, Мадлен. И ты тоже, Квинт — И не принимайте жизнь так серьезно.

Кузены обнялись, затем отстранились.

— Будь осторожен, Девон, заботься о себе. И знай, что ты всегда желанный гость в моем доме — к черту Роберта Блэкхорна и ему подобных.

— Да, я знаю, Квинт. Когда-нибудь я заскочу… как блудный сын. — С этим он поклонился Мадлен и зашагал к лагерю мускогов.

Они тронулись в путь, и огромный пес Мадлен затрусил рядом с ее лошадью. Джаспер Олдхэм, крепкий старый каролинец, и двое других слуг Дево вели за собой караван с багажом. В качестве эскорта для дополнительной безопасности Бешеный Индюк послал с ними шестерых своих воинов.

— Было очень любезно с вашей стороны подарить Гладкому Камню часы. Он остался весьма доволен, — сказала Мадлен, когда они ехали рядом по дороге. Желая нарушить мрачное молчание между ними, она твердо решила быть милой и втянуть сурового незнакомца в разговор.

— Мальчишка ведь спас вам жизнь. Это было самое малое, что я мог сделать. — Его профиль был неприступен, и больше Квинт ничего не сказал.

— Да, он вел себя очень храбро. Уилл Таррант был огромным и грубым негодяем. Он никогда мне не нравился. — Она вздрогнула, вспомнив его грязное, вонючее тело.

— Если он был так ненадежен, что делали вы с ним наедине так далеко от лагеря?

Его зеленые глаза обвиняюще сверлили ее.

— Я не была с ним наедине. Он пытался сбежать. Он был вилланом моего отца и должен был служить еще три года.

— А вы, слабая безоружная женщина, решили, что сможете остановить его? — В голосе Квинта сквозила насмешка.

— Все было не совсем так, — ответила она, защищаясь. — Я просто была у ручья и оказалась у него на пути. Гулливер остался с Джемми, иначе этот негодяй не посмел бы угрожать мне.

Квинтин взглянул на косматую копну шерсти, бегущую вприпрыжку рядом с ними, вопросительно приподнял одну бровь, словно собираясь еще что-то спросить, но затем передумал и снова погрузился в молчание.

— Почему вы так недовольны мной?

Он взглянул на нее с удивлением, и она поспешила добавить:

— О, я не имею в виду эпизод с Уиллом или бриджами лейтенанта Гудли и прочим. Я… я лишь имею в виду… только меня. Когда вы приехали в летний дом тети Клод, вы были очень грубы, словно невзлюбили меня еще до того, как увидели. Я знаю, что я выглядела отпугивающе, но…

— Ваша внешность тогда понравилась мне гораздо больше, чем сейчас. Что же касается моей грубости, если вы так это воспринимаете, то вам лучше привыкнуть к ней. Буду с вами откровенен, госпожа. Я не искал брака с вами. Он был устроен между вашим отцом и моим. Я лишь одобрил выбор Роберта Блэкхорна. Теперь я подумываю, не совершил ли ошибку, но уже слишком поздно, не так ли, леди?

— Возможно, вы не единственный, кто считает этот брак весьма непродуманным, — натянуто ответила Мадлен, изо всех сил пытаясь сдержать слезы, готовые брызнуть из глаз. Горло сдавило, но она проглотила обиду и не опустила голову. Когда они ехали в молчании, Мадлен украдкой бросала взгляды на его неприступный профиль и спрашивала себя, как она сможет позволить этому холодному, загадочному незнакомцу лечь с ней в постель в их брачную ночь.

Глава четвертая

Оставшаяся часть пути до Саванны была не лучше, чем его начало. К вечеру, примерно в часы ужина, они прибыли к Перрисбергской переправе, где пересекли грязную и бурную Саванну. Выросшая в болотистой местности Южной Каролины Мадлен привыкла переходить вброд маленькие, солоноватые речушки и переправляться на пароме через более глубокие, но когда она достигла середины широкой реки, то решила, что отцовская водобоязнь была, должно быть наследственной. Маленький деревянный паром, едва ли больший, чем бревенчатый плот, подпрыгивал и нырял на пенистых волнах реки, разлившейся от недавних проливных дождей. Лошади шарахались, и огромные негры-рабы держали их в гробовом молчании, словно смирившись с водяной могилой.

Мадлен тоскливо оглянулась на своих людей, терпеливо ожидающих на берегу с оставшимися лошадьми и с багажом. Почувствовав на себе взгляд Квинтина, она ухватилась за потрескавшийся деревянный поручень и, поглядев вперед, поклялась, что не выкажет страха перед этим возмутительным грубияном.